Амальгама - Владимир Торин

Внедряясь в окружающий меня мир, я стремился действовать согласно правилам, полученным мною за период обучения в Краснознаменной академии КГБ. К сожалению, английский язык Средневековья слишком сильно отличается от современного, и хотя в Брюгге он в ходу в силу развитых торговых взаимоотношений Фландрии с Англией, мой период адаптации проходил достаточно сложно.

В первый же день моего пребывания в Брюгге я встретил человека, изображенного на картине художника Ван Эйка «Семейство Арнольфини». Собственно, этот человек и был Арнольфини. Изучить ситуацию вокруг этой картины мне поручило высшее руководство нашего государства (только не Л. И. Брежнев, которого тогда уже не было в живых, а другое, не хочу сейчас этого писать, а то окончательно Вас запутаю).

Так вот, этот человек оказался удивительно похож на моего сокурсника по Академии КГБ Владимира Путина. Но в первый день я от него убежал, выпрыгнув из окна и устроив драку с жителями средневекового Брюгге.

Мне удалось спастись, прыгнув в реку, проплыв по течению несколько километров и таким образом оторвавшись от преследования. Впоследствии я был вынужден месяц скитаться по городу в поисках жилья и пропитания, пока вышеуказанный Арнольфини, не оставлявший моих поисков, не обнаружил меня однажды на рыбном рынке на площади Place de Braamberg.

Установив контакт с данным торговцем, мне удалось выяснить, что он прибыл в Брюгге из СССР 1941 года. Там он был рядовым войск НКВД Петром Спиридоновичем Шеломовым, но так как попал он в этот мир значительно раньше меня, то успел хорошо освоиться в нем. Более того, в силу благоприятного обстоятельства – спасения от смерти тонущего в реке коммерсанта Арнольфини – он даже сумел внедриться в семью коммерсанта, впоследствии став преуспевающим бизнесменом, специализирующимся на торговле сукном. Фамилию он вынужден был сменить, поскольку был отправлен в Брюгге как двоюродный брат купца. Смена имени и отчества состоялась непроизвольно. Сохраняя свое инкогнито, он назвался для конспирации Иваном Николаевичем. Непривычные для итальянцев имя и отчество были вскоре ими изменены, и его стали называть Джованни ди Николао. Так он и стал Джованни ди Николао ди Арриджо Арнольфини.

Вкратце излагаю обстоятельства его попадания в XV век. Находясь на службе по охране Ближней дачи товарища Сталина, расположенной в Кунцеве, он подчинился требованию вождя и протянул руку к пульсирующей поверхности старинного зеркала, в результате чего оказался в Брюгге. Произошло это перемещение, согласно его слов, в ноябре 1941 года.

Что касается схожести с моим сокурсником Путиным, то причину этого мне тоже удалось установить. Оказывается, Путины жили в соседней деревне, и вначале отец моего сокурсника Владимир Путин женился на Марии Шеломовой, а позже сам Иван Шеломов женился на сестре Владимира Анне.

Арнольфини сказал мне, что с венецианскими зеркалами связана какая-то страшная тайна, а его потомок, Владимир Путин, согласно предсказаниям людей, как-то с этими зеркалами связанных, станет руководителем нашего государства. К тому времени Россию ждут кровавые и тяжелые времена. В стране начнутся межнациональные войны. Сначала это будет война между христианами и мусульманами, а потом все будут сражаться со всеми, вне зависимости от веры. Так, например, начнется война между Россией и Украиной. Пограничные конфликты и постоянные финансовые кризисы приведут к тому, что от СССР останется два десятка маленьких, злобных государств, беспрестанно воюющих друг с другом, и национальные элиты, обирающие собственный народ. Над всей территорией бывшего Советского Союза взойдет культ денег, а ложь и беспринципность станут общей религией. Официальная же религия будет существовать, как приложение к культу денег, лжи и беспринципности. Марксистско-ленинское учение будет объявлено лживым, а на Владимира Ильича Ленина даже будут рисовать карикатуры.

Уважаемый Юрий Владимирович! Эту информацию необходимо донести до высшего руководства государства и принять все меры к недопущению развития событий по указанному сценарию. Насколько мне известно, эта информация уже находится в разработке английских и американских спецслужб и любое промедление может привести к гибели советской государственности.

Докладываю, что я вынужден был раскрыться перед Арнольфини, поскольку, как он сообщил, в силу данных ему инструкций от товарища Сталина, он не имеет права ни перед кем раскрывать своих подлинных имени и фамилии. Исключение составляют сам вождь, товарищ Берия и в самом крайнем случае сотрудник госбезопасности НКВД СССР в чине не ниже майора. Учитывая, что мое звание подполковника приравнивается к этому званию, я счел возможным это сделать.

Про задание товарища Сталина наблюдать за всем происходящим Шеломов помнит до сих пор и одно время, вследствие успешной торговли сумев произвести изрядные накопления наличных средств (в его подвалах в момент моего попадания в Брюгге находилось около центнера золотых монет и не менее трех центнеров серебряных), хотел даже ехать на Русь. Но затем, выяснив, что там пока феодализм, отказался от этой мысли.

Видя, что его возвращение задерживается, Шеломов предпринял самостоятельные шаги к возвращению обратно и, используя прежние контакты с семейством Арнольфини, заказал в Венеции зеркало, аналогичное тому, при посредстве которого он попал в Брюгге. Знаю, что получить это зеркало ему помогали члены монаршей фамилии и стоило оно Арнольфини каких-то баснословных денег.

Однако, невзирая на неоднократные попытки как-то активизировать зеркало, у него так ничего и не получалось. Помня про задание товарища Сталина подать какой-либо знак о себе в будущие времена, он пригласил к себе известного художника Ван Эйка якобы для того, чтобы тот нарисовал его и жену в домашней обстановке. Несмотря на то что такого странного портрета знаменитому художнику никто никогда не заказывал, Ван Эйк согласился. Позировал Шеломов таким образом, чтобы в центре картины было расположено венецианское зеркало, а отражение в нем не вполне соответствовало бы происходящему в комнате: там должны были быть нарисованы дополнительные персонажи, символизирующие возможность прохода сквозь зеркало в другие времена.

Это был первый знак. Второй заключался в том, что Шеломов попросил художника написать на самом видном месте картины, что он (Шеломов) там был (в смысле, в зеркале). Тут, правда, получилась неувязка: Шеломов просил указать про него самого, а Ван Эйк не понял заказчика и написал: «Johannes de Eyck fuit hic», что в переводе с латинского означает: «Ян ван Эйк был здесь».

После того как я ему открылся, у нас с Шеломовым возникли самые доверительные отношения. Он выделил мне в своем доме комнату для проживания, неоднократно выделял мне деньги на мелкие расходы и, посчитав, что я, как старший чин НКВД, смогу разобраться с работой зеркала, тоже отдал его мне для дальнейшего изучения.

Поначалу мои попытки активизировать его также оказались безуспешны, и я хотел вернуть зеркало владельцу, но тот отказался его взять, заявив, что его вид является для него причиной апатии и плохого настроения, в силу чего данное зеркало осталось в моей комнате висеть над изголовьем кровати.

Отчего оно вновь заработало спустя почти год, я не знаю, однако это случилось ориентировочно в ноль часов тридцать минут 16 сентября 1436 года. Что именно включилось в зеркале либо в его раме – выяснить не удалось в связи с моей спешкой. Как выглядело работающее зеркало, также сообщить не могу – место на стене, где оно висело, было закрыто густым туманом, в котором визуально наблюдались некие искры. Кроме того, мне все время слышался исходящий от него звук. Последний был негромким, но каким-то манящим (более точное слово подобрать затрудняюсь).

Вначале я хотел бежать за Шеломовым и предупредить его, но затем решил проверить, действительно ли работает именно оно. Я протянул руку, чтобы нащупать зеркало, а все дальнейшее произошло мгновенно. Меня словно втянуло туда, или, если точнее, накрыло неким куполом, и очнулся я уже здесь, в 1980 году, в подвале Горьковского исторического музея, среди музейных запасников.

Признаю, что я действительно сломал несколько ценных экспонатов, но сделал это не специально, а в связи с моими попытками сориентироваться в окружающем меня темном помещении. Готов понести за это заслуженное наказание. То, что от меня разило спиртным, тоже легко объяснимо – мы накануне вместе с Петром Шеломовым выпили несколько бутылок бургундского вина, поминая его усопшую жену Марию, так мастерски изображенную на картине товарищем Ван Эйком.

То, что я оказывал сопротивление прибывшим на вызов работников музея сотрудникам правоохранительных органов, – неправда. Я просто попытался взять обломки того самого зеркала, благодаря которому попал в это время и которое случайно разбил. Считаю, что его необходимо немедленно отправить на экспертизу в один из научно-исследовательских институтов, равно как и раму, в которой, вполне вероятно, и заключен механизм перемещения человека в прошлое и обратно. Возможно, я был излишне возбужден, пытаясь доказать милиционерам всю важность этих обломков, но ни в коем случае не кидался на них с этими обломками, равно как и не угрожал ими, а попросту наглядно демонстрировал их, пытаясь растолковать необходимость их исследования.