Безумство (ЛП) - Харт Калли

— Ты что, совсем оглох, парень? Я же сказал тебе убираться.

Я смотрю ему прямо в глаза — остро, холодно и враждебно.

— У меня только что был интересный разговор с Зандером. Он пролил некоторый свет на ваши отношения с моим отцом.

— Ради бога, Алекс. Сейчас не самое подходящее время! Если хочешь быть полезным, найди Кью и скажи ему…

Зет тихо вздыхает, наваливаясь всем своим весом на голову Монти. Дополнительное давление такого огромного парня, давящего на его череп, должно быть, довольно впечатляюще, потому что Монти прекращает раздавать свои инструкции и открывает рот, беззвучно крича.

— Ты когда-нибудь разбивал кому-нибудь голову, малыш? — спрашивает Зет. — Заглядывал в их мозг? Копался в их сером веществе? Чертовски увлекательная штука.

Черт возьми. Я не в восторге от Монти, но и не особо хочу его смерти. Во всяком случае, не сейчас. Есть еще куча неотложных вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Делаю шаг вперед, готовясь нанести хук справа, но Зет чуть прищуривает глаза, едва ли на миллиметр, и я понимаю, что это была бы плохая идея. Он видит, что я иду. Я могу испробовать все известные мне уловки, чтобы сбить его с толку, но этот парень профессионал. Он играл во всех пьесах. Он достаточно умен для любого обманного манёвра, которым я мог бы воспользоваться.

— Мозг — интересная штука, — продолжает он. — Защищенный костью, плавающий во всей этой спинномозговой жидкости, он обладает способностью создавать миры. Строить империи. Вдохновлять народы. Но стоит ткнуть в него чем-то острым... только в правильном направлении…

— Я пришел сюда не на урок анатомии.

Зет резко наклоняет голову набок.

— Я пришел сюда не для того, чтобы учить кого-то. Я пришел сюда за сумкой. А ты случайно не знаешь, где она находится? Черная? С такой можно ходить в спортзал?

Монти морщится, шипит сквозь зубы, слюна разлетается во все стороны.

— Держи свой чертов рот…

В черном размытом движении, поразительно быстром, Зет протягивает руку, хватает что-то серебряное и блестящее из-за своего пояса, и…

Бах!

Град осколков взрывается в воздухе. Из дула пистолета в руке Зета поднимается клуб дыма, горько пахнущего и едкого. Он только что выстрелил в стол Монти, всего в дюйме от лица старого ублюдка.

— Мне кажется, — говорит человек в кожаной куртке, — что ты не очень серьезно относишься к этой ситуации. Прости меня за то, что я не совсем ясно выразился. Это не деловая встреча. Это не дружеские переговоры. Эта сумка принадлежит мне. Если я не получу её обратно, то надеру твою сраную средневековую задницу. В любом случае, решай, как будет выглядеть остаток твоего дня. От меня не убудет. Я найду то, зачем пришел сюда... и мне всегда было интересно, каково это — подвесить, выпотрошить и четвертовать кого-то.

Монти неподвижен, как мраморная статуя, и моргает как сумасшедший. Одному Богу известно, как отразится на зрении человека выстрел из пистолета прямо у твоего лица, но это не может быть хорошо для тебя.

— Я… я… — бормочет он, запинаясь.

Боже, какой же он упрямый кусок дерьма. Он чуть не получил пулю в лицо, черт возьми, и этот выстрел не был пустой угрозой. Это был намек на то, что будет дальше, если он не начнет говорить.

Внезапно я слишком устал и заскучал от всей этой ситуации, чтобы смотреть, как она закручивается еще дальше в кроличью нору. К черту Монти. К черту эту работу. К черту Зета и его дурацкую гребаную сумку.

— Сумка у меня, придурок, — объявляю я. — В моей квартире. Если она тебе нужна, то можешь забирать.

— Ах ты маленький засранец. Ты, бл*дь, покойник! — орет Монти.

Он может злиться сколько угодно и скоро узнает, как мало мне нравится, когда мной манипулируют. Если Зет и удивлен моим заявлением, что его сумка у меня, то хорошо скрывает свои мысли.

— Отведи меня туда, — требует он.

Монти пинается, пытаясь ударить Зета в попытке освободиться.

— Алекс. Ты обойдешься мне в сотню тысяч долларов…

Зет поднимает голову Монти и швыряет ее обратно на стол.

— Твоя жизнь стоит больше сотни тысяч, придурок? — Когда Монти не отвечает, Зет сгибается и наклоняется над ним, сближаясь с его лицом. — Это был не риторический вопрос. Стоит ли твое жалкое существование сутенера из захолустья больше ста тысяч долларов?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Д-да!

— Тогда закрой свой гребаный рот, вставай и выходи на парковку. Доставь мне неприятности, и я всажу тебе пулю в затылок, а остальные твои сотрудники будут мертвы еще до того, как твоя бесформенная туша упадет на пол. Понял?

Глаза Монти полны огня и серы, когда он неохотно отодвигается от стола и выпрямляется, как шомпол. Он выпячивает грудь, как будто только что сражался и выиграл право стоять, вместо того что ему приказали встать. Сердитый мускул тикает на его челюсти. Холодный, жесткий взгляд, который он бросает на меня, когда медленно выходит из кабинета, передает многое с его свинцовой тяжестью.

«Это предательство. Для меня ты мертвец, Моретти. Не жди, что тебя за это простят…»

За все время, что я знаю Монтгомери, он управлял своей маленькой империей железным кулаком. Есть определенная степень гордости, которую он принимает в своей работе, и уровень уважения, который вызывает у людей, имеющие с ним дело. Он никогда раньше не был так унижен, и уж точно не перед кем-то из своих подчиненных. Даже если бы он мог простить меня за то, что я так легко отдал эту сумку, он никогда не простит мне, что я видел его опозоренным. Его позор превратится в месть, хотя мои действия, вероятно, только что спасли ему жизнь.

Но сейчас его намерения не имеют никакого значения. Я не хочу, чтобы меня прощали. Я хочу сжечь его мир до основания.

Зет с фальшивой доброжелательностью жестикулирует мне, чтобы я шел впереди него. Мрачным, кислым тоном Монти настаивает на том, чтобы последнее слово осталось за ним.

— Делай все, что тебе вздумается, Мэйфейр. Ты не положишь меня в этот чертов багажник.

Глава 9.

— Подождите. Вы же вроде должны быть женщиной. Моя мама сказала, что вы заключили какую-то сделку в суде, когда Алекс был освобожден.

Мужчина на пороге вытягивает перед собой руки ладонями вверх и пожимает плечами.

— Может быть, твоей мамы на самом деле там и не было. Может, она просто читала стенограмму судебного заседания. Есть еще один детектив Лоуэлл. Моя сестра. Клерки постоянно путают нас, когда печатают свои отчеты.

Звучит как ложь, но я только что проверила его удостоверение личности, и оно выглядело совершенно законным.

— Это не займет и минуты, — говорит детектив. — У нас есть все необходимое для нашего дела. Есть несколько мелких деталей, которые я хотел бы обсудить, прежде чем представить свой отчет. Не возражаешь?

Мужчина высокий, подтянутый, одет в пуховик «North Face». Волосы по бокам его головы выбриты по моде. Он одет небрежно, но в нем есть что-то воинственное и суровое. Агент Лоуэлл не производит впечатления, что я могу отказаться отвечать на его вопросы. Его авторитетный, серьезный тон ясно дает понять, что у меня действительно нет выбора в этом вопросе, и это отстойно, потому что я действительно могу обойтись без этого дерьма прямо сейчас.

— Я уже, по меньшей мере, шесть раз повторила свое заявление. Эти выходные были действительно дерьмовыми, агент Лоуэлл. Неужели это не может подождать до следующей недели?

Парень натянуто улыбается, но, вовсе не имея этого в виду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зови меня просто Джейми. И, к сожалению, нет. Завтра я должен представить собранную информацию своему боссу. Если возникнут противоречия, мы не сможем представить судье наше самое сильное дело, когда придет время. И я не просто предполагаю, а почти уверен, что ты не хочешь, чтобы Уивинг был освобожден с предупреждением и некоторыми общественными работами за то дерьмо, которое вытворял в том спортзале, верно?