Стриптизерша (ЛП) - Джасинда Уайлдер

Он показывает на большое кожаное кресло перед своим рабочим столом, прижимая телефон к уху. Он слушает еще несколько секунд, после чего прерывает разговор на греческом и кладет трубку.

— Прошу прощения, Грэй. Я разговаривал с матерью, — он улыбается мне, демонстрируя белые зубы.

— Нет проблем, сэр. Я думаю, это прекрасно, что вы разговариваете со своей мамой.

Он кивает:

— Матери очень важны. Ты вообще видишься с семьей?

Я пожимаю плечами. Я старалась избегать разговоров о себе или о семье.

— Не особо. Моя мама умерла, а мы с отцом... ну, мы не в хороших отношениях, к несчастью.

Каз хмурится:

— Мне жаль твою мать. Как она умерла?

— Опухоль мозга, — я вытаскиваю мой новый, подаренный фирмой айпад из сумки и открываю новый документ в готовности делать заметки. — Какое у меня задание, сэр?

Каз откидывается и вертит ручку в руках.

— Можешь убрать его, — он показывает на планшет. — Оно очень простое. Ты будешь прямым посредником между «Fourth Dimension» и главным актером в нашем новом фильме. Мы партнеры в ремейке «Унесенных ветром», и я знаю, тебе не нужно объяснять, насколько важен этот проект. Оригинальный фильм — культовый элемент американской культуры.

— Да, сэр, — я засовываю айпад обратно в сумку и скрещиваю ноги, внимательно слушая.

— Я выслал тебе все нужные файлы, касающиеся фильма, включая описание твоего задания. Прежде чем прийти завтра, изучи все аспекты проекта. Съемки начнутся в следующем месяце, так что пока не нужно делать ничего особенного, но твое задание начинается прямо сейчас, — Каз наклоняется вперед и откладывает ручку. — Грэй, ты показала, что многое можешь. Ты мне нравишься. Если справишься с этим заданием, то я возьму тебя в штат, когда ты выпустишься. До этого ты будешь получать обычную зарплату.

Я стараюсь не закричать. До этого за интернатуру мне ничего не платили. Если мне начнут выдавать зарплату, я смогу бросить стриптиз.

— Благодарю, сэр! Я не подведу Вас, я обещаю, — я не могу стереть улыбку с лица.

— Знаю, что не подведешь, Грэй, — он откидывается и достает телефон из кармана пиджака, набирая сообщение. — Уверен, у Лесли есть для тебя документы для работы, а после можешь быть свободна.

Бумажная работа занимает несколько минут, что неплохо, так как мне нужно вернуться в кампус, закончить домашнее задание по литературе, а потом переодеться для работы. Интернатура — настоящая удача, но она отнимает очень много времени. Я работаю четыре вечера в неделю и тридцать часов в неделю интерном. Я почти не ем, почти не сплю и у меня неделями нет времени, чтобы потанцевать для себя.

Все это стоило того, если меня возьмут на работу в студию.

Я возвращаюсь в свою комнату и заканчиваю домашнюю работу как можно быстрее. Начинаю просматривать файлы, отправленные мне Казом. Над проектом работает в основном «Fourth Dimension» вместе со студиями «Orbit Sky Films» и «Long Acre Productions». Режиссер — Джереми Аллан, заметки Каза о структуре работы мистера Эрскина и его идеях для проекта. Он известен благодаря «Красному небу», постапокалиптической драме, получившей шесть оскаров, включая награду за лучший фильм. Он работал с «Fourth Dimension» и моим начальником, Казом, над картиной «И восходит солнце», так что для него это не первая экранизация. Цель этого ремейка — согласно наброскам мистера Эрскина в этих файлах — не искажать сути романа и отдать дань уважения фильму 1939 года, сделав его современнее посредством нынешней эстетики.

Каз рассматривает меня не только как помощника, потому что я знаю, что для молодого интерна-ассистента ненормально руководить проект с таким ведущим актером. Он искренне понимает мою страсть к кинематографу и, я надеюсь, готовит меня к работе с ним над будущими проектами.

И все же он вынужден учитывать то, что я интерн, что означает, что я должна сперва окончить учебу.

У меня не хватило времени, чтобы добраться до актерского состава. Я высвобождаюсь из юбки с блузкой, надеваю леггинсы и футболку и выхожу на улицу, садясь на автобус до клуба. Уже там я переодеваюсь в сценический костюм, обтягивающие шортики и фланелевую рубашку. Я наношу макияж и укладываю волосы блестящими волнами медового цвета, и наконец смотрюсь в зеркало.

Как всегда, я с трудом себя узнаю. Прическа огромна, свисает до лопаток, с максимальным начесом. Макияж делает мои серые глаза мрачными, и, вынуждена признать, гипнотизирующими. Яркая красная помада, румяна, плотная основа, тушь...

Я ожидала, что похудею, учитывая, как редко я ем и как часто бегаю по делам, но я не изменилась. Мои бедра и бюст до сих пор внушительного размера. Теперь я воспринимаю свое тело по-другому. Я не просто разодетая женщина. Я вижу под одеждой тело, на которое раньше не обращала внимание. Я не просто человек, как и все вокруг. Я объект, вещь, которую вожделеют. Я знаю, какой эффект моя грудь и попа производят на мужчин.

Я вздыхаю, немного ослабив узел на рубашке, чтобы поправить грудь, и перевязываю его, чтобы сделать больший акцент на декольте. Я наношу немного основы на бедро на то место, которым ударилась о стол в своей комнате. Мужчины не желают видеть синяки.

Я тяну время. Я всегда откладываю выступление. Никогда не хочу выходить на сцену. Я думала, что привыкну, но так и не смогла. Сердце до сих пор колотится, и мне все еще стыдно, и до сих пор тошнит. Когда наступает момент снимать блузку и оголять грудь, мне всегда хочется спрятаться в нору и закопаться поглубже. Я ненавижу вожделеющие взгляды, загребущие руки, свисты и грязные предложения.

Я собираюсь открыть дверь раздевалки, как врывается Тимоти:

— Грэй, как хорошо, что ты рано пришла, — его глаза светятся от возбуждения, и мне это не нравится. — Сегодня у тебя удачный вечер. Какой-то актер, важная шишка, арендовал целый клуб! И угадай, что? Он заказывает приватный танец в VIP-комнате с тобой. Я сказал, что ты не оказываешь дополнительные услуги, так что не беспокойся. Но это деньги, Грэй. Большие, большие деньги.

Я киваю и стараюсь успокоиться. Это всего лишь еще один вечер. Я уже танцевала для знаменитостей в VIP-комнатах. Мы лишь крохотный клуб, и нам далеко до престижных заведений, и большую часть нашей клиентуры составляют рабочие среднего класса, и изредка к нам заходят работники из Голливуда. Но время от времени объявляются актеры или звезды спорта в надежде укрыться от папарацци. Насчет одной вещи Тимоти непоколебим — никаких фотографов и никаких журналистов, без исключений.

Я немного поправляю макияж и узел на рубашке, и убеждаюсь, что декольте смотрится как надо, и наконец, выхожу. В данный момент на сцене Лидия, танцующая под песню Лудакриса. Она миниатюрная, пышногрудая девушка, учащаяся в школе медсестер. Она милая, и отличная танцовщица, и, как и я, отказывается от частных вечеринок вне клуба, и никогда не оказывает никаких дополнительных услуг. Я выхожу на сцену и оцениваю клиентов. Все они из Голливуда, холеные и привлекательные, безупречные и источающие фальшивое очарование. Большинство уже пьяны, и я исполняю шесть приватных танцев, еще не пройдя и половины клуба. Я еще не видела актера, арендовавшего клуб, но он в VIP-комнате. Это все лишь сброд, подхалимы и ассистенты. Я танцую еще на нескольких столиках и возвращаюсь на сцену. Моя приманка в том, что я раздеваюсь только во время танца. На столиках я танцую в одежде. Мужчинам это нравится, наверное. Их привлекает таинственность. Конечно, рубашка на мне достаточно раскрыта, и я, фактически, топлесс, поэтому клиенты сходят с ума.