Самый лучший враг - Дмитрий Емец

Раненый стиснул зубы. Закрыл глаза. Заметно было, что он лихорадочно ищет выход, но в том-то и дело, что его не существовало. Небо над ним твердело. Прожитая жизнь наваливалась каменной плитой. Все жуткое, тщательно забытое, собиралось, лезло из всех углов. Время, останавливаясь, превращалось в вечность. От охватившего его смертельного ужаса не было спасения. Маг выстрелил бы в Арея искрой, но знал, что кольцо израсходовано и магия не скоро восстановится.

Не открывая глаз, маг отрывисто спросил:

— Ты хорошо разбираешься в ранах. Сколько у меня времени?

— Минут десять, — оценил Арей.

Маг все еще не выпускал его запястья. Правда, пальцы, сжимавшие его, слабели.

— У меня был шанс? — спросил он, кусая губы. — До того, как ты забрал мой эйдос? Был или нет? Отвечай!

— Не знаю, — тихо отозвался Арей. — Думаю, ты немало натворил в жизни дурного Но, быть может, если бы ты сказал «прости», маленький шанс появился бы. Хотя бы крикнул его в последний момент, но от всей души, с искренним раскаяньем. Или хоть прошептал бы. Но тоже от всей души… Просто «прости меня», и все.

Умирающий кусал губы:

— А если я скажу «прости» сейчас?

— Не знаю. Без эйдоса, спорее всего, бесполезно, — пожал плечами Арей, но раненый все равно сказал «прости». Причем не один раз, а множество, повторял очень тихо и жалобно, а на Арея уже не смотрел, точно того и не существовало.

А мечник сидел рядом и слушал. И думал о том, что сам никогда не сказал бы «прости». У него бы просто язык не повернулся. Или это было бы просто формальное слова. А этого недостаточно.

Когда именно умер маг, Арей не заметил. Просто в какую-то секунду рядом с ним возникла сухонькая старушонка. Барон мрака не видел, когда она появилась. И как она сделала последнее движение косой, тоже не заметил. Когда он обернулся, старушонка уже стояла рядом с колесом опрокинутой повозки и хихикала. Это было странное хихиканье, нутряное, словно бы и не связанное с губами и дыханием.

— Привет, Аидушка Плаховна! — сказал Арей.

Старушка умилилась. Аидушкой ее называли немногие.

— О, сюда я, кажись, косу уже посылала! Трудимси? — поинтересовалась она, обозревая дорогу, на которой лежали тела и копошились скелерты.

— Это не я.

— Да ладно, не скромничай! — отмахнулась старушонка и, с намеком взглянув на Арея, пожаловалась: — День-то какой стылый! Чой-то замерзла я.

— «Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? Руки зябнут, ноги зябнут, не пора ли нам дерябнуть?» — понимающе процитировал барон мрака.

Носик у Аидушки стал совсем маленьким.

— Заметь, не я предложила.

— Эх! А вот нету у меня медовухи. Не захватил! Цокая языком, Аидушка достала высушенную тыкву.

Встряхнула. В тыкве что-то булькнуло.

— Эх, тудыть твою растудыть! Что ж ты, совсем зеленый? В походы собираться не умеешь? Лучше б ты меч забыл!.. — сказала она и, отхлебнув, протянула Арею. Тот пригубил. Пойло было крепким.

— Кто это был? — мечник кивнул на мертвого мага. Аидушка опять качнула тыкву, проверяя, много ли осталось. Осталось, видимо, мало, потому что старушка заметно опечалилась:

— Еще б я помнила! Сам знаешь, разнарядочка поступила и — чик! Еще пить будешь?

— Давай! — согласился Арей.

— Ну не хочешь — как хочешь! — сказала Аидушка, притворяясь глухой. — Ну до скорой до встреченьки!

— Надеюсь, не на работе… — буркнул барон мрака уже в пустоту. Он предпочитал лишний раз не встречаться с Плаховной, хотя и не плохо к ней относился. Просто он смешивал дружбу и работу, а Плаховна не смешивала. В єтом между ними біла большая разница.

Глава четвертая

NEMO OMNIA POTEST SCIRE[1]

«Смотрите, как мы вас защищали лосих пор! 0 угроз блокировано!»

— Собака была высосана! В ней не осталось ни капли жидкости! Громадный пес весил, ну, в общем, ничего! — сказал Багров.

Эссиорх кивнул:

— А еще что-нибудь странное ты заметил?

— Она выглядела натурально жутко. В жизни не видел более страшной мертвой собаки. Я даже Ирке ее не показывал. Сразу убрал, — сказал Матвей.

Эссиорх посмотрел на него очень серьезно. Он знал, что когда такое говорит некромаг — это не потому, что у него слабые нервы. Тут что-то действительно серьезное, потому что, отправляясь советоваться, он даже Ирку с собой не взял.

— А в чем именно состояла эта жуть? Поточнее, — спросил Эссиорх.

— Уши у нее были прижаты, зубы оскалены. За несколько мгновений до смерти кто-то сильно напугал ее, так напугал, что страх передается всякому, кто на нее смотрит.

— Раны у нее какие-то были?

— Да, — сказал Багров. — Две ранки на шее. Я разглядел их чудом. Такое ощущение, что кто-то загнал в собаку два шприца и высосал ее досуха.

— Где вы ее нашли? — спросил Эссиорх.

— В Строгино, в районе торгового комплекса, где поворачивают трамвайные пути. Там творится что-то неладное. Нежить оттуда бежит… Мы пытались выяснить, но никто ничего не говорит. Все слишком напуганы. Один обезумевший джинн вселился в турникет в метро и стал захлопывать его с дикой силой. Одну девушку отбросило метра на четыре!

— То есть человек пострадал?

— Да нет, какой там человек! Я же говорю: это была девушка, да еще студент-медик! Еще на лету она оказала себе первую помощь. Отделалась кучей впечатлений и легким испугом, — сказал Багров

Эссиорх усмехнулся:

— А что мрак? Суккубы и комиссионеры ведут себя обычно?

— Я бы сказал, что они чего-то ждут, но прямых стычек избегают.

— Странно, — задумчиво сказал Эссиорх.

Хранитель стоял у мольберта и писал маслом. С плеча у него свешивался Люль. Эссиорх старался поворачивать голову только в одну сторону, потому что подгузник Люля был вовсе даже не пуст и носом в него было лучше не утыкаться. Звать же Улиту было бесполезно. Всякий раз, как нужно было менять подгузники или утешать плачущее чадо, у Улиты происходило веерное отключение слуха.

— Кто тут папа? — говорила она сразу.

Или:

— Кто тут светлый? Кто? Кто? Кто?

И Эссиорх делал все сам. И очень даже неплохо справлялся.

Сейчас Улита бушевала на кухне. Слышно было, как она швыряет тарелки и как в мойке грохочет водопад, причем настоящий, потому что соседи снизу стучали по батареям как-то приглушенно. Им было не до стука. Их квартира была заполнена водой настолько, что у них едва получалось, вынырнув, захватить ртом воздух.

— Это уже не мойка. Это бойка! — сказал Багров, со¬средотачиваясь, чтобы помочь бедолагам.

— А? Что? — переспросил Эссиорх.