Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

— Я только об одном прошу тебя, Стас, позволь девочке доучиться. Не дай бог, она сейчас забеременеет, это будет огромная нагрузка. Я думаю, ты меня понимаешь. Дана у меня одна.

— Я с вами согласен.

— Вот и отлично. — Вячеслав Петрович улыбнулся. — Я рад, что ты понял меня. Как тебе работа?

— Тяжело, но интересно. И платят хорошо.

— Вот-вот, присматривайся. Поднавостришься — откроешь свое дело. Дана — большой приз, имей это в виду.

— Я люблю ее.

— Вот и ладненько.

Стас и Вячеслав Петрович поладили. А Дана впервые в жизни не скрывала своих эмоций. Она была счастлива. Она строила свой настоящий мир, о каком ей мечталось когда-то давно, в детстве. Это был мир, где не было толстых неприятных теток с визгливыми голосами, пьяных мужиков и хамов, сморкающихся на землю. В ее мире не было места для грязных подъездов и загаженных дворов. В нем многому не было места. А доучиться ей осталось совсем немного.

Иногда она встречала Вику с Юркой, но они ей были безразличны. Она просто равнодушно кивала в ответ на приветствия, даже не догадываясь, что Вика специально старалась попасться ей на глаза. Вика вышла за Юрку, но месть не получилась, потому что Стас едва ли обратил на это внимание. Он пришел утром, забрал свои вещи и переехал к Дане. Вика его больше не видела. И тогда она поняла, какую глупость совершила. А Юрий был счастлив и ничего не замечал.

И тогда Вика принялась следить за Даной. Ей хотелось быть рядом с ней, чтобы знать о Стасе. Это было самоистязание, но Вика терпела. А поговорить с Даной не удавалось, та была занята какими-то своими делами и мыслями, она забыла о Вике.

— Чего ты бегаешь за ней? — Юрий заметил Викины маневры.

— Я вовсе не бегаю.

— Бегаешь. Что тебе от нее надо?

— Ничего. Я просто хочу понять.

— Понять? Ты хочешь понять, почему при виде ее у девяноста процентов мужиков появляются грешные мысли?

— И это тоже. Она совсем не такая уж красавица. И этот ее замороженный взгляд, я ее с детства знаю, она всегда была такая, так почему?

— Иногда мне кажется, что она — инопланетянка. Перестань унижаться, она ведь не видит никого, кроме собственной персоны. Вряд ли она способна любить и сострадать, — сказал Юра.

— Когда мы учились в шестом классе, она сильно избила мальчишку из восьмого за то, что он ударил нашу школьную собаку. Она выбила ему три зуба, — зачем-то сообщила Вика.

Дане до всего этого не было дела. Изнурительный университетский марафон подходил к концу, строительство дома — тоже, Стас был рядом. И только иногда в ее сны приходил длинный коридор с окном в конце, и тогда Кошка в ее душе прижимала уши к голове и угрожающе шипела. И Виталькины черные глаза тоскливо смотрели на нее. Но это были только сны.

Стас много работал. Иногда он приносил домой документы, и они с Даной вдвоем разбирались и работали над ними. Дана переводила для Стаса статьи и документацию, фирма имела иностранных партнеров, и огромную работу Стаса скоро оценили. Естественно, никто не знал, что вместо одного специалиста работают двое, это могло бы стоить Стасу должности и репутации. Дана в душе умирала со смеху, когда на новогодней вечеринке шеф превозносил удивительную работоспособность господина Яроша.

— Станислав Андреевич — самое ценное наше приобретение. — Шеф, пожилой импозантный мужчина, поднимает бокал. — Выпьем за то, чтобы все наши приобретения были столь же удачными.

— Ты почему не пьешь? — Стас обнимает жену. — Ты же любишь это шампанское, «Дом Периньон».

— Нельзя мне.

— Дана?!

— Ты все правильно понял.

— И когда? Почему ты мне сразу не сказала?

— Это мой тебе подарок на Новый год. А она родится в июле.

— Она? Девочка? Откуда ты знаешь?

— Ну а кто, по-твоему, это может быть? Конечно, девочка.

Это и правда оказалась девочка. Они привезли ее в свой дом, где для нее уже были приготовлены комната и роскошное приданое. Малышка с голубыми, как летнее небо, глазами стала центром жизни Даны и Стаса и новоиспеченных бабушек и дедушки. Из далекого Новосибирска примчалась строгая и официальная Лидия Петровна, красивая женщина сорока восьми лет. Вячеслав Петрович и Екатерина Сидоровна приехали еще раньше.

— Как мы назовем ее? — Стас смотрит на дочь, не веря собственным глазам. — Она такая красивая!

— Надо назвать ее в честь кого-то из родственников. Например, в честь твоей бабушки, пусть будет Дарина. — Лидия Петровна уже все для себя решила.

— Или Катюшей. — Вячеслав Петрович усмехается. — Чудесное имя, могу вас заверить.

Они с Лидией Петровной смотрят друг на друга, и Екатерина Сидоровна понимает, что нашла коса на камень. Эти двое не уступят друг другу.

— Не надо споров. — Дана знает, как избежать конфликта. — Девочка родилась в день святой Анны, так что не о чем тут и говорить.

Лидия Петровна сердито поджимает губы. Не о такой невестке она мечтала, когда растила сына в одиночку. Ей хотелось, чтобы женой ее Стасика была ни много ни мало — сама королева. А тут — своенравная девчонка, дочь богатых родителей. Такая не сварит, не приберет, да и вряд ли соблюла себя до свадьбы.

Лидия Петровна была не глупой и не ограниченной. Но она гордилась родом покойного мужа — старинным дворянским родом Ярошей, известным тем, что из него выходили военные и юристы. Муж Лидии Петровны был адвокатом, он умер, когда маленькому Стасику исполнилось пять лет, и Лидия Петровна больше не вышла замуж, чтобы не травмировать сына появлением в доме чужого мужчины.

Лидия Петровна вырастила сына сама, а ее женская судьба так и осталась неустроенной, поэтому она очень враждебно относилась к любым девушкам, которые появлялись рядом с обожаемым сыном, а появлялись они постоянно, Стасик рос удивительно красивым и умным. Он понимал, что мать не даст ему жить собственной жизнью. Он безмерно любил ее, но не позволил подавить себя, кровь мужчин рода Ярошей говорила в нем все сильней, и он принял решение. Отслужив в армии, Стас уехал учиться в Питер.

Лидия Петровна отчаянно противилась его решению, но Стас остался непреклонным, и мать смирилась. Когда появилась Вика, Лидия Петровна не возражала, девушка ей понравилась: красивая, воспитанная, тихая. Такую невестку можно контролировать. Появление Даны в жизни сына выбило Лидию Петровну из колеи. Мало того, что девчонка открыто жила с ее Стасом, так еще и родители это, похоже, одобряли. Когда же она поинтересовалась у сына, первый ли он у Даны, Стас вдруг взглянул на нее отчужденно и холодно.

«Вот так — вырасти сына и отдай, — думала Лидия Петровна. — Сколько сил положила, всю жизнь ему отдала, вон какой вырос — и для кого?»

Невестка не нравилась ей. Какая-то странная. Молчит, днями где-то ходит, лезет в дела Стаса, что-то ему советует, лучше бы… Что «лучше», Лидия Петровна и сама не знала. Сваты ей тоже не очень нравились. Сваха — ничего, а вот Вячеслав Петрович тот еще тип. И дочка ему под стать.

— Мама, ты когда уезжаешь? — Стас понимает, что ситуация накаляется.

— А что, уже наскучила?

— Нет, но у тебя работа…

— Дело терпит. Я продам магазин и перееду поближе к вам. Надо же помочь Дане с ребенком.

— Спасибо, Лидия Петровна, я отлично справлюсь сама. — Дана мило улыбается. — Я все всегда делаю сама.

Вячеслав Петрович переводит дух. Дана умеет разрядить обстановку, этого у девочки не отнять. Хитрая кошечка, ничего не скажешь. И сваха тоже хороша. Он дом для дочери не затем строил, чтобы девочка жила в нем со свекровью, этого еще не хватало. И чем ей не нравится Дана? А ведь не нравится, это видно. Идиотка, пусть только заденет его девочку!

— Значит, выгоняете мать?

— Ну, почему же? — Стасу неприятно и немного стыдно за мать. — Но две хозяйки в одном доме — это лишнее, мама. Дана отлично справляется.

Лидия Петровна долго плакала в своей роскошной комнате для гостей. Она — чужая в доме собственного сына. Капризная девчонка здесь хозяйка. И она главная для Стаса. Как теперь жить на свете?

— Знаете, сваха, вы напрасно плачете. — Голос Екатерины Сидоровны выводит ее из полузабытья. — Чего плакать? Дети счастливы, живут душа в душу, дай бог всякому, у нас с вами теперь есть внучка. Мы с отцом никогда не лезли к детям с советами или указаниями — и вы не мешайтесь, так лучше. Они сами разберутся.

— Я не мешаюсь, я хочу помочь.

— Попросят — поможете. Не по нраву вам Дана, мы с отцом видим, Стасик любит ее и счастлив. Это его жизнь, а вам бы свою надо устроить. Вы ж молодая еще.

— Я ничего против Даны не имею…

— Не надо, сваха. Мы Стасика приняли как сына, как своего ребенка, разве плохо ему? А вы чем недовольны? Что командовать здесь не будете? Так и не будете, я свою дочку хорошо знаю, они с отцом такие, на них где сядешь, там и слезешь. И зачем вам командовать? Разве это детям счастья добавит?