Гурман - Александр Варго

Олег быстро принял душ, обработал рассеченную губу перекисью, затем приготовил себе пару бутербродов с кофе и уселся за компьютер.

Он открыл файл с рассказом, часть которого передал сегодня Кате. Нужно будет побыстрее с ним заканчивать и приступать к следующему.

Олег впился зубами в бутерброд и сразу почувствовал, что голоден. С того момента, как они пообедали в кафе с Катей, он ничего не ел.

Пальцы замерли над клавиатурой. Парень меланхолично жевал, моргал и глядел на экран. Если у него и было какое-то желание работать, пока он ехал домой, то сейчас оно испарилось. Олег отодвинулся от стола и сосредоточился на бутерброде.

Его глубокое убеждение состояло в том, что писать нужно только тогда, когда есть внутренний настрой. Из-под палки, насилуя самого себя, можно выкопать яму, но никак не создать книгу. Иногда настроения не было месяцами, зато потом его мозг буквально взрывался от обилия мыслей. Случалось, он сутками не вылезал из-за компьютера, и книга рождалась за месяц. Лучше раз в год, а то и в два выдать что-то оригинальное, свежее и действительно интересное, чем тужиться и потеть, наколачивая каждый день по несколько страниц.

В стенку постучали, и Олег сморщил нос. Он и его престарелые родители жили в одном частном доме, но с разными входами. Мать долго противилась этому, не желала верить, что сын хочет отгородиться от них.

Олег сунул ноги в шлепанцы и зашагал к родительской половине.

— Привет, — бросил он отцу, открывшему ему дверь.

— Ты даже не зашел, как приехал, — с укором произнес тот, но Олег лишь равнодушно пожал плечами и сказал:

— Вы же слышали, я тут, все нормально. Как мама?

— Ей сегодня хуже. — Юрий Александрович поджал губы.

Он чувствовал, что сын с каждым днем все больше отдаляется от них, но не мог ничего с этим поделать.

— Ты зачем стучал? — спросил Олег с нетерпеливыми нотками в голосе.

— Я хотел сказать, чтобы ты был осторожным. Ты смотрел новости?

— А что случилось?

— Передали, что тот самый псих, который сбежал, убил в Заозерье четверых человек! — Голос отца задрожал. — А тебе даже позвонить сложно. Твой телефон молчит, тебя нет! Что мы должны думать?

— Четверых? — переспросил Олег.

Отец надел очки, пристально вгляделся в сына и спросил:

— Что у тебя с лицом? Где ты был?

— В гараже споткнулся, ударился об верстак.

Олег изобразил улыбку, но Юрий Александрович молчал, и юноша понял, что его вранье не прокатило.

— Зайдешь? Я чай вскипятил, — без особой надежды предложил отец.

— Спасибо, у меня кофе остывает. — Олег вежливо улыбнулся, на его лице появилось странное выражение. — Дел еще по горло.

— Ладно, — покорно сказал Юрий Александрович. — Пока.

— Поцелуй маму за меня, — на прощание сказал Олег.

«Ты мог бы сам это сделать», — говорили глаза пожилого мужчины.

Его душила обида, он едва сдерживал слезы. Юрий Александрович отдал все силы и здоровье детям и остался с тяжело больной супругой один на один. Конечно, сын не отказывался им помогать, но сейчас ему и беспомощной жене как никогда не хватало душевной теплоты, да и просто человеческой поддержки.

Шаркая стоптанными тапочками, Юрий Александрович поплелся в спальню, пропахшую лекарствами.

Войдя к себе, Олег первым делом бросился к компьютеру. Он открыл Интернет и прильнул к заголовкам горячих новостей.

«Обнаружен труп Александра Пирогова. Он подвергался пыткам. Его телохранители обезглавлены. Артур Малышев до сих пор не найден».

Олег почувствовал, как по его телу пробежала волнующая рябь. Вот это тема!

Он откинулся на спинке кресла. Все. Никаких дурацких эпосов под заказ. Разумеется, долой все слезливо-сопливые романы про влюбленных. Он вспомнил о Кате.

— А я ведь его для тебя начал писать, моя искорка, — медленно, растягивая слова, проговорил он вслух. — Ты мне очень нравишься, но неужели могла поверить, что я с удовольствием пишу про любовь-морковь?

Зазвонил телефон. Олег вздрогнул от неожиданности, взглянув на номер, и чертыхнулся. Он же собирался поговорить с Катей и совсем забыл об этом!

Парень прислонил трубку к уху, приготовился выдавать оправдания своей забывчивости, но, услышав голос девушки, переменился в лице. Катя чуть ли не рыдала.

— Проходите, тетя Мила, — сказала Катя.

— Опять «тетя»? Катя, мы ж договорились! — сказала женщина. — Хочешь, останемся на «вы», но не называй меня тетей. Терпеть этого не могу.

— Хорошо. — Девушка улыбнулась.

Мила прошла в кухню. При этом она слегка качнулась, выставила вперед руку, и Катя нахмурилась. Такое впечатление, будто Мила шла в темноте.

— Чаю хотите? — спросила она.

— Только не очень крепкий. Я тебе тут кое-чего принесла. — С этими словами Мила стала выгружать из сумки фрукты.

— Зачем? Не надо! — Катя замахала руками. — Я же просила вас!

— Ничего не знаю, — решительно проговорила женщина, и Кате пришлось смириться.

Мила зарабатывала копейки, трудилась поварихой в детском саду. Но она никогда не приходила в гости с пустыми руками, и Катя была ей очень благодарна.

Она всегда поражалась, как такая женщина смогла стать лучшей подругой матери. Та — истинная аристократка, модница. Мила — обычная тетка со средним образованием, сбежавшая от мужа-алкаша. Мать не расставалась с компьютером, вела свой блог в Интернете. У Милы же дома не было даже телевизора, она просто не видела необходимости в нем. Мама была атеисткой, Мила, наоборот, глубоко верила в Бога. Несмотря на такой антагонизм, женщин тянуло друг к другу.

Мама как-то рассказывала об их знакомстве. Однажды у нее из машины похитили сумочку. Наличных денег там немного. Вор забрал их, не тронув документы и водительские права, а сумочку выбросил на обочину. Волею случая Мила наткнулась на нее и вернула владелице. Мама хотела отблагодарить женщину, но та наотрез отказалась от вознаграждения.

Когда чай был готов, Катя принесла в комнату поднос. Мила протянула руку за чашкой и опрокинула ее. Она охнула и принялась извиняться.

— Ничего страшного, — успокоила ее Катя и ушла за тряпкой.

«Она раньше не была такой неуклюжей», — думала она, боковым зрением поглядывая на замершую женщину.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила Мила.

— Нормально. — Катя улыбнулась, но ей показалось, что гостья не очень-то поверила.

— А вы как? — спросила девушка.

Мила вдруг вся как-то подобралась.

— Хорошо. А почему ты спрашиваешь?

Катя взяла с дивана стопку листов, которые передал ей Олег, и протянула ее женщине. Та молчала, как-то странно глядя прямо перед собой.

«Она не видит их», — потрясенно подумала Катя, как бы невзначай присела перед Милой и заглянула ей в глаза.

Зрачки были неподвижными, похожими на застывшие капли смолы.

— Ты что? — напряженно спросила Мила.

— Это написал мой близкий друг, — сказала Катя. — Если хотите, можете прочесть. Мне будет интересно ваше мнение.

Пальцы Милы стали нервно расправлять складки на платье.

— Впрочем, я не настаиваю.

— Я бы с удовольствием, — сказала Мила с ноткой грусти. — Но зрение уже не то. Даже в очках я вижу все хуже и хуже. — Она сделала маленький глоток и осторожно поставила чашку на поднос.

— Как вам удается работать? Ведь вы все-таки детям готовите, — сказала Катя.

— Пока справляюсь, — заерзав, ответила женщина.

Весь ее вид говорил о том, что ей неприятен разговор о собственном здоровье, и она хочет сменить тему.

— Я плохо вижу, но по твоему голосу чувствую, что ты сама не в духе. — Она мягко дотронулась до девушки. — Расскажешь? Или нет настроения?

Катя молчала, глядя на руку подруги матери. Выпуклые вены, ногти подстрижены неаккуратно, без намека на маникюр. Мама никогда не позволила бы себе выйти на улицу с такими руками.

«Не сравнивай!» — одернула она себя.

— Ты скучаешь? — тихо спросила Мила, убрав руку.

Глаза Кати вновь наполнились влагой. Она всхлипнула и подалась вперед, в объятия женщины.

— Хорошая моя, успокойся, — шептала та, гладя девушку по волосам. — Вспомни, о чем мы с тобой говорили недавно. Твои папа с мамой просто обрели другие тела. Тут остались физические оболочки, скорлупки. Их души живы, и они всегда будут в твоем сердце. Может, я сейчас скажу жестокую вещь, — продолжала Мила. — Убиваться так долго нельзя. Переживаниями и слезами ты вновь и вновь оживляешь эту потерю, чем изнуряешь себя, свою энергетику. Стресс полезен для души, но в меру, как и физический труд для тела. Затянувшаяся депрессия приносит лишь вред. Ты красивая молодая девушка. Начинай жить, радоваться каждому дню. Старайся запоминать, что хорошего ты сделала, и каждый день увеличивай свои добрые поступки. Родители будут рады за тебя там, на небесах.