Война и мир Дмитрия Медведева - Кирилл Танаев

План Медведева для пост-постсоветского пространства – это реальная экономическая и финансовая помощь нашим соседям в условиях кризиса (она уже оказана Белоруссии, Киргизии и Молдове, российская доля – почти стопроцентная в антикризисном фонде ЕврАзЭС). Понятно, что некоторые хотели бы получить помощь с минимальными встречными обязательствами (отсюда конфликты с Белоруссией и отказ в кредите Украине), но это – рабочий и решаемый момент.

Курс Медведева – это заявка на полномасштабное лидерство на пост-постсоветском пространстве. Лидер сегодня – это тот, кто способен навести порядок. На неспокойном и латентно конфликтном постсоветском пространстве сейчас порядок означает мир и отсутствие открытой войны.

Поэтому лидер пост-постсоветского пространства после войны в Южной Осетии – это страна, способная гарантировать бескровное разрешение тлеющих конфликтов, нагорно-карабахского и приднестровского. Отсюда особое внимание к этим темам со стороны Дмитрия Медведева.

Геополитическая составляющая курса Медведева – выстраивание паритетных и дружественных отношений с важнейшими геополитическими игроками по периметру наших границ, такими как Китай, Иран, Турция. В более широком контексте – возвращение в Африку и Южную Америку, в первую очередь в качестве экономического игрока.

Заметим, место у Европы и Америки в новой внешней политике России, безусловно, есть, но оно сильно связано с готовностью этих партнеров к равноправному диалогу и признанию наличия у России собственных внешнеполитических и экономических интересов. Не будет такого подхода – перспективы стратегического диалога с ЕС и США так и останутся весьма туманными. Несмотря на всю «перезагрузочную» риторику и возникающие при этом пока еще не вполне материальные ожидания.

Проблемы только начинаются

Отличительная особенность русского понимания постпостсоветского пространства – подчеркнутый реализм. Может быть, не всегда последовательный, может быть, довольно избирательный и довольно спонтанный, но воспринимаемый как единственно возможная идеология отношений с нашими ближайшими соседями. Недостатком этого подхода нередко является невнимание к историческим и идеологическим реалиям наших соседей, а также неготовность вести последовательную, планомерную и стратегически ориентированную политику в отношении сопредельных стран.

Русский политический класс на самом деле не готов к более активной миссии и роли на пост-постсоветском пространстве. Слишком много проблем внутренних, слишком многое надо доделать и достроить внутри страны. Не до того. Но жизнь устроена таким неприятным образом, что последовательно и «по уму» никогда не получается. Можно сколько угодно говорить про необходимость модернизации и перевооружения Российской армии, но случилась грузинская агрессия в Южной Осетии – и пришлось действовать тем, что есть, и так, как умели.

В России не знали и не понимали, что делать с нежданно-негаданно возникшими проблемами со сменой политических поколений на Украине, в Грузии, Молдавии и Киргизии, но боюсь, ситуация, которая уже достаточно скоро ожидает нас, по меньшей мере в Казахстане и Узбекистане, окажется еще более сложной.

На смену постаревшим и уже объективно уходящим позднесоветским лидерам все быстрее и быстрее приходит поколение, не отягощенное исторической памятью о Большой стране, плохо ориентирующееся, несмотря на, как правило, американское или европейское образование, в современном мире, а потому стремительно провинциализирующееся. Готовое легко пожертвовать страной ради несбыточной иллюзии превращения в кусочек существующей только в их воображении «маленькой новой Европы». К тому же в России про большинство из этих новых людей ничего не знают. Да и они имеют о России весьма поверхностное представление.

Конечно, наши постсоветские партнеры, мягко говоря, – не подарок. Они давно научились с той или иной степенью изящества лавировать между интересами больших игроков и добиваться для себя определенных тактических преференций, называя такую политику «многовекторной». Они неплохо изучили, как сейчас говорят, «чувствительные» вопросы российской политики и замечательно (смотрим на Украину) пользуются русскими слабостями в своих местечковых игрищах. Они категорически не хотят отдавать задешево свои заводы и месторождения и, как правило, при выборе стратегического инвестора готовы вступить в альянс не пойми с кем, но только не с русским бизнесом. Все это жутко раздражает.

Однако правда заключается в том, что даже если русский политический класс не хочет заниматься политикой на постсоветском пространстве, его неизбежно заставят это сделать. Только на гораздо менее выгодных условиях и на позиции вечно опаздывающего.

Отказаться от активной роли на постсоветском пространстве означает на практике превратить его в полигон реализации интересов других игроков, которые с удовольствием извлекут из ситуации все политические и экономические дивиденды, а разгребать последствия своих экспериментов предоставят возможность России. События 2003–2008 годов это только подтверждают.

Пост-постсоветское пространство пока предстает для России исключительно как источник все новых и новых проблем, а также как зона конфликтов с другими крупными мировыми игроками, вместо того чтобы стать пространством культурно-исторической синергии, служащей источником дополнительных сил и ресурсов для послекризисного роста и России, и всего пост-постсоветского пространства.

Проблемой пост-постсоветского пространства является то, что основные мировые игроки не намерены соглашаться с российской идеей наличия у нее региона привилегированных интересов. Более того, публично многократно заявлено о намерении приложить максимум дипломатических, экономических и политических усилий для того, чтобы создания такого региона не допустить.

Таким образом, мало того, что российская политика в отношении наших ближайших соседей будет сталкиваться с объективными сложностями и проблемами, порождаемыми логикой развития этих стран, так она будет еще и дополнительно направленно торпедироваться со стороны внешних игроков. И это не только США и Европа, в которой есть и общеевропейские, и вполне самостоятельные страновые игроки (типа Польши или Румынии). К списку претендентов на части советского наследия надо добавить как минимум Турцию, Иран и Китай.

Война в Южной Осетии с предельной откровенностью продемонстрировала, что пост-постсоветское пространство уже не выглядит – и политически, и экономически – замкнутым на себе. Оно принципиально и стратегически раскрыто вовне и в значительной степени является когда субъектом, но чаще объектом региональных процессов, где главную роль играют страны, никогда в состав Советского Союза не входившие.

Более того, судя по реакции американских политиков и комментаторов на сохранение аэродрома США в Киргизии, на трения между Россией и Туркменией по газу, награждение Арменией Саакашвили государственным орденом и активные протесты Узбекистана против создания базы ОДКБ в Киргизии, интерпретируются все эти события исключительно как ослабление российских позиций. И как возможность для расширения собственной активности.

А это означает, что постсоветское пространство все больше рассматривается как новая игровая площадка, и новая Большая игра уже началась: раз Россия так настаивает на своих приоритетных интересах в этом регионе, то значит, и основные проблемы у нее должны возникнуть здесь же. Пост-постсоветское пространство сегодня стремительно становится объектом настолько значительного и многопланового внешнего вмешательства, что по сравнению с ним игрища с режимами в Киеве и Тбилиси вполне могут показаться разминкой.

Парадокс истории в том, что случилось это не сразу после распада Советского Союза, что было бы логичным, а спустя без малого двадцать лет.

Александр Цинкер (Израиль)

ИТОГИ АВГУСТОВСКИХ СОБЫТИЙ ДЛЯ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Александр Цинкер директор Института стран Восточной Европы и СНГ (Израиль)

Мир в августе прошлого года был в шоке. Было непонятно, что показывают по телевизору: то ли новый боевик, то ли действительно войну, то ли еще что-то. Все это происходит во время Олимпийских игр, когда должны прекращаться все войны. Вспомнился 1995 год, когда хорватская армия, одна из самых многочисленных на пространстве бывшей Югославии, практически уничтожила Сербскую Краину. Здесь могло произойти то же самое.

Это была подготовленная авантюра. Нам потом объясняли: если бы все было по-другому, то, вполне возможно, Грузия бы не напала на Южную Осетию, что виновата и сама Южная Осетия, потому что она провоцировала, и так далее. Но если сравнивать Южную Осетию и Грузию, то Грузия – большое государство. Роль и место большого государства, как и сильного человека, подразумевает, что даже если слабый провоцирует, не надо поддаваться на провокации. От всего этого сильнее всего пострадал югоосетинский народ, который ни в чем не повинен.