Публицистика (размышления о настоящем и будущем Украины) - Андрей Курков

Июль 2007

Дождливый курорт Витстэбл

Исключения часто интереснее правил. Большинство нормальных людей летом стремятся на юг, хотя в природе все организовано несколько иначе. Птицы на юг улетают осенью, чтобы переждать зиму. А весной – назад. Ясно, что природа человеку – не указ. Он от всего хочет самого лучшего – и от погоды, и от природы, и от начальства. Я вот тоже вместо того, чтобы лететь себе в Крым, оказался в Англии, в городке Витстэбл на юго-востоке страны, на берегу моря с видом на устье Темзы. Вода здесь мутно-коричневая, ветер холодный, дождь как из турбодуша. Но что странно – городок этот считается курортным. Здесь и маленькие гостинички, и частные домики в наем, и ресторанчики, и даже центр информации для туристов. А туристов, если присмотреться, не больше пяти десятков в день приезжает. Центральная улица длиной метров в восемьсот, маленькая гавань для рыбацких судов и тут же невзрачное деревянное зданьице в два этажа. На первом – рыбный рынок, на втором – рыбный ресторан. Таких городков вокруг устья Темзы – десятки. У каждого – свое лицо, тщательно подреставрированное местной властью, чтобы взгляд приезжего на нем задержался. Ведь в основном туризм здесь «транзитный». Люди едут вдоль побережья, заезжают в городки и села, осматриваются, выходят прогуляться и перекусить. Это мы тут «безлошадные». Сняли домик на берегу на неделю. Домик называется «Coastguard house», что можно перевести как «Домик берегового патруля». В нем есть чулан с окном и тоже с видом на море, метр на полтора. В нем стул прямо перед окошком. А на подоконнике – три пары биноклей. Один – серьезный, весом в два килограмма, остальные два – детские. Сидишь себе на стуле, поднес бинокль к глазам и за кораблями и лодками наблюдаешь. А если погода ясная, то виден городок Саусэнд на противоположном берегу устья. До него отсюда сорок километров. В домике есть камин и запас дров, чтобы чувствовать себя уютно во время дождливых дней. Мы уже два раза его разжигали. Всю прошлую ночь дул-гудел ураганный ветер, залетал в каминную трубу, завывал. А с утра через порванные ветром облака пытается светить солнце. А мы с детьми ждем, когда успокоится ветер, утихнут волны и начнется отлив. Отлив здесь серьезный, океанский. Море отступает метров на сто пятьдесят. И тогда мы отправляемся на поиски сокровищ. Подбираем со дна ракушки и кусочки старой посуды. Развлечение не только для детей! Уже нашли кусок старинной глиняной пивной бутылки, рыбацкие курительные трубки, донышко от старой чашки с печатью фабрики.

А сегодня, если с погодой повезет больше, чем вчера, то пойдем пешком вдоль моря до следующего городка Хэрн Бэй. Расстояние не большое – около пяти километров, а по дороге на холме над морем будка мороженщика с одним чугунным столиком и пятью стульями. Там дети обязательно захотят привал устроить. Вдоль прибрежной дорожки – деревянные скамейки на чугунных витых ножках. И на каждой скамейке – бронзовая табличка с выгравированной надписью. Все надписи начинаются со слов «В память о…». Больше всего мне нравится одна из них: «В память об Али Эльфи (1915–2005), дедушке, прадедушке, друге, буддисте, анархисте, пламенном болельщике футбольного клуба “Арсенал”».

Эта скамейка стоит всего в пятнадцати минут пешего хода от городка Витстэбл в сторону Хэрн Бэй. Вы тоже можете приехать сюда и посидеть на ней, посмотреть на море и вспомнить о своих дедушках и прадедушках, о всех, кто ушел. В этой традиции меньше пафоса, чем в роскошных памятниках Байкового кладбища. У нас традиционно только на кладбище человек думает о вечном, в Англии о вечном можно думать везде.

В ванной комнате домика, в котором мы сейчас отдыхаем по-английски, вода течет из кранов, сделанных в 1902 году. Сейчас такие краны тоже в моде. Мода только делает вид, что «смотрит в будущее», на самом деле она отталкивается от прошлого. Но, впрочем, меня мода не интересует. Главное, чтобы смеситель, сделанный в 1902 году, исправно работал в июне 2007-го. Главное, чтобы человек делал не то, что модно, а то, что хочется. Главное – чтобы каждый городок создавал или сохранял свое лицо в надежде заинтересовать им заезжего туриста. А может, даже и не это главное. Может, главного и нет вовсе?

Июнь 2007

Привет из Лейпцига

Импульсивная у нас страна получилась. Даже не сама страна, а те, кто ею руководят. То об одном вспомнят и указ подпишут, то о другом. Вот, помнится, в прошлом году президент добровольно, при полном отсутствии давления со стороны украинских читателей, назвал нынешний год, 2007-й, Годом украинской книги. Назвал, ну и ладно. Год ведь не корабль, тут правило – «как назвали – так и поплывет» – не действует. На этой неделе, то есть на исходе третьего месяца Года украинской книги, попросил президент премьер-министра проверить: как ей, украинской книге, живется. Даже не попросил, а сам ему подсказал, что, мол, умирает издательская отрасль. И действительно, нехорошо ведь, если украинская книга умрет в Год украинской книги. Некрасиво! А тут как раз Лейпцигская международная книжная ярмарка закончилась, на которой мне довелось побывать. Там, как и положено, конкурс на лучшую книгу (в полиграфическом смысле, конечно!). Отправился я книги-победители конкурса посмотреть. Тут тебе и китайское издательство, и вьетнамское, и далекая Колумбия, и даже близкая Белоруссия. А родной Украины нет! Спрашиваю у организаторов конкурса:

«А почему книг из Украины тут нет, они ведь не хуже! Сам видел!» – «А нам их на конкурс не представляли!» – отвечают они. Обиделся я за державу и пошел искать украинский стенд с нашими лучшими книгами. Искал-искал и не нашел. Оказалось, не было на ярмарке ни одного украинского издательства, не было и общего государственного стенда. Взгрустнул я, присел за столик у стенда Хорватии. Меня там и кофе угостили, и про новые книги хорватских писателей рассказали, и даже каталог на немецком языке дали с собой, указав, на какие книги надо внимание украинских издателей обратить. Отдохнул я у братьев-хорватов, прогулялся по международному залу ярмарки. Мимо двух огромных выставок прошел: справа – «КНИГИ РОССИИ» написано было, а слева – «КНИГИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА». Вот те на! На немецкой территории страна-соседка с собственным городом конкурирует. Стенд страны – выставка книг в сто квадратных метров – за бюджетные деньги поставлен, а стенд города (такого же размера) – за городские. Ну, думаю, если трудно Украине в Год украинской книги свои литературно-полиграфические достижения за рубежом представлять, то, может, надо бы свойственный нам пафос «приглушить» и в следующий раз привезти туда, в Лейпциг, маленькую выставочку книг под названием «Книги Киева». Ну а писателей, как обычно, иностранные издательства пригласят. На них можно и сэкономить. Вот и в этот раз братья-немцы за свой счет пригласили Сергея Жадана и Ирэну Карпу. Тут их любят и ценят. Тут, в Германии, интерес к украинской книге, как ни странно, растет. Наверно, потому, что никто отдельно взятый год Годом украинской книги не называл. Что такое год с точки зрения вечности или литературы? Одно мгновение! Вот и у нашего Года книги будет одно главное мгновение – Украина приглашена в качестве почетного гостя на Варшавскую международную ярмарку в конце мая. То есть почти завтра. Посмотрим, как она себя там покажет. А пока суд да время и выходные впереди, возьмите в руки какую-нибудь новую украинскую книжку! Чтение, в отличие от телевизора, успокаивает нервную систему.

Март 2007

Варшава

Со времен советских не видел я такого расслабленного и, в положительном смысле, мещанского народного гуляния, как в последние выходные в Варшаве. Город, отогретый майским солнцем, просто расцвел. Варшавяне разбрелись по паркам и скверам, и меня мой знакомый, польский писатель Веслав Романовский, повез в королевский парк Лаженки. Там тебе и архитектура XVIII–XIX веков, и озера с утками, и театр со сценой на воде, и фазаны с павлинами. И кафе под открытым небом, где мы не преминули посидеть и о наших странах побеседовать. Но о беседах чуть позже. В полдень в воскресенье на другой театральной площадке в том же парке перед огромным фонтаном играл на рояле американский пианист Дэвид Нортингтон. Играл вальсы Шопена, созданные в начале тридцатых годах XIX века. Спонсором регулярной «шопенианы» оказался нефтяной концерн «Орлен», а пианиста пригласило посольство США. Мы сидели на траве с Веславом и его четырехлетней дочуркой Евой и с удовольствием слушали музыку. Шопен только усиливал внешнее ощущение социального мира и спокойствия в Польше. Ничего не скажешь: Европа Европой. Вечером в гостинице решил перед сном телевизор посмотреть. А там такие политические страсти кипят! Партия двух близнецов подбрасывает журналистам досье на разных деятелей с информацией об их давнем сотрудничестве с польским КГБ, тележурналисты их отлавливают, просят в камеру прокомментировать. Те, бедные и давно не молодые, что-то в ответ лепечут. Общество за этим цирком наблюдает, молодежь вообще не понимает: к чему все это. Послушал я доводы разных политкомментаторов, посмотрел на «героев» и жертв политической борьбы в нынешней Польше и понял: братья мы навек! У них в политике дерутся, а народ по паркам гуляет. И у нас в политике дерутся, а народ идет в кино на «Шрека-3». Вот она, нормальная европейская жизнь.