Дом ужасов - Кирилл Андронкин

После некоторого раздумья я принес несколько довольно-таки жутких фотографий, на который были запечатлен процесс заглатывания лягушки большим ужом.

— Видишь, — сказал я, указывая на большие безжизненные глаза лягушки. — Она уже смирилась со своей участью. Змеиные жертвы, как правило, не оказывают долгого сопротивления.

Тревор выслушивал все это с неожиданным интересом, и на этот раз я простился с ним гораздо теплее, чем раньше. В конце концов, решил я, возвращаясь в террариум и включая на ночь свет, та неподдельная заинтересованность, которую Тревор продемонстрировал в отношении змей, отчасти нейтрализует все негативное, что можно сказать об этом пареньке.

Спустя несколько дней мы встретились с Биллом в городе. Он хотел посоветоваться со мной относительно подарка Тревору ко дню рождения. Я быстро понял, куда он клонит — ему хотелось, чтобы я уступил ему того самого ужа. Билл сказал, что парень и слышать не хочет ни о чем другом, и они с женой, в принципе, не возражали бы угодить мальчугану, естественно, если я объясню ему, как ухаживать за змеей.

Что и говорить, мне польстил такой интерес к моему хобби. Но в своей искренней готовности удружить приятелю я забыл про многое другое, о чем он не раз говорил мне: о заброшенном под кровать сломанном игрушечном поезде — его прошлогоднем подарке, об испорченной яхте, к которой парень охладел на второй день после ее покупки, о щенке, которого во избежание дальнейших мучений в руках безжалостного «хозяина» пришлось отдать на усыпление. Я почему-то забыл тогда обо всем это и с готовностью пообещал Биллу помочь со змеей.

Это оказалось нетрудной задачей. Выбрав теплый солнечный субботний день, я отправился за город. Примерно в пяти-шести милях от города располагались три небольших озера, достаточно богатых рыбой и лягушками, чтобы привлечь всех обитавших в округе ужей. Минут через пятнадцать я заметил приличных размеров змею, медленно проползавшую вдоль борта вытащенной на берег заброшенной лодки. Пару минут она заставила погоняться за ней, но в конце концов пала жертвой своего же любопытства, и я смог подцепить ее. Это была толстая, блестящая красавица примерно шестидесяти сантиметров в длину. Через пару дней мы с Биллом пошли в зоомагазин, где купили небольшой напольный ящик-террариум и дюжину маленьких лягушат, которых змее хватило бы на первые пару месяцев жизни, пока Тревор сам не научится добывать корм для своей питомицы. Иными словами, я постарался сделать все необходимое.

На следующий день после праздника Билл пришел ко мне и рассказал, что, насколько он может судить, Тревор выполнил все данные ему рекомендации и даже заслужил своеобразную благодарность своей питомицы — змея чувствовала себя великолепно и съела одну лягушку.

— Хороший знак, — удовлетворенно сказал я. — Если змея питается, значит с ней все в порядке.

И я не волновался. В последующие две недели у меня было много работы, и я с головой ушел в написание годового отчета. За это время я ни разу не видел ни Билла, ни его сына, поскольку каждый день возвращался омой поздно вечером и сразу же заваливался спать. Я полагал, что змее хорошо живется у ее нового хозяина, хотя, по правде говоря, не так уж часто вспоминал о ней.

Но вот как-то раз я встретил Билла на Хай-стрит. Он сказал, что несколько раз пытался найти меня, но не заставал дома. Я объяснил, чем занимался все это время, после чего мой друг как бы между прочим обмолвился, что змее, как ему кажется, нездоровится и ему бы хотелось, чтобы я зашел и посмотрел в чем дело. Тревор, по его словам, очень беспокоится и буквально не находит себе места… «Это ты сам не находишь себе места, тогда как Тревору на все наплевать», — подумал тогда я. Мы договорились, что на следующий день я зайду.

По пути к Биллу я, предчувствуя, в чем там дело, зашел в магазин электротоваров и купил стоваттную лампочку. Я знал, что лишь редкие змеиные недуги нельзя вылечить при помощи дополнительного света и тепла. Когда мы пришли, Тревора дома не было, и я не стал спрашивать, где он.

Едва переступив порог детской, я понял, что зря помог Биллу с этим подарком. Воды в террариуме почти не было, а оставшаяся позеленела от старости, грунт основательно засорился, а стенки террариума покрылись грязно-желтым налетом. Температура в ящике едва достигала шестнадцати градусов, так что было не удивительно, что змея сникла. Я мгновенно понял, что искренний энтузиазм Тревора был не более чем сиюминутным увлечением избалованного мальчишки.

Сама змея, свившись в кольцо, лежала рядом с чашкой для воды. Вид у нее был самый плачевный.

— Ты не знаешь, — спросил я Билла, — когда он в последний раз кормил ее?

— Нет, по-моему, он давал ей лягушек, которых мы с тобой тогда купили. Я, правда, сам не видел, но, возможно, Мери…

Пока я вворачивал лампочку, меня не покидала надежда, что тепло восстановит аппетит змеи, хотя поддержать его удастся лишь в том случае, если рядом окажется хоть какая-нибудь подходящая еда. Билл тем временем прошел на кухню к жене и вернулся с садком, в котором жили лягушки. Крышки на бачке не было.

— Похоже, они разбежались… — растерянно проговорил Билл. — Наверное, после того как Тревор в первый раз покормил змею, он неплотно закрыл крышку, и она где-то затерялась.

Заглянув в бачок, я убедился в том, что он пуст.

— Так он что, только один раз кормил змею? — я вздохнул. — Билл, животное таких размеров не может жить несколько недель, имея в желудке одну-единственную лягушку, тем более такую крошечную.

Не отрицаю, мне все это было безразлично и потому, видимо, отразилось в моем тоне. В самом деле, Биллу следовало контролировать, как его сын обращается с живым существом. Я почувствовал, что мой друг искренне расстроился.

— Я не знал, что они все разбежались, — проговорил он.

— Билл, — продолжал я, — это самое элементарное бездушие со стороны Тревора. Дело в том, что змея принципиально отличается от нас, людей. Она не может заставить себя забыть про голод тем, что почитает книжку или пойдет прогуляться. У нее организм хищника, почти постоянно, нацеленный на поиск пищи. Без нее она будет чувствовать себя очень плохо. Постарайся, пожалуйста, объяснить Тревору столь простую истину, если, конечно, хочешь, чтобы змея прожила у вас достаточно долго.

В общем, наговорил я ему немало, о чем позже и сам сожалел, поскольку ругать в данном случае следовало исключительно Тревора. Перед уходом я дал ему адрес зоомагазина, где почти всегда можно купить тритонов и лягушек. На сей раз я не стал выполнять за Тревора эту работу, поскольку тот вполне был в состоянии самостоятельно справиться с этой задачей.

Последующие события пересказать несложно, примерно через неделю после нашего последнего разговора я, не дождавшись звонка от Билла, сам решил наведаться к нему, чтобы посмотреть, поправилась ли змея. Идя по саду мимо окон комнаты Тревора, располагавшейся на первом этаже, я заметил, что свет в террариуме не горит. Как и в прошлый раз, мальчишки дома не было.

Через минуту после прихода я понял, что беспокоиться больше не о ком и не о чем. Билл сказал, что Тревор даже не подумал сходить в магазин за кормом для змеи. В общем, произошло неизбежное, и в итоге безжизненное тело дохлой змеи выбросили в мусорный бак. На сей раз я решил не жалеть чувств Билла и прямо высказал ему все, что думал о его сыне. Сначала он покорно выслушивал меня, но затем, видимо, взыграли отцовские чувства и он стал огрызаться. В общем, распрощались мы как никогда холодно.

Концовку этой истории я объяснить не могу. Когда все это случилось, я старался как можно меньше думать о происшедшем, а сейчас и подавно собираюсь переехать в другой район. По-моему, вполне логичный поступок, тем более, что к мысли о нем меня подтолкнула полиция. К счастью, мне никогда раньше не предъявлялись какого-либо рода обвинения, так что не могу судить, насколько убедительными показались мои объяснения и доводы. Одним словом, все прошло довольно гладко и ни у кого не возникло никаких вопросов.

Но про свою находку, раскрывшую правду о случившемся, я не смогу забыть никогда. Кроме того, насколько мне известно, никто о ней так ничего и не узнал.

У меня нет никаких доказательств в подтверждение моей теории. Возможно, вы, как и я, подумаете, что она вполне обоснована, хотя можете и не согласиться со мной, или даже посчитаете, что у меня просто разыгралось воображение, и в итоге посмеетесь над моим рассказом. Пусть так. Упрекать вас я не стану, а может, это даже и к лучшему. Мне самому змеи нравятся, и я бы хотел, чтобы и другие также разделяли это чувство. Но я одновременно не хочу, чтобы оно помешало мне объяснить вам, что же произошло с мальчиком по имени Тревор после того, как его уж умер с голоду.

Змея погибла утром того самого дня, когда я приходил к Биллу справиться насчет ее здоровья. Подобно дряблой оливково-зеленой веревке уж лежал на устилавшем дно террариума песке рядом с чашкой с водой — возможно, в последний раз перед смертью он попытался найти спасительную пищу. Первой умершую змею обнаружила Мери, мать Тревора, пришедшая убирать его постель. Вернувшись домой к обеду, мальчишка проявил едва заметный интерес к случившемуся и явно не чувствовал за собой никакой вины. За обедом отец велел ему закопать змею в саду, но в ответ Тревор лишь промычал что-то нечленораздельное. Аналогичным образом он отреагировал и на несколько повторных напоминаний. В конце концов юнец выскочил из комнаты с дохлой змеей в вытянутой руке, швырнул ее в мусорный бак и до вечера не появлялся дома. Придя наконец, он тут же устроился перед телевизором. Билл попытался было пристыдить сына, но ему помешала какая-то шумная передача. Вся семья просидела перед экраном часов до одиннадцати, когда Тревор наконец насмотрелся всего, чего хотел, и милостиво разрешил родителям отправить его спать.