Анти-Духлесс - Дмитрий Ненадович

Да, что и говорить, терниста она, маркетологическая жизнь. Особенно тяжело пришлось маркетологам в период промежуточных мутаций. Когда резервные почки уже появились, а второй пах еще не прорезался. Но это уже позади. Теперь же, в результате окончания всех физиологических преобразований были они, в конце концов, надежно защищены. И ходили теперь наши глубоко уважаемые, но недостаточно еще оцененные народом маркетологи всегда внешне свежими и яблочно-румяными. Только вот эта благородная припухлость… Едва заметная такая пропитость… Впрочем, не беда. Можно списать на хроническое недосыпание. Ведь несмотря ни на что, все равно источали они из себя неиссякаемую никогда бодрость и неподдельный оптимизм. Но одна проблема все же оставалась: были они при этом постоянно пьяными и обдолбанными. И никуда тут не денешься. И ничего тут уже сделать было невозможно. Голова-то у них была одна. Второй головы им природа не могла предоставить. Иначе появились бы тогда у них уж слишком явные внешние изменения. Это была бы уже слишком явная патология. Спецполиклинники уже бы не спасли. И с такой совсем уже явной патологией у нас в стране можно ведь и в кунсткамеру, в конце концов, загреметь. Поэтому пока так. Приходится им терпеть. Но без ущерба их благородному делу. Ведь это вечно пьяное и обдолбанное состояние совершенно не мешало нашим маркетологам продуктивно и качественно, потихонечку себе неистово так трудиться. Если помните знаменитый эстрадный номер Г. Хазанова, когда он, включая трагические регистры голоса диктора Левитана, вещал: «Сегодня, на 70-м году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание…». И далее бодрым голосом спортивного комментатора продолжал: «… приступил к работе депутат Государственной Думы…». Маркетологи, конечно же, были несколько помоложе упомянутого депутата, но проблемы у них с депутатом были очень схожими. Особенно их сближала одна наиглавнейшая проблема: «… не приходя в сознание, приступил к работе…». Но маркетологи это проблемой никогда не считали. С некоторых пор они совершенно искренне считали это состояние уже окончательно устоявшейся жизненной нормой. Некоторые из них даже умудрялись в свободное от работы время писать некое подобие книг. Не в полном смысле этого слова, конечно. Но все-ж таки небольшие псевдокнижонки пописывали они периодически. Пописывали, похоже, в самые тяжелые периоды обострения пьяной своей обдолбанности. Необходимо заметить, что псевдокнижонки эти издавались только после тщательной редакторской правки и поэтому содержали минимальное количество грамматических ошибок. Этому, в основном, способствовало обилие ненормативной лексики. Ведь если нет норм, то ведь нет и никаких ошибок. Откуда же им, без норм-то, тогда взяться? Но как не крути — тексты все равно получались абсолютно пьяными и обдолбанными. Наверное, с ними сделать уже было ничего нельзя. Ведь издавали эти тексты абсолютно пьяные и обдолбанные издатели. А что? Как иначе-то? Они ведь, издатели-то, тоже были по сути своей теми же самыми маркетологами. И ничто маркетологическое им было не чуждо. Поэтому они всегда и всячески демонстрировали цеховую свою взаимовыручку. Там же, в этих обдолбанных текстах было все, что необходимо было маркетологам. Все то, что они искали обычно у Ульбека и Эллиса. На хрен, спрашивается, теперь они сдались нашим патриотам-маркетологам? Эти-то давно уже выдохшиеся в своем псевдотворчестве западные писаки? Теперь у маркетологов появилось собственное одиночество. И собственная невостребованность со стороны общества у них теперь уже была. А уж собственная неуверенная эрекция и собственная преждевременная эякуляции давно уже повсюду их сопровождали. В этой части ничего нового от псевдолитературы они пока для себя не дождались. Стоп. Но ведь должна же быть и какая-то прибыль от этих изданий. Маркетологи-издатели помимо демонстрации круговой поруки и чисто псевдолитературного интереса должны же были чем-то закусывать. И, несмотря на свою пьяную обдолбанность, тоже ведь мечтали эти издатели о сытой и красивой жизни. А без прибыли откуда же она возьмется? Эта беззаботная жизнь? Поэтому псевдокнижонки эти как-то надо было еще и продавать. А кто их купит? Широкие круги маркетологов в силу своего извечного состояния и умения читать их покупать не будут. Пора коллективных чтений уже давно прошла, а в одиночку это чтиво вряд ли кто осилит. Да и некогда им, маркетологам. Очень много у них работы. Одна надежда на молодежь. Особенно на ту ее часть, которая тоже метит в маркетологи. Но из тех, кто метит, читающих тоже очень мало. Не тот менталитет. Что же делать? Замкнутый круг какой-то получается. Назад к Ульбеку? К Эллису? Где же выход? Где же брать эту долбанную прибыль? Судьба псевдолитературы под угрозой!? Как бы не так! Откуда не возьмись, появляются спонсоры! Кто они такие? Из какой среды? Да, в принципе, из этой же. Но они, спонсоры, гораздо круче работяг-маркетологов. Они либо супер топы сети супермакетов, либо рантье. Что же движет ими? Неужели та же самая порука? Нет, здесь уже все несколько шире. Глубины опять никакой, но ширь, размах уже заметны. И виной тому те же амбиции. Какие еще амбиции? У этих спонсоров баблосов-то немерено! Казалось бы, вот и реализуй свои амбиции. Покупай себе высокие должности, например, в какой-нибудь государственной комиссии по борьбе с корупцией, въезжай в обитый вишневым деревом кабинет и сиди там, в своем большом кожаном кресле с раздутыми донельзя щеками от важности и борись себе потихоньку с многоголовой гидрой коррупции. Это ведь сегодня не проблема. Были бы только баблосы. Много баблосов. Так ведь с этим-то как раз проблем у спонсоров и нет. Так в чем же дело? Да хлопотно все это. Могут ведь сверху работать заставить. «Верх» ведь все равно будет. Или на взятке во время очередной компании подставят. Вот если бы сразу в президенты рвануть! Но это вряд ли. Олигархи не пустят. У них баблосов-то по определению больше. А так… Да и кто их знает-то, этих больших начальников? Этих неутомимых в неподкупности своей и пламенных таких борцов. Только-то что в своем курятнике и знают этих бойцов невидимого фронта… Гораздо проще сделать себе имя, использовав какого-нибудь пытающегося что-то написать маркетолога. Пусть даже пьяно-обдолбанного. Делов-то? Сделал этому обдолбанному проходимцу заказ. А маркетолог взял да и упомянул в книжонке своей спонсора к месту и не к месту (это ведь совсем не важно. Важно, что упомянул). Спонсор слегка поправил текст, убрав из двух эпизодов не к месту упомянутую свою фамилию (ну что вы? Скромнее надо быть) все проплатил, пропиарил, раскрутил и вот вам, пожалуйста, уже пошли первые анонсы: «В книге скандально известного писателя Евгения Дюринга красочно описана жизнь и борьба со своими пороками гораздо более известного предпринимателя Виктора Опохмелкина». Читающий народ пребывает в растерянности: «Кто такой Опохмелкин? Дюринга, порочную бездарь эту, вроде бы знаем мы. Про него еще Энгельс что-то писал. Заставляли конспектировать. А Опохмелкин? Как он с такой фамилией умудряется бороться с пороками? Надо бы почитать. Может, что-то новое? Может, и я, наконец, исцелюсь?» И пошло — поехало! Растет тираж, растет объем продаж, а вместе с ними подрастает и она, вожделенная прибыль. Но самое-то главное — растет популярность борца-Опхмелкина! Вот и все. Групповая цель достигнута. Писака получил-таки долгожданные и целебные для него сопли экзальтированных и слегка туповатых поклонниц. Издатель наконец огреб вожделенную им прибыль. А спонсор окупил все затраты и приобрел, наконец-таки, известность! И каждый, как говориться, по-своему счастлив! А как же вред, нанесенный неокрепшим умам и без того тупеещего молодого поколения? О чем это вы, батенька? У нас теперь капитализм с девизом: цель оправдывает средства. Цели мы достигли, а значит, использованные средства были выбраны нами правильно! И пошли вы куда подальше, моралисты долбанные!

Да, что-то мы в очередной раз забыли про нашего главного героя. Увлеклись уж слишком описанием непомерных тяжестей маркетологической жизни. А ведь в каждой, пусть даже такой плюгавенькой книжонке, ну, к примеру, такой, как эта, должен быть обязательно свой главный герой. Он здесь, конечно, присутствует, но мы совершенно необосновано оставили его в довольно тяжелый для него момент. В мучительный момент его чудесного прозрения через падающие на него образы и раздающиеся ему в уши голоса. Что же это были за удивительные такие образы? Что же это за странно-глумливые случились такие голоса? Начнем по порядку. Образ первый. Этот образ, впрочем, как и все последующие, прокрутился в Жекиной голове в формате когда-то уже давно снятого видеоролика.

Ролик первый. Особенности столичного бытия и неожиданное избавление

Жека идет по избитому асфальту стольного города Люберцы. Идет, периодически проваливаясь в многочисленные лужи с липнущей на импортную обувь грязью. Идет Жека не только по великому, но еще и по очень древнему городу. Богатому своими великими традициями. И традиции эти были незыблемы на протяжении уже множества веков. Состояли они, главным образом, в том, что каждый уважающий себя гражданин города стремился немедленно освободиться от внезапно появившегося у него мусора или от какой-нибудь вещицы, которая вдруг стала ему без надобности. Поэтому улицы великого города частенько были завалены горами всевозможного мусора и ненужных его гражданам вещей. Мусор летел из окон высоких домов и проезжающих по улицам автомобилей. Мусор эмитировался каждым уважающим многовековые традиции пешеходом, считавшим своим священным долгом внести свою хотя бы малую лепту в строительство очередного насыпного холма, источающего искусственное в своей мерзости, просто сказочное такое зловоние. Истоки этой замечательной традиции скрывались, видимо, в стремлении древних люберчан соблюсти правила гигиены. В те далекие времена не было ведь еще водопровода и канализации, а правила личной гигиены и гигиены жилища надо было как-то выполнять. И именно так древние люберчане избежали чумы, выкосившей когда-то пол-Европы. Поэтому традиция была проверенной и прочно укоренилась в душах люберчан. С наступлением эпохи центрального водоснабжения, мусоропроводов, урн и мусорных баков правители Люберец пытались одно время разрушить эту традицию. Пытались убедить своих граждан преодолеть инерционность мышления и отказаться от традиционного поведения. И отнюдь не надуманный эстетизм двигал этими правителями. Двигал ими обычный прагматизм. Не хотелось правителям отрывать от себя денежные знаки и тратить казенные средства на борьбу с новообразованными курганами. Если бы это были курганы древних богатеньких люберчан, правители бы долго не раздумывали. Они бы тогда срочно перекваливицировались бы в ученых-археологов и мигом все курганы в алчности своей разрыли. А так — нет. Не хотелось правителям тратиться на новоделы. Поэтому правители, прикрываясь лозунгами о необходимости соблюдения чистоты, хотели разрушить древнюю традицию. Не тут-то было. Граждане великого города почувствовали фальшь и не поверили на этот раз своим правителям, а поэтому продолжали повсюду неистово пакостить. Что заставляло их делать это кроме необходимости соблюдать традиции? В чем причина такого вопиющего недоверия к своим искренним правителям? Может это недоверие тоже какая-нибудь древняя традиция? А может, недовольны были граждане качеством центрального водоснабжения? Ведь из кранов в квартирах люберчан частенько бежала темно-коричневая сильно пахнущая чем-то неприятным жидкость. Прямо-таки зловонная, можно сказать, текла из кранов жидкость. Вероятно, вид и запах этой жидкости и пробуждали в гражданах воспоминания о гигиене древних и был причиной нынешнего недоверия. Воспоминания эти совершенно естественным образом приводили к активизации традиционного поведения граждан, и из окон их снова и снова летели остатки пищи, нестиранное нижнее белье, старая мебель и использованные презервативы. Чтобы хоть какой-нибудь гадостью в доме было поменьше. Обиженные таким поведением и недоверием граждан правители с некоторых пор взяли и попросту прекратили финансирование работ по уборке территории этого блистательного мегаполиса. Вернее, на бумаге, конечно же, работы не прекращались ни на минуту. На улицах города неусыпно трудилась виртуальная уборочная техника. В узких переулках и дворах не покладая рук трудились виртуальные дворники. Заключались реальные договора, выписывались и сразу же закрывались вполне реальные наряды на выполнение виртуальных работ. Виртуальные работы сразу же реально оплачивались. Оплатой все, кому положено, делились и все, кому положено, были друг другом довольны до чрезвычайности. А реально, не на бумаге то есть, работы по расчистке территории мегаполиса проводились раз в год поздней весной. «А зачем чаще? — удивлялись правители, — вам ведь, говнюкам, только добро сделаешь, только-то уберешь реально, в натуре просто, почистишь вам что-то, только за все заплатишь, глядь — через неделю опять все засрали! Все в соответствии с вашей долбанной древней традицией! Будь она проклята! Поэтому вполне достаточно вам одного раза и поздней весной. Но зато чтобы уже все капитально так было. Чтобы прямо уже до самой почвы все, наконец, выгрести». Почему же обязательно поздней весной? Потому что дальше экономить городские денежные средства было уже просто опасно. Сошедший под солнечными лучами снег обнажал такие подробности жизни этого блистательного мегаполиса, что даже закаленные в решении различных жизненных проблем правители просто до ушей краснели, разглядывая все эти гнусные интимности. Между пикантными этими интимностями непрерывно сновали какие-то неизвестные науке существа. Люберчане назвали меж собой этих странных существ не иначе как песикот. Потому как существа эти напоминали одновременно и большущих грязно-лохматых дворовых собак, и облезлых помойных котов. Эти сущности-мутанты непрерывно сновали между зловонных мусорных куч, но пока никого не трогали. Видимо, все нормально у них было с кормовой базой. Пугало только одно — абсолютная неизученность этих существ. Потому как никому до сих пор не удавалось отловить хотя бы одну снующую особь для исследований. А самое главное — до сих пор не было обнаружено ни одной естественным образом падшей особи. Все это вызывало некоторую настороженность. Потому как непредсказуемо все это было. Куда они скрываются? Может, готовят где засаду? А ведь в город в любую минуту могли приехать иностранцы. Вернее, они там были всегда, и те, кто пребывал в городе достаточно долго, ко многому уже успели попривыкнуть. Но ведь в любую минуту могли же приехать еще и какие-нибудь другие. Какие-нибудь совсем для нас новые и не успевшие еще морально окрепнуть. Новые для нас иностранцы и так ехали сюда со страхом перед медведями, которые в пьяном виде свободно разгуливают по улицам стольных Люберец. Некоторые иностранцы, якобы даже видели в лапах этих подвыпивших медведей подносы со штофом водки и с бутербродами, горкой посыпанными влажной красной икрой! И вот когда эти заранее испуганные наконец приедут, вот тогда может быть по настоящему, до слез просто стыдно. Рубиновые бутерброды на фоне зловонных куч со шныряющими между ними песикотами. Какие жуткие диссонансы!