Одержимый - Наталья Семенова

же твоя знакомая, верно? — воодушевлённо щебечет мать через мгновение. — Ещё со школы, да? Ты её узнал, вот и смотрел, правильно?

Я озадачиваюсь, а когда присматриваюсь и узнаю девчонку, напрягаюсь. Бросаю взгляд на отца. Но поздно. Он тоже её узнаёт, и его лицо на глазах багровеет от злости.

— Тиана, замолкни немедленно, — приказывает он матери и поднимается из-за стола. Смотрит на меня свысока секунду и тоже приказывает: — Не вздумай с ней общаться, понял?

Я безразлично киваю, и отец куда-то стремительно уходит, прошипев перед этим:

— Уволю к чёртовой матери идиота, который её нанял.

Мысли о ведьме, наконец, оставляют меня.

Вместо этого, сменяя друг друга, как картинки в проклятом калейдоскопе, всплывают более мрачные и ненавистные воспоминания.

Громкий смех; алкоголь; руки, обвивающие мою шею; запредельная скорость; страстные поцелуи; душераздирающий крик, визг шин по асфальту, ощутимый удар и тело, перелетевшее через крышу.

Я сжимаю зубы и сверлю взглядом висок девчонки.

Она знала, что будет обслуживать гостей моего отца? Намеренно устроилась официанткой в ту самую службу персонала, которая сотрудничает с рекламной фирмой «Гилл- Корпорейшен»? Или же это всё случайность?

Фиона, наконец, чувствует мой взгляд и безошибочно смотрит в мою сторону. На полных с ярко-красной помадой губах появляется и исчезает игривая улыбка. Она прижимает вычурный металлический поднос к пышной груди и едва заметно ведёт подбородком в сторону туалетов. Хвост иссиня-черных волос взлетает при развороте и мягко бьёт хозяйку по спине, обтянутой белоснежной рубашкой.

Никаких случайностей.

Я поднимаюсь на ноги, но рукав пиджака обхватывают цепкие пальцы матери. Она обеспокоенно-рассерженно смотрит на меня снизу и шипит:

— Тай, ты всерьёз решил ослушаться отца? С ума сошёл?!

— Не помню, чтобы он запрещал ходить по нужде, — одёргиваю я руку. — И потом, придавать доверие отца — у меня в крови. Разве нет, мама?

Мой намёк бьёт прямо в цель, мать слегка бледнеет и прожигает меня убийственным взглядом. Я усмехаюсь и иду вон от стола.

В проходе за туалетами имеется небольшой коридорчик, я ловлю глазами игривую улыбку, обрамлённую алыми губами, лёгкий взмах чёрных волос, и направляюсь к служебной лестнице за углом.

На улице светло, немного душно и пустынно.

Фиона Лец, моя бывшая одноклассница, стоит на железном пролёте ниже. Её локти покоятся на поручне, худые ноги скрещены между собой, грудь выдаётся вперёд, мелкие пуговки на рубашке грозят вот-вот вырваться из петель. Взгляд тёмных глаз насмешливо-искушающий.

За прошедшие пару лет, что мы не виделись, девчонка заметно похудела.

Но свою порочную сексуальность не растеряла.

Я чешу бровь и спускаюсь по ступеням. Останавливаюсь в метре от девчонки и, отвернувшись в сторону, сухо интересуюсь:

— Что тебе нужно, Фиона?

Она усмехается так, словно я спросил глупость, отталкивается от поручня и подходит ближе. Тонкие пальчики игриво пробегаются по лацкану пиджака, ныряют под него и оглаживают рубашку на груди:

— Ну же, Тай. Не мог же ты поглупеть за эти годы…

Я обхватываю кисти её рук и отдёргиваю их от себя. Вблизи заметно, как много косметики на её лице. Но даже она не скрывает тёмные круги под глазами.

— Секс, наркотики и рок-эн-рол?

Лец фыркает и возвращается к поручням. Вынимает из кармана поясного передника пачку сигарет, цепляет пальцами одну из них и достаёт зажигалку. Пронзительно смотрит на меня:

— Приговор на условный срок, неполное образование и загубленная жизнь, мудак.

Я хмыкаю:

— Теперь всё ясно.

Девчонка прикуривает сигарету, хотя когда-то презирала тех, кто курит, затягивается и выдыхает сизый дым в воздух:

— Именно. Вы с папочкой мне задолжали, Гилл.

— Мне казалось, что он тебе заплатил. И неплохую сумму, между прочим.

Лец хрипло смеётся, звук режет по ушам, заставляет поморщиться. Раньше она смеялась приятнее. Звонко и открыто. Мне даже нравилось её смешить. Какое-то время.

— Вы должны гораздо больше, той подачки, что кинул мне твой отец, как кость собаке. Вы должны мне жизнь, мой сладкий. Но, — жмёт она плечами, — прошлого не вернуть. Поэтому достаточно иногда проводить со мной время и угощать качественной выпивкой. Условно. Ты же можешь себе это позволить, Тай?

Лец и раньше была падкой на деньги: неблагополучная семья; отец — алкоголик, который иногда поколачивал их с матерью и сестрой; развлечения за чужой счёт. Именно поэтому она стала лёгкой добычей для моего отца. Но, несмотря на обстоятельства своей жизни, девчонка знала себе цену. Похоже, теперь она упала вдвое.

— Жаль тебя огорчать, Фиона, — усмехаюсь я. — Но меня не интересует твоя компания.

С этими словами я разворачиваюсь к лестнице, но останавливаюсь после саркастичного замечания Лец:

— Ну же, Тай, как ты мог забыть, что я знаю кое-что пикантное о тебе? Уверена, ни ты, ни твоя чудесная семейка не хотите, чтобы об этом стало известно в СМИ.

Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки. По пищеводу поднимается едкая злость. На Лец. На мать. Отца. И на себя.

Поворачиваю голову к плечу и бросаю:

— Заберу тебя после смены у чёрного входа. Не задерживайся.

— Совсем другое дело, мой сладкий! — вновь хрипло хохочет девчонка.

Я морщусь и поднимаюсь по лестнице, к двери. Заворачиваю за угол и застаю любопытную картину: мой отец, обаятельно улыбаясь, беседует с какой-то женщиной. Стоит неприлично близко к ней и пожирает её глазами. Женщина явно одна из гостей: на ней шикарное, струящееся золотом платье, дорогие украшения и профессиональный макияж с причёской. Она тоже улыбается моему отцу, смотрит на него наигранно-робко, но в позе, в развороте плеч, в движении рук ощущается женская уверенность в собственной красоте.

У моего отца едва не текут слюни. Ни разу в жизни не видел его таким ничтожным.

— А как же мама? — даю я о себе знать. — Надеюсь, ей не скучно за столом без нас обоих?

Отец хмуро смотрит в мою сторону, делает шаг назад от женщины и сухо бросает:

— Где ты был, Тай?

Его взгляд угрожает и подавляет.

Тебе же лучше, если не с ней, — говорит он.

Я усмехаюсь и иду ближе. Собеседница отца разглядывает меня цепким взглядом. Её лицо кажется мне знакомым, но я уверен, что не встречал эту женщину раньше.

— Дышал воздухом, ничего криминального, папа, — отвечаю я на вопрос. Обаятельно улыбаюсь незнакомке и интересуюсь у отца: — Представишь нас друг другу?

Отец недовольно поджимает губы, но мою просьбу исполняет:

— Виола, это мой сын, Тайлер. Тайлер, это Виола Брукс, популярная писательница и клиентка нашей фирмы.

— Я буквально на днях вернулась из турне по Европе, — вежливо улыбается писательница, и у меня ёкает сердце. — Планирую задержаться в Беркли на