Том 4. Классические розы - Игорь Северянин

1927 г.

Я к морю сбегаю…

Я к морю сбегаю. Назойливо лижетМне ноги волна в пене бело-седой,Собою напомнив, что старость все ближе,Что мир перед новою грозной бедой…

Но это там где-то… Сегодня все дивно!Сегодня прекрасны и море, и свет!Сегодня я молод, и сердцу наивноЗеленое выискать в желтой листве!

И хочется жить, торопясь и ликуя,Куда-то стремиться, чего-то искать…Кто в сердце вместил свое радость такую,Тому не страшна никакая тоска!

Toila

17 окт. 1930 г.

Город

Когда хорошеет урод

Смехач, из цирка клоун рыжий,Смешивший публику до слез,Был безобразней всех в Париже,И каждый жест его — курьез.

Но в частной жизни нет унылейИ безотрадней Смехача:Он — циник, девственнее лилий,Он — шут, мрачнее палача.

Снедаем скорбью, напоследокСмехач решил пойти к врачу.И тот лечить душевный недугЕго направил… к Смехачу!..

В тот день в семье своей впервыеУрод был истинным шутом:Как хохотали все родные,Когда он, затянув жгутом

Свою напудренную шеюПовиснул на большом крюкеВ дырявом красном сюртукеИ с криком: «Как я хорошею!..»

1923 г.

В девять лет…

М.А.Д.

В девять лет, быв влюбленным, расстаться,Через тридцать пять лет повстречаться,  В изумленьи расширить зрачки,Друг на друга смотреть бессловесно,Помнить то, что друг другу известно.  А известно-то что? Пустячки!Может быть, оттого и прелестно…

Париж

18 февр. 1931 г.

Песня проходимца

На улице карапузикиВыделывают антрашаПод звуки военной музыки,Что очень уж хороша:

Такая она веселаяИ громкая — просто страсть!Пойду-ка в окрестные села яПопрыгать вокруг костра.

Там с девушкой незнакомоюБездумно любовь крутну,Ненайденную искомуюНайду-ка еще одну.

Под карточкой два арбузикаВыделывают антрашаГреми, духовая музыка:Ты очень уж хороша!

Двинск

1927

Что значит быть царем…

Когда бы быть царем великого народа,Мне выпало в удел, вошел бы я в века:На слом немедленно могучий флот распродалИ в семьи по домам все распустил войска.

Изобретателей удушливого газаНа людных площадях повесил без суда,Партийность воспретил решительно и — разомКазнь смертную отверг. И это навсегда.

Недосягаемо возвысил бы искусство,Благоговейную любовь к нему внуша,И в людях ожили бы попранные чувства —Так называемые сердце и душа.

Отдав народу все — и деньги, и именья,Всех граждан поровну насущным наделя,Покинул бы престол, в порыве вдохновеньяКорону передав тебе, моя земля!

Восторженно клянусь, воистину уверенВ своей единственной и вещей правоте,Что все края земли свои раскрыли б двериМоей — несущей мир и рай земной — мечте.

Мне подражали бы все остальные страны,Перековав на плуг орудья злой войны,И переставшие вредить аэропланыБлагую весть с земли домчали б до луны.

Благословляемый свободным миром целым,Я сердце ближнего почел бы алтарем.Когда бы быть царем мне выпало уделом,Я показал бы всем, что значит быть царем!

1927 г. 20 окт.

Изверги самовлюбленные

Невозможно читать начинающих авторов,Чья бездарность бессмертней талантов иных,У кого и вчера, и сегодня и завтраОдинаково невыразительный стих.

И не только читать — принимать невозможно их,Этих извергов самовлюбленных: ониМогут вирши безграмотные и ничтожныеВам читать положительно целые дни.

Помню, в молодости принимал я их стаями,Терпеливо выслушивал «опыты» их,И читалось мне, что неудобочитаемо,Где бездарность бессмертней талантов иных…

Маляры, офицеры, швейцары, садовники,Столяры и сектанты, медички, дьячкиЛезли все в соловьи, в вожаки и в любовники,В наглой скромности людям втирая очки…

В пору, помнится, расположения доброгоОдного «баритона» прослушав всю ночь,Я совсем неожиданно грохнулся в обморокИ, очнувшись, кричал истерически: «Прочь!..»

Как они не поймут, что они — обреченныеИ что прока вовеки не будет из них?…Это просто больные иль просто влюбленные,Чья бездарность бессмертней талантов иных!

1929 г.

Распутница

Она идет — вы слышите шаги? —Распутница из дальнего Толедо.Ее глаза темны. В них нет ни зги.В ручном мешке — змея, исчадье бреда.

Та путница нехороша собой:Суха, желта, румянец нездоровый…И вьется шарф — отчасти голубой,Отчасти ослепительно пунцовый…

Ее ненасыщаемая страстьНепривередлива и небрезглива.Над кем она распространяет власть,Тот подчиняется ей торопливо.

Кто б ни был ты: почтенный семьянин,Распутник зрелых лет, невинный отрок, —Уж как пути свои ни измени,Найдет, — и тело с нею распростерто…

И женщинам, и девушкам не скрытьТел, обреченных в чувственность трибаде:Лесбийской ей захочется игры —Долой напрядывающие пряди!

Когда ж она восхочет всей семьи,Томит в объятьях всех поочередноИ, из мешка не выпростав змеи,Изласканных дает ей жалить со дна…

Куда ведет тебя, беспутный путь,Весь в стружках гробовых из-под рубанка?К кому из нас ты вздумаешь прильнутьВ своей ужасной нежности, испанка?

1927 г.

Сахара антрепризы

Гайдаров, Гзовская, Нелидов(Как хорошо иметь друзей!)В Берлине были в роли гидов(Я в прозе жизни ротозей…)Среди Сахары антрепризыМне импресарио ища,Искусно все мои капризыПрикрыв обширностью плащаДоброжелательства к поэту…И вот нашли мне целых три,Которым, правда, алтариИскусства чужды, но монетуАнтрепренеры свято чли,И живо вечер испеклиНа пламени моих горений,Чтоб эмигрантская толпаВпивала звуковые pas«Мороженого из сирени»,Ландо моторного Зизи,Ленивой Нелли в будуареИ той развратнице в муаре,Какую, как ты ни грузиВ шампанское под ананас,Не пустят все же на Парнас!Но автору за мастерскуюСкульптурность вход всегда открыт,Где Фету Пушкин говорит:— О Северянине тоскую!..

1923 г.

У Гзовской

Очей незримые ирисыБлагоуханно-хороши.Ах, нет утонченней актрисыИ артистичнее души!Нередко, невзирая на ночь,Засиживались впятером.— Читайте, милый «Северяныч»,И мы Вам с радостью прочтем, —Твердила ласково и мягкоОна, прищурясь и куря.И пенил душу я в честь Вакха,Живя, сверкая и горя!Красив, как римлянин, ГайдаровВстает и всех лазорит он:Нам звоном бархатных ударовВиолончелит баритон.Ольга Владимировна сценкиРассказывает про детей,Как мальчик плакал из-за пенки,Иль эпизод из жизни швей…Подносит нам «видатель видов»,Ироник с головы до ног,Он, обаятельный Нелидов,Колюче-лавровый венок.Столичный житель, из АзовскаКакой-нибудь провинциал,Пред кем блеснула «пани Гзовска»,Ответно чувствами бряцалС ней, несмотря на тьму и на ночь,Нам было ярко и светло.И был целован «Северяныч»,Как матерью дитя, в чело…

1923 г.