Время ушельцев (СИ) - Филимонов Сергей протоиерей

Ну, разумеется, так было не всегда, — кивнул головой Фаланд в ответ на невысказанный вопрос Андрея. — Помню, один итальянец придумал кривую, которая проходит через все точки квадрата.

— Что-что?!

— Кривая Пеано. Вот смотрите: я рисую квадрат, делю его на четыре части и провожу ломаную линию через середины отрезков. Вот так, — Фаланд поднял с земли осколок бутылки и провел на побеленной стене несколько линий.

— Но…

— Погодите. Каждый маленький квадрат делю еще на четыре части. Ну, чтоб не перетирать, сделаю в другом масштабе, — Фаланд пририсовал еще три квадрата и провел кривую.

— Ого! А в пределе…

— Ну да. А в пределе мы получаем бесконечно большое число бесконечно малых квадратиков, они стягиваются в точки, и кривая проходит через все. Так вот, было время, когда каждый знал, что есть Добро и что есть Зло. И что есть граница между ними. Это была кривая граница, но это была нормальная кривая. Фауст знал, в чем и где он согрешил — и потому отверг ради Высшего Мига все и всяческие формальные условности этого мира — как прежде ради своего личного удовлетворения он отверг… ну, скажем, то, что люди называют условностями много чаще. Но Фауст знал, где нарушил границу. А вон та бабушка знает? — Фаланд жестом заговорщика указал на уже знакомую Андрею старуху, с видом вахтера восседавшую на скамейке. — Нет, не знает! Потому что здесь это уже не просто кривая, а кривая Пеано! Она через каждую точку проходит, понимаете вы или нет? Одна ваша писательница знаете до чего договорилась? «Нет ни добра, ни зла, а есть доброизло»[4]. Именно так, в одно слово. Понимаете, чем… — Фаланд осекся на полуслове.

… Гром прокатился по небу, и птицы с испуганными криками полетели куда-то на северо-восток. И в шестнадцать рядов встали Странники Восходящей Луны, и, обнажив мечи, двинулись на полчища иркунов.

И шли рядом с ними маги Братства, и не брали их черные стрелы. А если и брали, то незаметной была красная кровь на красных одеждах.

Шли гномы в сверкающих кольчугах с тяжелыми двуручными секирами.

Шли фаэри с длинными узкими мечами.

Мчались всадники с копьями наперевес.

И дрогнула земля, и столб черного дыма взметнулся над Иффарином, и отступили назад иркуны. Ибо даже для них стало ясным: час настал…

— Ну что ж, — нарушил молчание Фаланд, — мне пора.

— А Алиса? — пробормотал Андрей.

— Приходите через два часа точно на это место. Только без оружия. Понятно?

— П-понятно…

Андрею как раз было понятно очень немногое, но он решил не перечить.

А Фаланд шагнул в ту самую дыру в заборе и… исчез. Исчез, как будто его и не было.

Андрей подошел к «старому замку» как раз вовремя, чтобы увидеть, как предмет его раздумий въезжает во двор в коляске мотоцикла марки «Ковровец».

Выпрыгнув из нее, она отдала шлем сидевшему за рулем парню, обыкновенным женским движением поправила огненно-рыжие волосы и, помахав рукой мотоциклисту и его сестре, быстро зашагала к арке. Хотя, отметил про себя Андрей, пролезть в дырку ей было бы удобнее, да и короче.

«Ввиду отсутствия события преступления в отношении гр. Семеновой А. Н. в возбуждении уголовного дела по заявлению гр. Семеновой А. В. отказать».

Ф-фу… Все.

Допечатав эту сакраментальную фразу, Андрей некоторое время сидел без движения.

Надо будет на днях вернуть Алисе ее дневник. Да, кстати, интересно бы узнать у Тоффеля, что же там было на самом деле?

Шариковая ручка внезапно поднялась в воздух и, замерев над стопкой чистой бумаги, вывела в верхней части листа мелким почерком, совершенно незнакомым Андрею:

А на самом деле было вот что…

В Замке Семи Дорог Алиса появилась утром двадцать седьмого декабря.

Там кипела жизнь. Кто-то варил в огромном котле кашу, кто-то правил клинок, кто-то, отодрав доски, которыми был заколочен вход в Запретную Башню, выметал оттуда пыль и мусор.

Тилис в вороненой кирасе сидел на камне посреди двора. Нельда нежно гладила его длинные темные волосы.

— Ба! Кимон идет! — неожиданно воскликнул Тилис.

Кимон в обнимку с Кимоном торжественно ввалились в ворота. Нет, он был один, но ему явно казалось, что их двое.

Вот он остановился и, сняв руку с плеча воображаемого собеседника, долго всматривался в свою единственную ладонь. Одному Богу известно, что он там увидел, но, похоже, это его не слишком обрадовало. Некоторое время он стоял посреди замкового двора с необыкновенно унылым видом. Затем, очевидно, в его мозгу что-то сработало, и он затянул свое извечное:

— Пода-а-айте на полкружки герою обороны Сулькаира…

Не хочу издеваться над больным человеком, но известие о всеобщем призыве он воспринял весьма своеобразно.

— Эй, кто там! А ну, живо привести его в боеспособный вид! — рявкнул на весь двор Мерлин.

Кимона тут же уволокли куда-то в сторону колодца. Алиса, не желая присутствовать при этом зрелище, удалилась в комнату, где она хранила свое оружие и амуницию.

— Молодчина! — похвалил ее Тилис, когда несколько минут спустя она вновь вышла во двор. — Только прикрой, пожалуйста, свои доспехи, а то в них ты слишком похожа на фаэрийскую воительницу. Надень вот это. Да, и шлем тоже замени.

Бурая меховая куртка и угольно-черный плащ надежно прикрыли блестящую кольчугу. Со шлемом было хуже. Шишак с грубо намалеванным красной краской знаком Солнца не мог скрыть ни длинных рыжих волос Алисы, ни правильных черт ее лица.

— Н-да… — разочарованно пробормотал Тилис. — Иркуна из тебя так просто не сделаешь. Ладно, закроешь лицо капюшоном. Авось не заметят.

Он взял с колен великолепный глухой шлем, завернутый в черный плащ с золотисто-узорчатой каймой, поднялся и надел все это на себя.

Никогда еще Алисе не доводилось видеть столь разительного перевоплощения. Перед ней стоял… Проклятый Король! Проклятый Король собственной персоной!

— Что, здорово? — поинтересовался он голосом Тилиса из-под стального вороненого забрала. — Мой личный трофей. С Денны сняли. Ну, почистили, конечно…

На черной груди его кирасы резко выделялось наведенное золотом кольцо.

— Конечно, у Проклятых Королей доспехи разные, — усмехнулся Тилис, заметив взгляд Алисы, — но не настолько, чтобы это было уж очень заметно. А то ведь сейчас же возникнет естественный вопрос: если Денна убит, то кто это расхаживает в его доспехах?

— Ну как, переоделись? — к ним подошел Мерлин, натягивая на ходу кольчужные рукавицы. Знак Братства Магов последний раз блеснул на его руке и скрылся. — В общих чертах замысел наш таков. Сейчас мы пройдем в Запретную Башню. Алиса, ты проведешь нас всех в тот самый коридор. Надеюсь, ты его помнишь?

— Еще бы…

— Дальше придется действовать по обстановке. Если место выхода канала мы определили точно, то в результате мы все оказываемся у замка Сильвандир. Сейчас он, правда, называется Обуз. Если это так — а я надеюсь, что это так — тогда ты, Нельда, Тилис и вот он седлаете коней и едете… ну, туда. Кстати, знакомьтесь. Его зовут Эленнар.

Худой сумрачный парень коротко кивнул и характерным фаэрийским жестом протянул обе ладони. Лицо его было изможденным и изжелта-бледным, как будто он несколько лет не видел солнечного света. Но голубые, как само небо, глаза смотрели холодно и строго. Тюрьма обессилила его, но сломить так и не смогла.

— Ну а я, — почти весело закончил Мерлин, — со всеми остальными пойду в Железную Пасть. Слыхала? Хотя откуда ж тебе…

Железная Пасть на самом деле была заброшенной за ненадобностью крепостью, прикрывавшей некогда южный вход в Киммерийское ущелье — один из немногих проходов в Иффарин. Точнее, из Иффарина, ибо воздвигнута она была в свое время как раз для того, чтобы не выпускать оттуда иркунов.