Кое-что по секрету - Люси Даймонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До этого момента Джини всегда была занята. Она вырастила четырех детей, двадцать пять лет работала преподавателем игры на фортепьяно и при этом готовила, занималась домом и совершала покупки. Когда дети выросли и вылетели из гнезда, Джини оставалась активной, работала волонтером в местном благотворительном магазине и помогала с детьми в детском саду недалеко от дома. Их с Гарри дом оставался открытым для всех Мортимеров. По субботам они собирались на ужин, в день рождения каждого члена семьи она устраивала специальное чаепитие: настоящий йоркширский чай со сливками и домашние сконы[8], а также пирог по выбору именинника. Никогда Джини не была счастливее, чем в те минуты, когда ее семья была рядом с ней, все в безопасности, все наслаждались ее ужинами и пирогами, а она могла с восхищением смотреть на замечательных людей, которыми стали ее дети.
– Не представляю, как тебе это удается! – восклицали все три сестры Гарри. – Откуда ты берешь силы? – Они угощали гостей магазинным тортом «Баттенберг»[9], в лучшем случае печеньем Wagon Wheel.
Что ж, Джини находила силы, потому что любила готовить для своей семьи. Таков был простой ответ, даже если, честно говоря, в последнее время семейные сборища давались ей непросто. Она оставалась без сил после всей этой беготни по магазинам, выпечки и приема гостей. Но, разумеется, в этом Джини никогда бы не призналась никому, кроме Гарри. Нет, потому что это того стоило.
Ох, Гарри, печально подумала она, поворачиваясь на бок в огромной кровати и прижимая к себе подушку. Его неверность, его предательство как будто отрезали ее от всего этого. Как он мог нанести такой ужасный удар семье? Почему он начал искать внимания на стороне, в объятиях другой женщины, когда она, Джини, всегда любила его всем сердцем? Гарри разбил ей сердце. Он разрушил их семью. Как она сможет вернуться и посмотреть им всем в лицо, когда их брак в руинах, когда будущее наполнено неуверенностью? Сможет ли семья по-прежнему наслаждаться вечеринками или совместными субботними ужинами после всех этих открытий? Они с Гарри так долго были парой, пережили столько бурь между ними, но это… это ощущалось как ураган. Один из тех ужасных ураганов, которые показывают в новостях. Они сметают все на своем пути: деревья, дома, жизни, все отброшено в сторону.
Джини со страхом ожидала следующего дня, когда отпуск закончится. Ее пребывание на Мадейре было похоже на побег в сияющую капсулу, полную кратковременных удовольствий, далекую от боли и стыда, оставленных дома. В этой капсуле за ней ухаживали, ее баловали, здесь она была защищена от боли реальной жизни. Но следующим утром все это закончится. Ей придется собрать чемоданы, отдать ключ от своего номера и на автобусе отправиться в аэропорт, где она будет ждать рейса домой – со страхом, с покорностью. Ей придется выслушать извинения Гарри, возможно, даже сразу по прилете, если ему действительно так отчаянно хочется вернуть ее расположение. А потом, как только она окажется дома, ей придется столкнуться со всеми соседскими сплетницами. Как только они ее увидят, их лица засияют, они потянутся к ней, словно железные опилки к магниту. Новости уже распространились среди соседей, как лесной пожар, слухи передавались из дома в дом. (Вы слышали? У него ребенок на стороне. Да, у Гарри Мортимера. Кто бы мог подумать? Она оставила его в аэропорту, вы представляете? Она правда так поступила.)
Хуже того, в определенный момент, когда они больше не смогут это откладывать, им с Гарри придется начать разговор, принять какое-то решение. Гарри скажет ей, как он намерен поступить с ней, а Джини придется в ответ рассказать о своих чувствах. Неделей раньше она заявила: «Она или я», – а Джини не из тех, кто отступает от своих слов. Что, если Гарри выбрал ее, эту его новую дочку? Что, если скажет, что все это время любил Кэти? Их брак никогда не оправится от такого удара.
От такой перспективы в голове Джини зазвучали минорные ноты. Все это было настолько ужасно, что не выразить словами.
Повернувшись на другой бок и уютно устроившись среди мягких удобных подушек, Джини закрыла глаза, не желая больше думать ни о Гарри, ни о его предательстве. «Если бы я только могла остаться здесь, – с тоской подумала она. – Остаться здесь и никогда больше не возвращаться…»
Глава восьмая
«Мать не выходила на связь всю последнюю неделю, и это было очень странно», – думала Пола, паркуя машину на стоянке аэропорта в воскресенье. Они с Джини всегда были близки, каждый день не раз говорили по телефону или обменивались сообщениями, а то и встречались. Когда Пола в первый раз стала мамой, Джини была для нее путеводной звездой в первые недели материнства. Она часами катала коляску с крошечным Льюком, мучившимся от колик, давая дочери возможность хоть немного поспать. Разумеется, Пола всегда любила мать, но, только увидев, с какой нежностью и с каким терпением Джини обращается с внуками, она по-настоящему поняла, насколько крепкими могут быть семейные узы и какой сильной может быть любовь между поколениями. Но в последние семь дней мать не прислала ни одного жизнерадостного сообщения, не позвонила, не выложила никаких забавных фото в семейную группу в Ватсапе. Без Джини в жизни Полы образовалась дыра.
И не только Пола попала в зону молчания. Никому из семьи мать не писала и не звонила. Пола сначала отправляла ей сообщения, текстовые и голосовые, чтобы поддержать, но они оставались без ответа. Потом она начала волноваться, что ее мама сбежала в самоволку во время пересадки или произошло что-то плохое. Спустя два дня Пола в панике позвонила в отель, так как ее мучило дурное предчувствие: А что, если?… Если с мамой что-то случилось, когда она была одна, Пола убила бы папу за это. Убила бы собственными руками. Но… «Ваша мать в отеле и говорит, что с ней все в полном порядке, – заверил ее менеджер на очаровательном неуклюжем английском. – Она прекрасно проводит отпуск, но не хочет ни с кем говорить».
Вот оно
