Возьми меня с собой - Бочарова Татьяна Александровна

Лера вдруг забеспокоилась, что ведь Андрей, по сути, обнимает ее и в любую минуту может открыться дверь, кто-нибудь войдет — Настя, Наталья, кто-то из больных.

Андрей, будто услыхав ее мысли, придвинулся еще ближе, слегка притянул Леру к себе. И ей стало спокойно, хорошо. Так хорошо, как не было давным-давно.

— Андрюша…

— Что, Лерочка?

Что-то внутри нее тревожно напряглось, выражая последний, слабый протест, и тут же отпустило, потому что его губы уже были совсем рядом, и она сама уже обнимала его, прижималась страстно, всем телом, точно стараясь слиться воедино.

Андрей поднял колченогий стул, вставил ножкой в дверную ручку…

Господи, какая же она дура, что все это время мучилась, боролась упорно с тем, что было начертано ей судьбой! Как глупа была, когда считала, что все хорошее осталось в прошлом, и жить теперь надо по инерции, только для того, чтобы вырастить Машку, поставить ее на ноги!

Чепуха! Она молода, красива, желанна, сама полна желания и нежности, и жизнь для нее вовсе не кончена! Ее душа чудесным образом исцелилась, избавилась от сомнений, страха и горечи и вновь, как в юности, готова вместить в себя невероятное, головокружительное ощущение счастья…

Дед коротко, громко всхрапнул, затих на мгновение, потом зашелся хриплым, натужным кашлем.

Лера вышла из сладкого оцепенения, приподнялась над подушкой, осторожно потянула за шнурок ночника.

Загорелся слабый, желтоватый свет. Андрей слегка сощурился, улыбнулся, прикрыл ладонью глаза.

Лера глянула на часы: вот ужас-то! Без четверти двенадцать! Она давно уже должна была совершить обход. Странно, что до сих пор никто ее не хватился! А может, и хватились? Может, Настя обо всем догадалась и деликатно дожидается, пока дежурный врач опомнится, придет в себя и приступит к работе?

К своему удивлению, Лера не почувствовала почти никакого стыда, ну разве что легкий укол совести. Настолько легкий, что он никак не мог заглушить охватившее ее состояние радостного возбуждения.

Она нагнулась, поцеловала Андрея, аккуратно поправила подушку у него под головой:

— Я побежала. Спи.

— Погоди. — Он обнял ее за талию. — Побудь еще. Хотя бы чуть-чуть.

— Не могу, Андрюшенька, — Лера виновато покачала головой, — пожалуйста, пусти. Больные ждут.

— А потом придешь? После обхода? — Он разжал руки, слегка отодвинулся от нее вбок, к стене.

— Тебе нужно отдыхать.

— Да перестань со мной как с ребенком! — рассердился Андрей. — Думаешь, я, как дед Степаныч, на ладан дышу? У меня и приступы-то бывают раза два в год, не больше. А когда их нет, на мне и вовсе пахать можно.

— Ладно-ладно. — Лера погладила его по плечу. — Не обижайся. Я знаю, ты почти здоров. Скоро выпишем тебя, пойдешь на все четыре стороны. — Она улыбалась, а сама тревожно и напряженно всматривалась в лицо Андрея.

Оно так и оставалось бледным, почти бескровным, только глаза смотрели на Леру весело и безмятежно.

Она почувствовала холодок тревоги. Одно дело, что он говорит, и совсем другое, как чувствует себя на самом деле. Не нужно было ей приходить сюда, ох не нужно. Сама ведь спровоцировала парня, а ему пока что по коридору пройти — и то нагрузка!

— Ты спи, — твердо сказала она, вставая. — Я закончу обход, допишу документацию и приду. Обещаю.

— Давай, — неохотно согласился Андрей.

Вспомнив о язвительных словах Анны, Лера тщательно оглядела себя в зеркале, поправила волосы, застегнула халат на все пуговицы и только после этого покинула палату.

За столом на дежурном посту сидела Наталья. Увидев Леру, она поспешно вскочила.

— Прости, пожалуйста. — Тон ее, как и недавно, был виноватым, взгляд заискивающим.

— За что? — удивилась Лера, абсолютно позабыв о своей недавней обиде на старшую сестру.

— Я была не права. Наговорила резкостей. Прости, ладно?

— Не бери в голову, Наташенька. — Лера беспечно махнула рукой. В ее сердце теперь не осталось места никаким темным чувствам, все проблемы казались мизерными, точно спустившийся воздушный шарик.

— Ты не сердишься? — Наталья недоверчиво глянула на нее, робко улыбнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нисколько. Ты почему не ушла до сих пор?

— Анатолий Васильевич попросил цветы полить у него в кабинете. И еще я должна была с лекарствами разобраться — сегодня утром целый ящик пришел по безналичке. Там антибиотики новые, французские, спазмолитики, ингаляторы. Надо опись составить.

— Труженица ты наша, — уважительно проговорила Лера. — Давай разбирайся и поезжай домой. А то метро закроется.

— Сейчас поеду. Если что — тачку возьму, — отмахнулась Наталья и скрылась в процедурной.

Лера быстренько прошлась по палатам — пациенты, так и не дождавшись дежурного, в подавляющем большинстве спали. Облегченно вздохнув, она вернулась в ординаторскую.

Ей показалось, что последний раз она была здесь не несколько часов назад, а очень давно. Вообще не верилось, что продолжается все тот же день, который начался так отвратительно.

Тяжелый, хлопотный день, неожиданно оказавшийся для Леры таким важным, незабываемым, счастливым. Возможно, самым лучшим в ее жизни.

Стрелка на круглых, стенных часах подходила к двенадцати.

Лера заметила пустую стопку рядом с бумагами, сполоснула стаканчик в раковине, вернула его на место в шкаф, усмехнулась: коньяк ее не взял, зато сейчас она точно, как пьяная. И голова приятно кружится, и даже хочется запеть. Что-нибудь негромкое, душевное, красивое.

Сейчас она заполнит эти проклятые карты и зайдет к Андрею. Наверняка он не спит, ждет ее. Почему она решила, что у них никогда ничего не выйдет?

Машка? Ну и что? Он хорошо относится к ней, легко ладит, да и сама девочка явно тянется к нему, даже откровенничает за спиной у матери.

Слишком молодой? Ерунда. Иногда, когда Лера смотрит на Андрея, ей кажется, что он намного старше ее, спокойней, опытней. Немудрено, проживешь такую жизнь, как он, станешь зрелым не по годам.

А то, что Анна пугала Леру его болезнью, и вовсе смешно. Ей, Лере, безразлично, болен он или здоров, она готова хоть годы заботиться о нем, выхаживать, ставить на ноги. Терпения в этом деле ей не занимать, а успех обязательно будет. Просто надо верить и не отчаиваться.

Лера раскрыла лежащую сверху карту. Строчки неожиданно запрыгали у нее перед глазами — сказывалось огромное нервное напряжение: более полусуток проведено почти без отдыха, влияло выпитое, хоть и давно, спиртное. Неудержимо, резко захотелось спать.

Прикорнуть хоть на минутку, прямо тут, положив голову на руки, уткнувшись лицом в стол.

Лера усилием воли заставляла себя вписывать нужные названия и цифры, напрягаясь изо всех сил, предвкушая тот момент, когда она закончит последнюю карту и с наслаждением закроет глаза, слипающиеся сами собой.

Скорее, скорее… Все!

Она придирчиво оглядела исписанную аккуратным почерком страницу и удовлетворенно откинулась на спинку стула. Теперь можно отдохнуть. Пятнадцать минут, нет, полчаса.

Пойти в сестринскую, к Насте, там стоит большое, уютное кресло. В нем Лера и посидит, расслабившись, именно в нем, а не на диванчике в ординаторской. Если она сейчас примет горизонтальное положение, то очухаться через полчаса будет очень трудно. А она непременно должна быть бодрой и отдохнувшей через эти самые тридцать минут сна.

Лера захлопнула карту, прибавила ее к толстой стопке уже готовых и побрела в сестринскую.

Настя сидела за столиком, низко склонившись над тетрадным листом, и быстро-быстро строчила в нем.

— Настен, я посплю с полчасика. — Лера двинулась к заветному креслу. — Если что случится, буди сразу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Угу, — промычала Настя, не отрываясь от своей писанины.

— Не «угу», а обязательно… — Лера сладко зевнула, уселась, откинув голову на спинку и удобно устроив руки на мягких подлокотниках. — А если все будет в порядке, разбудишь без пятнадцати час, ладно?

— Ага.

Лера махнула рукой и закрыла глаза. Тут же на нее накатила теплая, голубая волна, обняла, понесла куда-то, ласково покачивая, баюкая.