Ковчег завета - Грэм Хэнкок

Мне сразу же стало ясно, что это может стать важным ключом. Я знал, что первые посетившие Эфиопию европейцы обращались к местным монархам: «Престер Джон».

Я также знал, что легендарным основателем самозваной «Соломоновой» династии, к которой принадлежали эти монархи, был Менелик I, предполагаемый сын Соломона и царицы Савской. Поэтому я не мог не взволноваться, прочитав, что Репанс де Шуа родила Фейрефизу «сына по имени Джон» и — что еще важнее — что «они называли его „Престер Джон“ и с тех пор они не называли иначе своих царей».

Было бы прекрасно, если бы в тот момент я смог доказать, что страна Грааля — Дикая земля и была страной, которой правил «Престер Джон». Такая прямая связь заметно подкрепила бы по крайней мере мою теорию «карты клада» в применении к труду Вольфрама. К сожалению, в «Парсифале» не было ни малейшего доказательства в пользу этой точки зрения: местонахождение Дикой земли давалось в самых призрачных и неопределенных выражениях, и даже намека не было на то, что ее царем был «Престер Джон».

Я был уже готов признать, что зашел в весьма малоприятный тупик, когда обнаружил, что существует еще одна средневековая немецкая эпическая поэма, в которой Престер Джон становится-таки хранителем Грааля. Названная «Младшей Титурел», она была написана в настолько похожем на «Парсифаля» стиле, что ученые давно уже приписывали ее самому Вольфраму (это началось еще в XIII веке). Сравнительно недавно было, однако, обнаружено, что она принадлежит перу более позднего автора. Им стали считать некоего Альбрехта фон Шарфенберга, написавшего «Младшего Титурела» между 1270 и 1275 годами (примерно через полстолетия после смерти Вольфрама) и взявшего за основу ранее неизвестные отрывки книги Вольфрама. В самом деле, отождествление Альбрехта с «его учителем» было столь велико, что он даже назвался Вольфрамом, «не только взяв его имя и тему, но и восприняв его манерность в повествовании и подробности его собственной биографии».

Я знал о существовании в средневековой литературе упрочившейся традиции, когда более поздние авторы расширяли и завершали работу своих предшественников. «Парсифаль» Вольфрама и сам является заимствованным из оригинальной истории Кретьена де Труа о Граале. Теперь же оказывалось, что она была оставлена для завершения третьему поэту — Альбрехту, завершения, в котором Грааль находит свое последнее пристанище.

Этим пристанищем, как четко указывается в «Младшем Титуреле», стала земля Престера Джона. Мне показалось весьма примечательным то, что подобное утверждение имеется в посвященной Граалю литературе и что, больше того, оно было сделано учеником Вольфрама, явно имевшего доступ к записям и пометкам Вольфрама. Это, по моему мнению, могло быть тем хитрым механизмом, который «учитель» установил, дабы не обнародовать слишком открыто свой эфиопский секрет в «Парсифале» и одновременно гарантировать передачу этого секрета грядущим поколениям.

Быть может, этот вывод был надуманным, быть может, нет… Однако его значение заключается не столько в академических достоинствах, сколько в том факте, что он побудил меня принять всерьез короткое упоминание Вольфрамом «Престера Джона» и продолжать весьма утомительное, но в конечном итоге плодотворное исследование.

Его целью был поиск ответа на один-единственный вопрос: когда Вольфрам говорил о «Престере Джоне», мог ли он иметь в виду эфиопского монарха?

На первый взгляд ответ должен был быть отрицательным: в самом деле, он прямо утверждает, что «Престер Джон» родился в «Индии» — стране, которой якобы правил Фейрефиз и в которую он с Репанс де Шуа вернулся после приключений, описанных в «Парсифале».

Картина осложняется тем, что в том же абзаце указывается, что «Индия» была также известна как «Трибалибот» («Здесь мы называем ее «Индией», а там это «Трибалибот»). Выше в тексте я нашел места, в которых Фейрефиза называли «господином Трибалибота», что звучало достаточно достоверно, поскольку я уже знал, что его сын «Престер Джон» сменил в конце концов его в качестве правителя Трибалибота-Индии. Но я не забывал и того, что сам Фейрефиз был сыном царицы «Зазаманка» Белакане. Поэтому и не удивился, узнав, что Вольфрам также называл Фейрефиза «царем Зазаманка».

Единственный разумный вывод из подобной мешанины экзотических титулов и названий состоял в том, что «Зазаманк», «Трибалибот» и «Индия» были на деле одним и тем же местом. Но могло ли оно быть Эфиопией? Не разумнее ли было предположить, что Вольфрам имел в виду Индостан, поскольку он и называет его?

Я решил исследовать реальную, историческую родословную «Престера Джона» в надежде на то, что она прольет дополнительный свет на проблему.

РЕАЛЬНЫЙ ЦАРЬ

Имя «Престер Джон», обнаружил я, не было известно до XII века, в котором европейские крестоносцы заняли священный город Иерусалим на продолжительный период в восемьдесят лет с лишним (в конце концов в 1187 году они были изгнаны сарацинами). Историки полагают, что первое упоминание Престера Джона было примерно в середине указанного периода — в 1145 году в «Хронике» епископа Отгона Фрейзингенского. Ссылаясь на сведения, полученные от сирийского священника, епископ пишет о некоем «Джоне — царе и священнослужителе», христианине, жившем на «дальнем Востоке», где он командовал огромными армиями, которые он якобы желал прислать в помощь защитникам Иерусалима. Этот «Престер Джон» — «он сам желал, чтобы его так называли» — был очень богатым, его скипетр был вырезан из цельного изумруда.

Позже, уже в 1165 году в Европе ходило письмо, якобы написанное самим Престером Джоном и адресованное «ряду христианских царей, в частности, императору Константинополя Мануйлу и римскому императору Фридриху». Полное самых нелепых, прямо-таки фантастических пассажей, это многословное послание утверждало среди прочего, что царство Престера разделено на четыре части, «ибо именно столько существует Индий».

Следующий эпизод случился в 1177 году, когда папа Александр III направил (из Венеции) письмо своему «любимейшему сыну во Христе Джону, просвещенному и великолепному царю индийцев». Хотя папа считал, что он отвечает автору письма 1165 года, он дает ясно понять, что получил информацию о «Престере» из другого источника. Например, он говорит о своем личном враче — «лекаре Филипе», с которым в Иерусалиме якобы сблизились эмиссары Престера. Примечательно, что эти эмиссары, названные «достопочтенными лицами из двора монарха»; выразили желание своего правителя получить в подарок нечто, что даже не было упомянуто в письме 1165 года — придел в церкви Гроба Господня в Иерусалиме. Отвечая на эту просьбу, папа отмечает:

«Чем благороднее и великодушнее ты поведешь себя и чем меньше будешь похваляться своим богатством и властью, тем с большей готовностью мы рассмотрим твое желание получить придел [алтарь] в церкви Гроба Господня в Иерусалиме».

Многое озадачивало в указанных документах двенадцатого столетия. Из них одно только было очевидным: Престер Джон в его ранних воплощениях был явно связан с «Индией». Копнув глубже, я смог подтвердить, что так оно и было: раз за разом царства «Престера» назывались «Индией» или — еще свободнее — «Индиями».

Тем не менее было совершенно очевидно, что ни один из средневековых правителей не имел ни малейшего представления о точном местонахождении этой Индии или Индий. Не менее ясно было и другое: когда они говорили об Индии, они редко имели в виду сам полуостров Индостан. Большинство упоминаний явно связывалось с каким-то другим местом, может быть, в Африке или где-то еще, хотя никто, похоже, не знал этого.

По мере углубления в предмет изучения, я начал понимать возможное происхождение всей этой неопределенности: на протяжении тысячелетия с лишним до самого первого упоминания Престера Джона существовала большая терминологическая путаница, при которой «Индия» часто путалась с «Эфиопией». В самом деле, с I века до н. э. (когда Виргилий писал о Ниле, берущем истоки в «Индии») и по крайней мере до Марко Поло, когда все страны на берегах Индийского океана все еще назывались «Индиями», термины «Эфиопия» и «Индия» явно использовались таким образом, словно они были взаимозаменяемыми.

Классическим примером могут служить труды Руфиния, византийского теолога IV века, описавшего обращение Эфиопии в христианство, о чем я читал в 1983 году. Подробности этого важного трактата (в том числе такие географические названия, как Аксум, и такие известные истории личности, как Фрументий и царь Эзана) — развеяли все сомнения относительно того, что Руфиний действительно говорил об Эфиопии, хотя постоянно называл ее «Индией».

Это происходило, как объяснил один историк, потому, что «первые географы всегда рассматривали Эфиопию как западную часть великой империи Индии». Больше того, та же географическая ошибка в сочетании с любопытными письмами, ходившими в XII веке, помогла, похоже, создать впечатление, что Престер Джон был азиатом — действительно индийским царем.