Фигня - Александр Житинский

– У-у, конспираторы! – шумел он. – Прикидывались овечками! Комитет по культуре! Видна омоновская хватка, видна!

– Ну, все… Засветились окончательно… – махнул рукой вернувшийся к столу Вадим.

– А это кто? Товарищи по команде? Алексей, вижу! Поздравляю! Рука до свадьбы заживет… – Посол пожал здоровую руку Алексею, познакомился с Вадимом и Ольгой.

После чего было самое время выпить. Посол опрокинул фужер виски и уселся за стол так прочно, что все поняли – это надолго.

– А эти молодые люди кто? – спросил он Пенкину, указывая на Максима и Федора.

– Художники. Друзья детства, – ответила Ольга.

– Эмигранты?

– Нет, командировочные.

Посол чокнулся с мафией, опрокинул еще один фужер. Пил он профессионально, одним глотком. Атташе за соседним столиком тоже не теряли времени даром.

Бранко появился в зале, взглянул на компанию. Он не знал, на какое время ставить часовой механизм.

К нему вышел Максим, они о чем-то посовещались. Бранко удалился.

А Максим снова отправился в ставку верховного главнокомандования, чтобы уточнить время, когда старику взрывать. Здесь не могло быть неопределенности.

Максим зашел в кабинет Переса и застал там семейный скандал шефа и доньи. Исидора сидела в кресле в чем мать родила, не успела еще одеться, а склонившийся над нею Перес орал:

– Ментам продалась, сука!

– Пардон, я не помешал? – вежливо осведомился Максим.

– Пожалуйста, заходите, – кивнул Перес и продолжал донимать донью: – Мы должны уничтожить их, а ты целуешь им руки!

– Нет им! Один Иван! – защищалась Исидора.

– Нехорошо, донья… – мягко заметил Максим.

– Клянусь Христом… – продолжал Перес, но донья, вскочив на ноги, перебила его.

– Не клянись Христос! Он любить людей!

– Ты предлагаешь мне любить ментов? – опешил Перес.

– Христос любить ментов. Он всех любить… Этот мальчик иметь чистый глаз, – с волнением проговорила донья.

– Этот мальчик, не задумываясь, сдаст тебя Интерполу. Он для этого сюда приехал, – не сдавался Перес.

– Отдай мента Исидора, – сказала она.

– Ты что… любишь его? – дрогнувшим голосом спросил Перес.

– Да! Да! Да! – взорвалась она. – Я ненавидеть стриптиз! Кабаре! Париж! Я не хотеть деньги, я хотеть любовь!

– Фу-ты, ну-ты… – сказал Максим.

Донья поспешно натянула трусики и бросилась прочь из кабинета, размахивая лифчиком, как флажком. Перес, зарычав от ярости, устремился за ней.

Взрыв откладывался на неопределенное время.

Максим вернулся к «тойоте», рядом с которой томился Бранко, и предупредил старика, что сам даст знак. Бранко должен поставить взрыватель на пять минут позже этого знака.

– А какой будет знак? – спросил любивший точность Бранко.

– Я хлопну пробкой шампанского, – сказал Максим.

– Хорошо, комиссар, – кивнул Бранко.

Глава 25

Карнавал

Исидора снова появилась на эстраде – на этот раз в белом вечернем платье с глухим воротом и в широкополой шляпе с пером.

– Дамы и господа! – обратилась она к гостям по-французски. – Сегодня к нам пришли самые сильные люди России. Их зовут Иван, Вадим и Алексей. В честь моих русских друзей я объявляю карнавал!

Она сошла в зал и вывела на сцену слегка упиравшихся агентов Интерпола и Алексея Заблудского.

Засверкали вспышки фотокамер. Музыканты заиграли бешеную самбу – и донья, подобрав юбку, пустилась в пляс, тряся подолом перед собой.

Алексей был уже очень хорош, поэтому он без колебаний поддержал донью. Плясал дерзко и четко, как грифельный карандаш. Вадим делал финты руками, как фокусник. Иван неумело топтался на месте.

Исидора за руки потянула мужчин с эстрады в зал, на танцплощадку, где уже извивались темнокожие и русский посол с тремя атташе.

За столиком русских гостей остались Ольга и Федор. Ольга пригорюнилась, глядя на танцующих. Федор выпил очередной фужер виски и галантно обратился к даме:

– Вы позволите потанцевать с вами?

– С бандитами не танцую, – сказала она.

Федор обиделся:

– Просидишь здесь весь карнавал. Мужиков твоих уже увели. Пойдем!

Ольга покорилась обстоятельствам.

Вадиму удалось в одиночку завладеть Исидорой. Он обхватил ее за талию, пылко прижал к себе, и они закружились в вихре танца. Иван облегченно вздохнул и потихоньку ретировался с танцплощадки.

Он вернулся за пустой столик и загрустил. Поискал глазами Ольгу и увидел, что она танцует с Федором, положив руки на его могучие плечи. Алексей рядом плясал сразу с двумя негритянками. А может, у него двоилось.

Перес появился в зале. Он был мрачен как туча. Рядом сразу же возник Максим.

– Донт ворри, дон, – сказал он. – Пусть напляшутся перед смертью. Бранко уже начинил машину взрывчаткой. Я командую парадом.

– А ты мне нравишься, парень. – Перес положил руку на плечо Максиму. – Давай выпьем.

Тут же возник официант с подносом, Перес и Максим взяли по бокалу. Максим обнял Переса, увел к стойке, не переставая бдительно наблюдать за событиями на танцплощадке и за столиками.

Федор потерял в толпе танцующих Ольгу и нашел другую женщину. Потом выяснилось, что это переодетый женщиной гомик, клюнувший на великолепные физические данные Федора. А Ольга вернулась за столик к Ивану и уселась рядом. Иван закусывал.

– Ванечка, ты бы вилочку в левую руку взял, – жалостно проговорила Ольга, охваченная внезапно вспыхнувшим к Ивану чувством.

– Откуда же знать… – смутился он.

– Ничего, привыкнешь. Небось первый раз в Европе…

– Я тебя что хотел спросить, – начал Иван. – Вот ты обо мне в газету пишешь…

– Пишу, Ваня.

– Не позоришь?

– Что ты! Ты у меня герой, – с любовью сказала она.

– А Вадим?

– И Вадим.

Иван придвинулся к ней, жарко зашептал в ухо:

– Ты не смотри, что я деревенский. Я еще кое-кому фитиль вставлю!

– Да ты уже вставил, Ваня, – сказала она, намекая на Бузатти.

Иван почему-то покраснел.

– Нет, еще нет…

– А я тоже деревенская, Вань, – призналась она. – В Париже хорошо, а в Будогощи получше будет.

– В Рязани была? – спросил он. – Лучший город.

Донья Исидора наконец оторвалась от Вадима, буквально отпихнула его от себя и, поискав глазами Ивана, направилась к нему.

– Вания, дансинг, Вания! – блестя своими огромными, чуть раскосыми черными глазами, пригласила она Ивана.

Лейтенант не мог отказать.

Донья закружила его, увлекая все дальше от столика, к эстраде. Там, улучив момент, она юркнула за кулисы, потянув Ивана за руку, и они оба скрылись из глаз.

Максим краем глаза следил за ними, успевая отвлекать внимание Переса. Увидев, что пара исчезла, Максим сказал шефу:

– Пойду проверю динамит.

– О’кей, – благодушно кивнул Перес.

Максим бросился к кабинету хозяина.

Когда он отворил дверь, донья уже успела стянуть с себя левую половину платья, правой же рукою раздевала упиравшегося Ивана.

– Позвольте, мэм, я помогу, – галантно бросился на помощь Максим.

Он стянул с доньи вторую половину платья, оставив ее в трусиках и в лифчике, и они вдвоем, в четыре руки, принялись расстегивать на Иване брюки и рубашку.

– Что вы делаете, товарищи?.. – шептал обескураженный лейтенант.

– Иван, неудобно отказывать хозяйке. Будь умницей, – тяжело дыша, приговаривал Максим.

Когда на Иване осталась лишь его чемпионская форма – сатиновые трусы и черные носки – Максим вежливо покинул апартаменты, не забыв вынести за дверь одежду Ивана.

Далее он действовал точно и хладнокровно.

Первым делом Максим извлек из кармана брюк чек на миллион долларов и спрятал его за подкладку берета. Одежду Ивана бросил на пол перед дверью. Затем быстрым шагом вернулся в зал, подошел к стойке и тронул Переса за плечо.

– Шеф, донья изволит отдаваться менту.

– Где?! – взревел Перес.

– В вашем кабинете, шеф.

Переса ветром сдуло от стойки. Круша все на своем пути, дон полетел за кулисы. А Максим направился к столику, где одиноко сидела Ольга. Плюхнувшись на стол рядом с нею, он потянулся к бутылке шампанского, стал неторопливо сдирать серебряную фольгу с пробки.

За его действиями жадно следил от дверей кабаре Бранко Синицын.

– Вот мы тут сидим, – лениво начал Максим, – а Иван с Исидорой, между прочим, трахаются.

– Где?! – подскочила Ольга.

– Там, – указал он за кулисы.

Ольга вихрем помчалась к эстраде. Увидев ее порыв, за нею побежали Вадим с Алексеем.

А Максим открутил проволоку на пробке, отставил горлышко в сторону и произвел эффектный салют с обильной пеной, которая залила плясавших поблизости атташе. Это был единственный неосторожный жест в цепи продуманных действий, ибо атташе тренированно скрутили Максима и принялись мять ему бока. Максим уворачивался, придерживая на голове драгоценный берет.

Но дело было уже сделано. Бранко Синицын увидел выстрел шампанского, удовлетворенно прикрыл глаза и ушел взводить адскую машину.