Домашние правила - Джоди Линн Пиколт

звонил, когда меня начинали сильно беспокоить такие вопросы; иногда это случалось в три часа ночи. Если она не брала мобильный, я пугался. Однажды даже позвонил в полицию и сказал, что Джесс пропала, а оказалось, что она была на какой-то вечеринке. Наконец мы условились, что я буду звонить ей в десять вечера в четверг. Так как мы встречались по вторникам и воскресеньям, это означало, что мне не придется проводить четыре дня в тревоге, не имея от нее вестей.

На этой неделе Джесс переехала из комнаты в общежитии в профессорский дом. Ей поручили присматривать за ним, и, на мой взгляд, это напрасная трата времени. Потому что дом не станет прикасаться к раскаленной плите, тянуть в рот отраву или падать со своих собственных лестниц. Джесс проведет там целых полгода, так что на следующей неделе мы встречаемся с ней у профессора. В бумажнике у меня есть адрес, номер телефона и нарисованная ею карта, но я все равно немного нервничаю. Там, вероятно, будет пахнуть другими людьми, а не Джесс и цветами. К тому же я не знаю, как выглядит этот дом, а я ненавижу сюрпризы.

Джесс красивая, хотя и говорит, что так было не всегда. Два года назад она сильно похудела после операции. Я видел ее фотографии, когда она была толстая. По словам Джесс, именно поэтому ей захотелось работать с детьми, которые из-за каких-то своих недостатков становятся мишенями для насмешек. Она помнит, как сама была жертвой буллинга. На фотографиях Джесс выглядит как Джесс, только запрятанная в тело кого-то большого и более пухлого. Теперь Джесс фигуристая, но только в нужных местах. У нее светлые волосы, всегда прямые, хотя ей приходится потрудиться, чтобы добиться этого. Я как-то наблюдал за ней, когда она пользовалась специальным утюжком, похожим на пресс для сэндвичей, но на самом деле он с шипением отглаживал ее влажные кудряшки и превращал их в гладкие шелковистые пряди. Когда Джесс входит в комнату, люди смотрят на нее, и мне это нравится, потому что в этом случае они не пялятся на меня.

Недавно я размышлял, не станет ли она моей девушкой.

В этом есть смысл:

1. Она видела меня два дня в одной рубашке и не придала этому значения.

2. Она получает диплом в области образования и пишет огромную работу про синдром Аспергера, так что я для нее подручный исследовательский материал.

3. Она единственная женщина, кроме моей матери, которая может положить ладонь на мою руку, и мне от этого не захочется выпрыгнуть из кожи.

4. Она завязывает волосы в хвост сама, ее даже не приходится просить.

5. У нее аллергия на манго, а я их терпеть не могу.

6. Я могу позвонить ей когда угодно, не только в четверг.

7. Я буду обращаться с ней гораздо лучше, чем Марк.

И разумеется, самая важная из всех причин:

8. Если бы у меня была девушка, я бы казался нормальным.

– Давай, – говорит Джесс, похлопывая меня по плечу, – нам с тобой нужно заняться делом. Твоя мама говорит, здесь есть безглютеновая пицца. Ее готовят на каком-то особенном тесте.

Я знаю, что такое любовь. Когда находишь человека, которого тебе суждено полюбить, в голове у тебя звенят колокольчики и взрываются фейерверки, ты не можешь подобрать слов, чтобы заговорить, и думаешь о ней постоянно. Когда находишь человека, которого тебе суждено полюбить, ты узнаёшь об этом, заглянув глубоко ей в глаза.

Но для меня это главное препятствие.

Трудно объяснить, почему мне так тяжело смотреть людям в глаза. Представьте, что вы почувствуете, если вам вскроют скальпелем грудную клетку и покопаются внутри, пощупают сердце, легкие, почки. Такое же ощущение грубого внедрения вызывает у меня контакт глазами. Я сам не смотрю на других людей, так как считаю невежливым копаться в чужих мыслях, ведь глаза – они, как стекла в окнах, такие прозрачные.

Я знаю, что такое любовь, но чисто теоретически. Не ощущаю ее, как другие люди, а вычленяю: мама обнимает меня и говорит, что гордится мной; она предлагает мне последний кусочек жареной картошки, хотя сама не прочь его съесть. Если «а», значит «б». Если мама поступает так, следовательно, любит меня.

Джесс проводит со мной время, которое могла бы провести с Марком. Она никогда не злится на меня, за исключением одного-единственного случая, когда я вынул из шкафа Джесс в общежитии всю одежду и попытался разложить ее, как свою. Она смотрит «Борцов с преступностью», когда мы вместе, хотя от вида крови ее мутит.

Если «а», значит «б».

Может, поделиться сегодня с Джесс своими мыслями? Она согласится быть моей девушкой, и я больше никогда не увижу Марка.

В теории психоанализа описан прием под названием «перенос». Аналитик становится пустым экраном, на который пациент проецирует событие или чувство, пережитое в детстве. К примеру, если во время сессии пациент молчит, врач может спросить, есть ли какая-то причина, которая мешает ему делать свободные ассоциации? Не боится ли он, что его комментарии посчитают глупыми? А потом, как нетрудно догадаться, пациент теряет контроль над собой. «Так называл меня отец. Дурак». Вдруг плотину прорывает, и пациент начинает выдавать всевозможные вытесненные в подсознание детские воспоминания.

Мама никогда не называла меня глупым; тем не менее человеку, который узнает о моих чувствах к Джесс, будет довольно легко прийти к заключению, что в контексте наших отношений наставника и ученика я в нее не влюблен.

Это просто «перенос» с моей стороны.

– Среднюю безглютеновую пиццу, – говорю я гороподобной женщине за кассой; она гречанка. А если так, почему у нее итальянский ресторан? Джесс толкает меня локтем. – Пожалуйста, – добавляю я.

– Контакт глазами, – бормочет она.

Я заставляю себя взглянуть на женщину. У нее над верхней губой растут усики.

– Пожалуйста, – говорю я и протягиваю ей деньги.

Она дает мне сдачу.

– Я принесу ее, когда будет готова, – сообщает женщина и поворачивается к широкой пасти печи.

Она сует внутрь огромную лопату и ловко, будто языком слизнула, вытаскивает наружу кальцоне.

– Ну как дела в школе? – спрашивает Джесс.

– Хорошо.

– Ты сделал домашнее задание?

Она говорит не об уроках, которые я делаю всегда, а о задании по социальным навыкам. Я морщусь, вспоминая прошлое занятие.

– Не совсем.

– Джейкоб, ты обещал.

– Я не обещал. Я сказал, что попробую завести разговор с каким-нибудь своим сверстником, и я это сделал.

– Вот и отлично! – хвалит меня Джесс. – И что случилось?

Я сидел в библиотеке за компьютером. Рядом со мной устроился один парнишка – Оуэн; он ходит со мной на продвинутый класс по физике. Мальчик очень тихий и умный. Если вам интересно мое мнение, у него тоже есть признаки синдрома Аспергера. Для меня это как определить гомосексуальность по внешности человека.

От нечего делать я искал в базе данных материалы об интерпретации характера