Зачарованный город N - Ева Никольская

Старательно сдерживая улыбку, я осторожно поинтересовалась:

— Это моя нагота заставила тебя покраснеть, красавчик? Или ты что‑то сделал со мной неприличное и теперь тебе стыдно? — голос, вопреки смыслу, звучал мирно и насмешливо.

Он сверкнул в мою сторону оскорбленным взором и, меняя цвет лица с бронзового на пурпурный, возмущенно объявил:

— Ничего я с тобой не делал! Разве что не позволил твоей нежной коже сгореть до костей от ядовитой слюны маанука.

— Нежной, говоришь? — моя улыбка стала шире, а парень, окончательно смутившись, отвернулся, вновь приступая к измельчению и без того тонко нарезанного мяса. Если так пойдет и дальше, он превратит его в фарш. — Ну — ну, — примирительно протянула я, подавшись вперед. — Не злись, пожалуйста. У меня столько вопросов к тебе… И есть очень хочется, — намереваясь предотвратить уничтожение потенциального завтрака, я положила руку на его ладонь, ту самую, что сжимала нож.

Мужские пальцы напряглись, как и скрытые под туникой мышцы, зубы сжались, а обращенные на меня глаза полыхнули бешеным золотом. Испуганно отшатнувшись, я сбивчиво пролепетала:

— Не надо… слишком мелко… резать не надо больше.

Он перевел взгляд на свой нож, и я тоже посмотрела на него. Лезвие, омытое мясным соком, блестело в свете кристаллического «фонаря», принятого мною спросонья за солнце. Тут же возникло видение, как этот острый металл, так же мягко и беспрепятственно, как только что разрезал еду, войдет в мое горло. Ироничное настроение как ветром сдуло.

И чего это я так осмелела? Дура! Может, он вовсе не добра мне желает. А вылечил вчера, чтобы использовать в своих корыстных целях. Ну, конечно же! Вот и собственническое клеймо поставил, гад! Я с ненавистью уставилась на свою окольцованную тонкими витками спирали руку. Неужели я теперь принадлежу ему?

— Это «Шелест»*, — из круговорота панических мыслей меня вывел спокойный голос собеседника.

— Что? — я подняла голову и исподлобья посмотрела на него. Такая перемена настроения и радовала, и настораживала одновременно.

— «Шелест», — повторил парень, улыбаясь. — Магический браслет, изготовленный из специального, очень редкого сплава для безопасного и безболезненного изучения языка «Тайлаари»*, Сейлин, — видя, что мне не совсем понятно, он продолжил: — Его воздействие такое же мягкое и приятное для человеческого восприятия, как шелест листвы на ветру. Отсюда и название. Он стал частью твоего организма, как рука, например, или рот, — задумчивый взгляд рассказчика задержался на моих приоткрытых в немом вопросе губах. — Не пытайся снять его, это может причинить тебе боль и нарушить достигнутую в период бессознательности гармонию.

Слушая его тихую речь, я размышляла над своими ошибочными выводами, сделанными ранее. Если этот тип и является выходцем из древних времен, то явно из очень продвинутых времен. Его внешность, одежда, сумка, нож… все это плохо вязалось с полученной информацией и с тем, какими словами она была преподнесена. С другой стороны, а много ли я знаю о древности? Да и мир этот, похоже, совсем не тот, что описан в наших книжках по истории. Чему же тогда удивляться?

— Безболезненного и безопасного? — сглотнув, повторила я, мысленно призывая смелость вернуться, он утвердительно качнул головой. — А что, бывают и другие… эээ… браслеты?

— Для быстрого освоения чужого языка некоторые маги используют специальные заклинания или зелья, — собеседник отошел от стола, оставив нож спокойно лежать на каменной плите рядом с мясной нарезкой. Он опустился на солому возле забившейся в угол меня и, хитро щурясь, спросил: — Боишься?

— Еще бы! — как на духу созналась я, вжимаясь в холодную каменную стену пещеры.

— Напрасно, Сейлин, — серьезно сказал парень. — Я пришел, чтобы встретить тебя и защитить по дороге в город. Тебе не следует опасаться меня.

— А заклинаний и зелий? — поинтересовалась я, искренне надеясь, что это звучит как шутка. Испытывать терпение молодого человека больше не хотелось, особенно после таких приятных слуху слов о моей сохранности и о его заинтересованности в этом.

— Ну, — легкое пожатие плечами заполнило паузу. — Ты уже знаешь «Тайлаари», следовательно, экспериментировать с другими способами смысла не имеет.

— А что бывает при таких экспериментах? — думая, что с тем же успехом и теми же словами могла бы беседовать с профессором физики, проживавшим в нашем подъезде, спросила я.

— Различные побочные эффекты. Сумасшествие, например. Это в лучшем случае. Другие…

— Достаточно, — прервала его я, слабо улыбнувшись, — чую, ничего хорошего ты мне не сообщишь. Слава богам и тебе, меня эти ужасы не коснулись, — он кивнул, соглашаясь. — Я хочу спросить тебя еще очень много о чем, но, прежде всего: как твое имя и… что означает «Сейлин»?

Браслет, завладевший запястьем, подарил мне возможность общения, но даже он не был в состоянии объяснить смысл слов, аналогов которых нет в известных мне языках. Оставалось спрашивать и уточнять, чем я и поспешила заняться, как только гроза чужих негативных эмоций, повисшая, было, над моей головой, исчезла, и диалог начал напоминать дружескую беседу.

— Мое имя Эван, — сказал молодой человек, глядя на меня в упор. — И я готов служить тебе, Сейлин — избранная посланница далекого мира, невеста, явившаяся к нам, чтобы исполнить пророчество.

— К — какое это пророчество? — запахло жаренным, и вовсе не от мяса, остывающего на столе.

— Над городом висит проклятье, и снять его может только девушка, пришедшая извне, — спокойно пояснил парень, но это лишь добавило вопросов.

— Каким образом?

— Я сказал тебе по этому поводу все, что мне было позволено, — он виновато потупился, пряча взор. — Остальное ты узнаешь из уст наместника, — я уже открыла было рот, чтобы возразить, но Эван не дал мне вставить ни слова, продолжая: — Кстати, ты хотела есть. Завтрак на столе. Отличное блюдо! Я сам готовил. Пещерные шестиногие змеи — настоящий деликатес. Попробуй, — он протянул руку и, взяв нож, наколол на него кусочек ароматного мяса, после чего всю эту конструкцию подал мне. — Тебе сильно вчера досталось. Извини, что заставил тебя чувствовать неловкость. У меня просто не было выбора. Если бы я не обработал ожоги, несколько часов спустя ты потеряла бы большую часть кожного покрова, а восстанавливаются такие повреждения гораздо сложнее и дольше, чем обычные ссадины.

— Все так плохо было? — я искренне удивилась, не замечая, как попадаюсь на удочку ловкого ухода от предыдущей темы. — Я не чувствовала особой боли.

— Ее притупила «Коара»* — тот напиток, которым я напоил тебя при встрече, помнишь?