Журнал «Вокруг Света» №05 за 1974 год - Вокруг Света

Весна. Аэропорты Камчатки в связи с паводком закрыты. На теплоходе «Петропавловск» плывем в поселок Озерновский, а он не принимает — качка. Переговоры с берегом, и вот из предрассветной мглы показывается плашкоут. Благодаря приливу беспрепятственно входим в русло реки Озерная, причаливаем к пирсу рыбокомбината. Кстати, и рыбокомбинат и Озерновский питаются током геотермальной станции...

От Озерновского едем на вездеходе вдоль линии электропередачи. Отлично смотрятся серебряные опоры на фоне заснеженных склонов долины.

В поселке Паужетка живут вулканологи, буровики и, конечно, те, кто обслуживает станцию. Присутствие глубинного тепла ощущается здесь повсюду: к батареям в домах не прикоснешься, на улице вокруг труб в снегу образовались проталины с пробивающейся зеленой травкой. Бетонная дорожка от поселка ведет к зданию электростанции. В машинном зале установлены две турбины и аппаратура для автоматического управления.

Станция расширяется. Ученые считают, что запасы Паужетского месторождения немалые.

Из окна нашей сейсмической станции видна площадка над рекой, оттуда к зданию электростанции протянулись массивные трубы паропровода.

От площадки в овраге доносится страшный рев, вверх рвутся клубы пара. Снега здесь совсем нет. Сапоги утопают в красной глине, в некоторых местах она подсохла, потрескалась, и из трещин бьет острый запах сернистых газов. Здесь пробурено восемь разведочных скважин, которые выводят на поверхность пароводяную смесь. Над каждой из скважин — устройство для разделения смеси на пар и воду. Пока это необходимо, так как турбинам нужен чистый пар. Скоро на станции введут новую турбину, для которой разделение на пар и воду не нужно, и необходимость в громоздких устройствах отпадет.

Странное впечатление производят деревья вокруг площадки. Они почти все гладкие, белые, без коры — очевидно, состав местной почвы, пар и газы вредно действуют на них.

Деревья, оглушительный рев и снег, покрытый кое-где серым налетом солей, создают впечатление нереальности. Бешеная струя пара бьет в противоположный склон оврага, размывая его, потоки горячей воды несутся по дну. Оказывается, это проходят испытания вновь пробуренные скважины, еще не подключенные к общей сети.

Овраг выводит меня вверх к буровым вышкам. Здесь начинается завтра Паужетского геотермального месторождения. Три буровые вышки — это три новые скважины, заложенные еще ближе к очагу глубинного тепла. Один из таких очагов находится на вулкане Кошелева. Лучи закатного солнца четко обрисовывают его синие склоны, а снизу, из долины реки Паужетки, обрамленной хребтами, поднимаются розовые столбы пара...

В. Кудряшов

Леонард Ташнет. Практичное изобретение

Я человек практичный, не то что мои сыновья — хотя они и умные ребята. А ума у них хватает, ничего не скажешь Не родись они близнецами и достанься этот ум одному, а не двоим, так все ученые в мире, вместе взятые, ему и в подметки не годились бы. Ну да и сейчас им жаловаться не приходится — оба отличные инженеры и на самом лучшем счету в своей фирме. Называть ее не буду, ребятам это не понравится. Я их хорошо знаю. Я ведь сам их вырастил, а это, позвольте вам сказать, было совсем не так легко: мать их умерла, когда им только восемь лет исполнилось.

У Ларри есть свой конек — лазеры. Ну, это такой способ посылать свет. Как это устроено, я не знаю, потому что я-то в колледже не обучался, не до того было. А Лео — фокусник-любитель, и, надо сказать, это у него ловко получается. Ну и вместе они напридумывали много всяких фокусов и номеров. Подвал у нас битком набит всяким их оборудованием. Вот об этом-то я и хотел рассказать.

Ларри придумал аппарат для Лео, чтобы создавать всякие оптические иллюзии. Ну, знаете: словно бы и видишь что-то, только на самом деле этого тут и нет. Как-то там зеркала приспосабливают. А Ларри приспособил лазеры и начал делать голограммы, как он их называет. Это вроде как картинки, но только вовсе и не картинки. На негативе одна мешанина из точек и всяких завитушек, а если спроецировать его на экран, то вид такой, словно этот предмет можно кругом обойти.

Так вот, значит, Ларри сделал нашему Лео аппарат для голограммных иллюзий. Он проецировал изображение прямо в воздух. При помощи зеркал. Они меня позвали и показали. Просто поверить невозможно! В воздухе плавает совсем настоящая шкатулка, или ваза с фруктами, или букет — ну просто что хотите. Даже кучка мелкой монеты. И тут мне в голову пришла мысль. — Прямо как настоящие, — говорю я. — Жаль, что вы не можете эту иллюзию сохранить насовсем. Обрызгали бы их плексигласом, что ли, ну, как цветы сохраняют.

Это я вспомнил про сувениры, которые продают в лавках для туристов, — всякие штучки в прозрачных кубиках.

Ребята так и покатились.

— Папа, — говорят они хором (они всегда говорят хором),— это же только иллюзии. Это же не реальные деньги. Их на самом деле тут нет

— Реальные — нереальные... А что такое «реальные», позвольте вас спросить. Я их вижу, и вы их видите, —: говорю я. — Мы могли бы хоть в суде под присягой показать, что видели горсть мелочи прямо в воздухе. Разве нет?

А потом для шутки я и говорю... Ну, не совсем для шутки, потому что забава — это забава, но раз уж подвернулась возможность заработать доллар-другой, так с какой стати ее упускать?

— Вы, ребята, у меня такие умные, так почему бы вам не придумать способ, чтобы эта иллюзия не исчезала, даже когда вы свой лазер выключите?

Ну, тут они принялись мне объяснять, что у световых волн нет никакой массы, и еще про всякую всячину, в которой сам черт ногу сломит. Но одно я все-таки понял:

— Раз световые волны, которые, по-вашему, неосязаемы, могут создать иллюзию, будто тут что-то есть, так вам, чтобы оно и вправду тут было, достаточно будет это изображение чем-то обмазать. Скажем, другими какими-нибудь световыми волнами, чтобы изображение не пропало.

Они опять засмеялись, но я увидел, что мои рассуждения даром не пропали.

— Папа, тебе бы философом быть, — говорит Лео. — Ты бы побил епископа Беркли его собственным оружием.

(Я потом нашел этого епископа в энциклопедии. Человек был с головой, ничего не скажешь. Так умел рассуждать, что не сразу и подкопаешься.)

Тут они принялись спорить между собой, что обмазывать надо будет волнами особой длины. и все такое прочее. Ну, я и ушел.

Недели через три ребята пригласили меня посмотреть, что у них получилось. К своему прежнему аппарату они добавили приставку, которая окружала голограмму (для модели они взяли десятицентовик) вроде бы туманом, как только она возникала. Потом они что-то включили, туман рассеялся, и — хотите верьте, хотите нет — изображение десятицентовика начало опускаться на пол. Правда, очень медленно, но все-таки оно опускалось.

— Видишь, папа, — говорит Лео, — у голограммы теперь есть вес

— Очень интересно, — говорю я. А что еще я мог сказать?

Тут вдруг изображение монеты исчезло, а на пол упала капля клея, какой прилагается к детским авиаконструкторам.

— Ну а дальше что? — спрашиваю я. — Чего вы, собственно, добились?

— Мы нашли решение одной проблемы и сразу же столкнулись с другой, — говорят ребята хором. — Нам теперь нужно добиться, чтобы обмазка успевала затвердеть, прежде чем голограмма исчезнет. Если это нам удастся, мы получим точный слепок оригинала.

Ну, я уже говорил, что я практичный человек. Я им и посоветовал:

— А вы сделайте так: когда туман рассеется и изображение начнет падать, пусть оно упадет в жидкую пластмассу, которая затвердевает быстрее, чем за секунду. Вот будет фокус — взять в руку слепок оптической иллюзии.

Прошло с полгода. Я совсем уж и забыл про эти голограммы, но тут они меня опять позвали смотреть свой новый аппарат.

В углу подвала стояло два бочонка. Ребята дали мне мотоциклетные очки и велели их надеть. А я тем временем заглянул в бочонки и вижу, что они чуть не доверху полны десятицентовиками

Новый аппарат был совсем непохож на прежний. Это была трубка из толстого прозрачного стекла в форме буквы X. Трубка была со всех сторон запаяна, и только там, где палочки X перекрещивались, снизу имелось отверстие А на полу под трубкой лежал старый матрас, весь в черных дырочках, словно о него гасили окурки. Лео навел голограмму десятицентовика внутрь трубки и двигал ее до тех пор, пока она не оказалась в самой середке X. А Ларри в другом углу включил еще какой-то аппарат, и в другом конце трубки появилось изображение тумана — длинной такой, узкой полоски. Ларри покрутил что-то — и изображение тумана начало медленно двигаться, пока не со шлось с голограммой десятицентовика.

— Давай! — скомандовал Лео.