Женское счастье - Елена Рахманова

«У него же щетина не только на щеках, но и на шее», – поразилась Татьяна и, перехватив насмешливый Гошин взгляд, смутилась. Но когда машина тронулась с места, ей снова стало не по себе. Она уже давно не оказывалась наедине с мужчиной. А этот к тому же даже на расстоянии внушал ей непреодолимый ужас. В тесном же пространстве салона, забитого всякими вещами, она еще больше ощутила себя зверушкой, оказавшейся в ловушке, из которой нет спасения.

Татьяна понимала, что никакая сила не заставит Гошу взглянуть на нее с вожделением, а от нечего делать покушаться посреди дороги на ее «девичью честь» он не станет… А если не посреди дороги? А если в каких-нибудь зарослях, вдали от человеческого жилища?..

Она помертвела от страха. «Если джип вдруг свернет не туда, куда надо, я выпрыгну, – решила Татьяна. – И черт с ними, с этими сумками…»

Не успела она додумать мысль до конца, как Гоша внезапно навалился на нее. Татьяна даже ощутила сквозь платье тепло его руки, когда он на миг прижался к ней телом.

– О-ох!..

– Ты так прижалась к дверце, что я испугался, как бы ненароком не вывалилась по дороге, – прокомментировал он свои действия, выпрямляясь. – Нет, кажись, закрыта хорошо.

Если бы кто-то предложил ей описать то, что она испытала за несколько предыдущих секунд, получился бы либо триллер с жуткими сценами сексуального насилия, либо нечто наподобие оргий времен Древнего Рима. А может, и то и другое вместе.

– О-ох, – снова выдохнула Татьяна, сублимировав в этом восклицании все свои чувственные переживания.

Бдительности она не потеряла, но позволила себе чуть расслабиться. Даже поудобнее устроилась на сиденье.

– А дача у вас тут давно? – спросил Гоша, как бы заводя ничего не значащий разговор.

Татьяна ответила. Далее последовал ряд вопросов, все они касались ее недвижимости. Когда свернули на нужную улицу, Гоша, похоже, узнал все, что ему было нужно.

«Курица, действительно безмозглая курица», – ругала себя Татьяна за пространные объяснения, но ничего не могла с собой поделать. Во-первых, во время беседы она чувствовала себя более-менее в безопасности. Во-вторых, была не приучена демонстративно молчать, когда спрашивают. А в-третьих, привыкла, что всеми ее поступками руководят либо обстоятельства, либо близкие люди. Инициатива была ей неведома.

«Страшно представить, что скажут девчонки, если узнают об этой приватной, доверительной беседе, – подумала Татьяна, увидев знакомый дом. – Отругают на чем свет стоит и будут правы. Так что лучше промолчать».

– Вы не могли бы высадить меня здесь? – робко попросила она, когда до ее дачи оставалось метров тридцать.

Подкатить на джипе предполагаемого захватчика их территории прямо к дому и вызвать тем самым град вопросов не хватало мужества. А так она могла избавиться от неизбежных расспросов.

– Пожалуйста, как скажете, – пожал плечами Гоша и затормозил. – Мне, собственно, без разницы.

Она вежливо поблагодарила, вылезла и привычно потащилась по улице к своей калитке. А джип в мгновение ока обогнал ее и, эффектно развернувшись посреди дороги, въехал в распахнутые ворота.

Татьяну встретили с такой радостью, будто она возвратилась ни много ни мало с Северного полюса. В их семье вообще все события домашнего значения было принято обставлять с помпой государственных мероприятий. И эта шумная, немного бестолковая суета придавала неповторимый оттенок трогательной патриархальности всему, что происходило в доме.

Привезенные Татьяной продукты внимательно разглядывали, сообща определяли, что пойдет на обед, что на ужин, а что – для непременного чаепития перед экраном телевизора…

– Скажи, а зачем ты на себе тащишь то, что можно купить в магазине при станции? – спросила Ирина, когда продукты была разложены по местам и они остались одни.

Подруги, устроившись на ступеньках крыльца, грызли семечки. Шелуху они аккуратно складывали в банку из-под кофе. «Пойдет на дренаж для горшечных цветов», – пояснила Ирина.

– Ну а вдруг там чего-то не будет? – неуверенно ответила Татьяна.

– Купишь в другой раз. Сейчас очень сложно умереть от голода. Были бы деньги…

Ирина была права. Но тогда пришлось бы менять привычный образ жизни – все эти чуть ли не ежедневные пробежки по магазинам, списки продуктов на клочках бумаги, ощущение Деда Мороза, достающего из мешка подарки…

– Наверное, я, как паровоз, езжу только по проложенным рельсам, не свернуть в сторону.

– А хотелось?

– Чего – хотелось?

– Свернуть…

Татьяна задумалась. Даже самые близкие люди не знали о ее тайном пристрастии к заоблачным мечтаниям, и сейчас было не время в них признаваться. Впрочем, она вообще не собиралась в них когда-либо и кому-либо признаваться.

– Ну, любой женщине хочется перемен к лучшему в жизни, – уклончиво ответила она и ловко сменила тему: – Взять, например, тебя, Ирка. Ты всем довольна?

– Положа руку на сердце?

– Именно так!

Подруга призадумалась, и вид у нее стал грустный.

– Хочу нечаянной радости! Чуда там, где его ничто не предвещает!.. Но, увы, мне это не светит. Я знаю наперед, кто и что мне скажет в той или иной ситуации, как Сева обнимет, приласкает, что ответит Нинка, когда я спрошу, как у нее дела… Эх! Кажется, только жить начала, а уже все пережито, все перечувствовано! – чуть ли не с отчаянием воскликнула Ирина. – И самое обидное – так это ласково-пренебрежительное отношение к моим поделкам. Когда я занималась в художественной студии при Доме пионеров Москворецкого района, папа любил повторять: «Рисуй, рисуй, роднуленька» – и говорил это с гордостью. Нет уже ни Дома пионеров, ни папы, а фраза в семье прижилась, только уже с ироничным оттенком. Ни разу не помню, чтобы мою задумку приняли на ура, не говоря уже о помощи. Ты не поверишь, но я ощущаю себя лазутчиком в стане противника…

– В чем-то мы с тобой похожи, подруга, но у тебя хоть муж есть, какая-никакая, а личная жизнь. – Татьяна вздохнула и, грустно усмехнувшись, продолжила: – Ведь если тебя послушать, на ум приходит лишь одно: с жиру баба бесится, не иначе.

Ирина мгновенно ощутила угрызения совести. Вот уж кому жаловаться на жизнь, так это Таньке, а она чуть ли не волосы на себе рвать собралась!

– Прости меня, – просто сказала она и обняла Татьяну. – Ты права…

Подруга улыбнулась в ответ:

– Мне не за что прощать тебя. Ты тоже, по-своему, права.

Они замолчали и стали прислушиваться к звукам ночи. Но стрекотание сверчков и шорох ветерка в листве внезапно перекрыл треск стрельбы, угрозы, выкрикиваемые истошными голосами, и душераздирающие стоны.

– Так, решили смотреть боевик, – догадалась Ирина. – И как это Севе удалось уговорить наших дам, у них же сейчас очередная серия любовной эпопеи «Когда слова не нужны».