Новый Галлифрей - Вера Космолинская

Он приподнял бровь, но его лицо осталось каменным.

— Это чисто мужской разговор. — Я понимал, что между нами лежит тень Ривер. Если я так обошел его, что мне может быть еще от него нужно? Это такой «мягкий» вариант предыдущей войны? Наслаждаться своим превосходством? — И очень серьезный, поверь, я не шучу.

Он наконец кивнул.

— Тогда нам лучше поговорить без свидетелей? Без жучков и без камер?

— Да.

— И где же мы найдем такое замечательное место?

Шум портового кабака на Аркадии-5 отвлекал и раздражал. Но может быть, оно и к лучшему. Я немного понаблюдал за его пестрым калейдоскопом будто через непроницаемую прозрачную стену, нервно постукивая пальцами по столу, и повернулся к молчаливо ожидающему Доктору.

— Скажи мне, тебе нравится то, что происходит? То, что мы делаем? Мы творим парадоксы, переворачиваем все, как хотим, вокруг происходит бездна аномалий, но вселенной как будто все равно. Как будто так все и должно быть. И ты сам постоянно говоришь об этом.

— Почему нет? — ответил он равнодушно. Уверен, что деланно равнодушно. — Кажется, здесь это действительно ее нормальное состояние.

— Или свидетельство того, что она рушится. И это кому-то очень выгодно. Что, если кому-то очень выгодно то, что мы делаем? Тебе все это не нравилось с самого начала. Так что ты скажешь на то, что теперь я скажу тебе, что я… с тобой согласен?

— Что? — Доктор изумился и, усмехнувшись, покачал головой. — Ну, знаешь ли, Мастер, за это стоит выпить…

— Это не смешно, Доктор. Все, что я делаю, может быть продиктовано извне. Старым Галлифреем. Все еще. Я позвал тебя, чтобы… — Как же, черт возьми, сказать об этом?.. — Я хочу, чтобы ты убил меня, — выдохнул я наконец. Ну вот, кажется, сказал.

— Что?

— Помоги мне уничтожить себя. Я прошу тебя и как друга, и как врага. Я едва ли смогу сделать это сам. Я не хочу этого делать, и мне страшно. Я могу передумать в любой момент. Но я должен…

— Зачем?

— Затем, что пока я существую, вы в опасности.

— Мы — в опасности? — он подчеркнул первое слово.

— Нет, вы. Я уже не в счет. Я создан Галлифреем, с одной единственной целью — дать ему выбраться и уничтожить все на свете.

— Ты опять слышишь барабаны?

— Нет.

— Тогда что же вдруг? Ведь все идет хорошо.

— Слишком хорошо, — подтвердил я зло. — Пусть это не барабаны. Это что-то новое. Мне удается все, что я делаю, практически все, чего хочу. Но вселенная распадается. Постоянные пересечения временных линий, аномалии, парадоксы, взрывающиеся соседние вселенные — и все это будто в порядке вещей. Даже ты со мной соглашаешься, а раньше бы не стал! И Ривер — она выбрала меня. Все получается по-моему. Кто мне подыгрывает? Кому на руку я играю? Почему так легко… обманываю? Вы даже не замечаете, но мы движемся куда-то… И теперь эти видения.

— Я тоже видел ведьму с Галлифрея и слышал ее предсказания.

— Ты не все знаешь… Во-первых, когда ты видел эти видения — каждый раз после того, как они появлялись у меня, верно? Они как будто доходят к тебе на следующей волне. Потому что передатчик сигнала на самом деле — я. Они дотягиваются до тебя — через меня. И до чего угодно. Что она сказала в последний раз? «Спасай детей Галлифрея». А что говорила в первый? «Береги пасынков». Почему? Что меняется? Они подбираются все ближе. Им это нужно зачем-то, все, что я делаю, все, что мы и так собирались сделать. Это как-то помогает им выбраться, они вцепились в это и уже не отстанут!

— Мастер… — он видел, что я внутренне завожусь, хотя я не кричал (кажется) и не топал ногами, и просто пытался урезонить этими ничего не значащими успокаивающими репликами. — А тебе не приходило в голову, что во второй раз она говорила о нас?

Эта мысль действительно сбила меня с толку. Вот это мне в голову не приходило…

— Это можем быть мы и Ривер. Может быть, нам надо спасать друг друга.

— А для чего это — им?

Он промолчал.

— И я все еще не сказал главного. Я не только вижу ее. В последний раз я чувствовал, что был там, на Галлифрее. Как будто все происходило на самом деле. Я был там. Я умирал. А она говорила со мной, держала за руку, я чувствовал ее прикосновение. Я не знаю, что они делали. Там был дым, может быть, какой-то ритуал. Я одновременно чувствовал, что находился здесь и там. Это было настолько настоящим, что мне казалось, я могу там остаться. Я был связан с той своей версий, мы были одним и тем же…

По лицу Доктора скользнуло неопределенное выражение. В том числе тень разочарования.

Ну да, когда-то он назвал меня лишь копией. Что ж, какая разница мертвецу, что о нем говорят и думают. И если ему так будет легче…

— А что если я соглашусь? — медленно проговорил он.

Я невольно напрягся и с некоторым усилием заставил себя не шевелиться, как если бы он мог сделать это прямо сейчас, а я старался ему не мешать. Но почувствовал, что мои волосы взмокли.

— Хорошо, — выдохнул я. — Ты сделаешь это?

Пульс бил в ушах знакомые четыре такта. Нет, на этот раз совершенно естественные, и все же… Скверно об этом думать… Никогда не вырваться, пока я жив. И все-таки, Доктор, неужели ты тоже успел так измениться? Я все еще искушаю тебя, не только судьбу. Пытаюсь нащупать что-то, оставшееся прежним.

Он вздохнул и покачал головой.

— Ты знаешь, что я не могу это сделать. Это не выход.

Я чуть-чуть перевел дыхание.

— Это лучший выход. Выстрелить дважды, это так трудно? Я больше ни к кому не могу обратиться. Только ты понимаешь, что происходит. И только ты умеешь их останавливать.

Проклятая привычка, я поглядывал на него, оценивая реакцию. Но мне правда надо было знать, что он думает, считает ли это единственным выходом, или сочтет, что можно рискнуть. Хотя второй способ, который я хотел ему предложить, был во многом ничуть не лучше, или даже хуже. Смерть — способ надежный, но для некоторых — недостаточно. Дам ли я ему на самом деле осуществить это, не оставив никакой зацепки — в кольце, в отвертке, в каком-либо ином предмете — а мою ДНК можно отыскать на любой из наших баз, совсем никакой проблемы. К тому же я безумно боялся умереть по той простой причине, что могу не просто умереть, а всего лишь слиться с другой своей версией, с которой связан каким-то каналом. Вечно умирать на Галлифрее — и в точно ли бессознательном состоянии? И не заставит ли это слияние меня там очнуться? Я мог пойти на такой риск, хотя бы, может быть, чтобы сказать кому-то пару ласковых слов, но предпочел бы обойтись без него. Лучше надуть их, вовсе выскользнув из рук. Хотя альтернатива тоже была не радостной. Но все познается в сравнении.

— Может быть, мы можем найти какой-то иной способ разорвать контакт или тебя изолировать. Но только не проси меня тебя убить.

Я выдохнул.

— Что ж. У меня есть альтернативный план, я ожидал, что первый ты не примешь… Тогда вот. Недавно я отлучался. Всего на полчаса. Но для меня времени прошло гораздо больше. Я достроил Пандорику.

Доктор не сводил с меня пристального взгляда. На это ты пойдешь, я знаю. Все временные петли, в отличие от убийств, которые бывают и проще и гуманней, тебе не в новинку.

— Что ты сделал?

— Достроил Пандорику. Она готова. Согласись ты на первый план, она пригодилась бы, может быть, для Давроса. Хотя это было бы примерно то же, что бить из пушки по воробьям. Теперь пригодится для меня. По-моему, это достойная цель.

— Ты с ума сошел!

— Как по-твоему, это ведь разорвет контакт? Я будто исчезну из континуума, перестану искажать это пространство и вредить ему. А вы наконец сорветесь с крючка. И ты, и Ривер, и весь наш Новый Галлифрей.

— Я думаю, твоему проекту пришел конец.

Я ждал этого, но слова все равно ударили ощутимо. Лучше бы я их не слышал, хотя прекрасно понимал, что именно это мое детище чем-то нужно Галлифрею. Прошло немало секунд, прежде чем я снова заставил себя заговорить.

— Наверное, ты прав. Вы с Ривер вдвоем решите это, когда меня не будет. Я больше не доверяю своим желаниям. Кстати, я построил Пандорику прямо в своей Тардис. Насколько я помню, с ее использованием в соседней вселенной были кое-какие проблемы. Теперь, думаю, быть не должно. Все, что внутри Тардис — уже находится в другом измерении, и никак не должно повлиять на то, что снаружи. К тому же, сама она не взрывается и находится в полном порядке.

— Предусмотрительно…

— Я действительно все рассчитал, — и по-своему этим гордился. — Но мне нужно, чтобы снаружи ее закрыл кто-нибудь другой. Иначе я за себя не ручаюсь — я могу и выбраться, если буду знать все детали.

— Ты точно можешь, — констатировал Доктор.

Я невольно улыбнулся.

— Поэтому мне нужен ты. Сделай что-нибудь, чего я не буду знать и не смогу отменить сам при всем желании. — Говорить такое было страшно. Но. У меня всегда есть какие-то «но». Поручая кому-то другому знание о Пандорике, я даю ему ключ не только чтобы закрыть меня, но и чтобы открыть. Я не могу сдаться окончательно. Это и есть одна из моих гарантий. Моим ключом должен стать сам Доктор. Хотя он и мог сделать со своим знанием что угодно, даже стереть его для надежности. Но весь этот разговор значил просто «помоги мне». Хотя бы так, как я прошу. Или найди другой способ, если сможешь.