Расплата за спасение (СИ) - Кондр Светлана

Ноги коснулись холодного пола, и стоило повернуть кран, как обжигающие ледяной водой струйки обдали мою кожу. Дыхание сразу перехватило. Я перестала дышать. Жжение прокатилось по позвоночнику до мозга, сковывая его в тиски, но никак не помогая с напряжением. Простояв так немного времени, я все же переключила на теплую.

Мне надо вернуться к обычному режиму тренировок. Вот что мне поможет.

Голова готова была расколоться от боли, поэтому прежде чем приступить к занятиям, которые смогут уравновесить мое душевное состояние, я спустилась вниз и взяла из аптечки обезболивающее. Чтобы не сидеть целый час без дела и не ждать результат приема лекарства, я помыла руки и пошла в коровник.

Корова, увидев меня, замыкала в нетерпении и стала хлестать себя хвостом по бокам.

– Здравствуй, дорогая, – поздоровалась я с ней, входя в хлев. – Заждалась? Ничего, потерпи немного, сейчас я избавлю тебя от бремени, вымя, наверное, уже ломит? – я обмыла соски и сцедила первое молоко в кружку, как показывал Назар. – Вот так вот, рожаешь, а потом маешься в глуши. Сейчас моя хорошая…

Надоив молока, я оставила корову и пошла в дом. Теперь предстояло перелить его в банку…

Приготовив завтрак, я наконец ощутила облегчение. Головная боль прошла, оставив после себя только небольшое головокружение, но это не стало барьером для тренировки. Я вышла на улицу и найдя для себя вытоптанное местечко, прикрыла глаза. Находясь в поиске баланса, я стала медленно и плавно повторять приемы по атаке и защите от противника. Чем больше действий я вспоминала, тем быстрее становились мои движения, а удары резче и сильнее.

Солнце начинало припекать и в таком виде мне было невыносимо жарко заниматься. Забежав на кухню, я сняла с себя спортивные штаны и достав из ящика ножницы, быстро укоротила брюки, превратив их в шорты. Майка также с легкостью превратилась в топ. Вернувшись на улицу, я продолжила тренировку используя кухонный нож и керамбит.

Взгляд Назара, я ощутила сразу, как только он вышел из дома. Я не стала обращать на него внимание, мне вообще не хотелось с ним говорить. Он все испортил, и я была очень обижена. Поэтому применяя все маневры, которые знаю, я ловко двигала руками, орудуя ножами. Моим желанием было повторить вчерашнюю выходку, но только теперь попасть с дальнего расстояния Назару между ног, но я сдержалась.

Он постоял немного и ничего не сказав пошел в коровник. Зараза. Проверить решил, подоила ли я корову. Вот я тебе нос и утерла. Дальше он двинулся к курам, но и у них был насыпан корм, кроликов я тоже не обделила.

Обойдя свои владения, он вновь постоял немного, а после скрылся за домом.

Иди, не хочу тебя сейчас видеть...

Сделав очередной резкий выпад, меня пошатнуло. Слабость навалилась со всех сторон и по телу побежали капельки пота. Наверно действие таблетки закончилось. Присев на корточки, я постаралась справиться с головокружением, но вместо облегчения почувствовала накатывающую тошноту. Мне стало очень плохо. В глазах потемнело и перед тем как упасть, я крикнула:

– Назар...

Глава 18

Филипп

– Мои соболезнования, командир, – Никифоров подошел и пожав крепко руку, похлопал по плечу. – Брат, мы сочувствуем твоей утрате. Крепись.

– Постараюсь, – ответил я и обреченно кивнул.

Тяжелый ритуал требовал от суровых, скупых на эмоции товарищей сказать что-то ободряющее, поддержать в трудную минуту своего друга потерявшего семью…

Артем, склонив голову, приблизился к выросшей горке бордовых роз, положил очередное четное количество цветов к остальным, прямо под фотографией моих любимых, и направился к столу, чтобы ни с кем не чокаясь выпить пару рюмок горькой. Я же остался стоять дальше и принимать соболезнования…

Находиться в зале ресторана в гнетущей атмосфере мрачности и горя очень тяжело, а быть эпицентром жалости еще труднее. Сегодня здесь собрались родственники, близкие друзья, братва, чтобы оплакать, помянуть мать и ребенка, которые так прискорбно и жестоко попрощались с жизнью до срока. Чужая ненависть безжалостно превратила их в пепел. Они стали жертвами разборок, длившихся столько лет и о которых мы уже считали можно было забыть, но нет. Русай вернулся, а значит мира не предвидится. Теперь каждый Климовец в опасности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ходить по краю самим – это одно, с этим ощущением срастаешься и живешь одним днем, а семьи... Многие, как и я, обзавелись женами и детьми, сами создали себе слабое место. Расслабились.

Страх за близких – вот с чем теперь придется жить каждому из нас, пока остается угроза.

Сука. А мы ведь были практически на сто процентов уверены, что уничтожили его. Просчитались… Выжила мразь.

Хвала небесам, я успел… Смог защитить моих самых близких людей. Спрятал. Сберег. Не дал случиться непоправимому… Они живы. Моя дорогая, любимая супруга и маленький мальчик, которого я люблю как родного целы и здоровы. Это греет мою душу. И пусть мы еще не скоро увидимся, главное, что у них все хорошо. С ними человек, которому я доверяю как себе. Мой лучший друг, брат, один из наших… Тот, кто понимает меня как никто другой ведь свою любимую женщину он не смог сберечь.

Назар был первым из нас кто влюбился, но тогда было трудное время. Дележка территории, разборки, мы жили под прицелом. Его ничего не подозревающая супруга просто вышла в магазин… Я до сих пор с ужасом вспоминаю это. Они очень любили друг друга, такие теплые отношения я никогда не видел. Таисия как и Юля имела стержень, была бойкой, самоуверенной, но когда смотрела на Назара, шла с ним за руку, проводила по волосам нежно улыбаясь, все понимали – он её мир… Назар так и не оправился, он будто сам умер. Выгорел изнутри. Он навсегда изменился… Таисия оставила здесь оболочку, а его душу унесла с собой…

Одна из теток закутанная с ног до головы в черное, сказала второй едва слышно:

– Собирать-то нечего было, так раскидало, что и части целой не осталось. Страх божий.

– Бедный Филипп, так рано овдовел.

– Женится ещё…

Нет, я никогда не женюсь на другой. Зачем мне новая супруга, когда у меня есть самая лучшая женщина и никакая другая ей в подметки не годится. Мне нужна только она – моя Юленька.

В мыслях всплыли воспоминания, когда я первый раз её увидел.

Мой взгляд сразу зацепился за такую маленькую, как я тогда думал, хрупкую девушку, которая оказалась настоящей воительницей. Она шла с высоко поднятой головой, в деловом костюме сиреневого цвета и на высоких каблуках, прибавляющих ей дополнительные сантиметры к росту. В руках она держала объемную сумку, хотя ей больше подошел бы небольшой ридикюль, но на тот момент я просто не знал, что она несет с собой целый боевой комплект. Да и о том, что под пиджаком кобура, и на теле припрятано холодное оружие я тоже не догадывался… Её прямые русые волосы были распушены, прикрывая немного оттопыренные ушки, украшенные золотыми серьгами-кольцами. Губы были накрашены темной помадой винного цвета. И мне не показалось это вызывающим, хотя я и не любил девушек с большим количеством косметики, наоборот, выбранный цвет сказал мне, что она очень уверенная в себе. А глаза… Хищные. Юля так бросала взгляд по сторонам, что я уж подумал, что она киллера сечет…

Я тогда сразу сказал себе, что если упущу эту девушку, то буду полнейшим кретином. И я пошел за ней.

Каково же было мое разочарование, когда она взяла и вошла в свадебный салон. Я решил, что она пришла за платьем. Неслыханное расточительство отдавать без борьбы такое сокровище. Достав телефон, я готов был приказать оцепить салон и прикрыть его к чертям собачим, но заглянув в витрину, заметил, что она на правах хозяйки ходит и раздает распоряжения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Несколько дней слежки и она меня поймала. Подошла и в лоб сказала:

– Если не хочешь, чтобы я вышибла тебе мозги, беги от меня и не оглядывайся…

Она не стрельнула мне в голову, Юля угодила в сердце.

А потом… Потом я узнал, что она уже успела стать мамой, у неё есть сын. Клим! Я расценил это как знак свыше... Да, даже если бы его звали по-другому, для меня это уже не имело никакого значения, я хотел её себе и если бы Юля сказала, что у неё пять детей, всех бы признал своими не думая.