Страна снов - Роберт Л. Андерсон

Завтра она извинится перед матерью, соберет чемодан, они сядут в машину и уедут в очередную голубую даль. Жаль расставаться с Голлум, но она не пропадет, как-нибудь переживет.

И Коннор тоже.

Дверь была заперта, свет не горел. Мириам не дождалась Деа, что было необычно: она наверняка волнуется. Может, всерьез обиделась на то, что Деа устроила утром?

Деа осторожно пошла по лестнице. Тоби прибежал из кухни и начал тереться о ноги хозяйки. Под подошвами что-то трещало, и Деа поняла, что кот растащил по квартире кошачий корм, который она рассыпала по кухне. Странно, что мать не стала подметать, но это тоже, видимо, в воспитательных целях. Деа завтра все подметет сама.

Наверху она на цыпочках прошла мимо комнаты матери: дверь была чуть приоткрыта. Лунный свет пробивался сквозь тучи; комната Деа была расписана широкими темными мазками, как небрежная иллюстрация. Деа заметила, что и здесь мать не стала ничего прибирать. Похоже, утром ее ожидает нешуточная нотация, но ей было все равно.

Ей хотелось оказаться подальше от Филдинга, от Коннора и его снов.

Она стянула мокрую одежду и легла голой, слишком устав, чтобы искать пижаму. Тоби запрыгнул на кровать и удобно устроился в ногах. Постепенно Деа согрелась, заснула, и шок от пережитого начал ее отпускать.

Глава 11

Первое, что она заметила, проснувшись, – что снова идет унылый дождь, смывающий все краски.

Второе, что кольнуло Деа, – что-то не так.

Был уже почти полдень. Тоби куда-то ушел. Деа проспала утренний перезвон часов. Мать не пришла ее будить. В доме было тихо – ни скрипа половиц под шагами, ни журчанья воды из крана, ни тихого бормотания закипающей кофеварки.

Деа уже жалела о беспорядке, который устроила накануне. Идя к двери, она споткнулась о джинсы и едва не разбила лоб о стену, но удержалась на ногах и осторожно выглянула в коридор. Пустые дома всегда напоминали ей раковины, прижатые к уху: в них тоже слышится тихий белый шум океана, который она никогда не увидит. Вот и сейчас Деа чувствовала пустоту и странную отдаленность.

– Мам! – позвала она сдавленно, борясь с паникой. Мириам могла уехать за скотчем, или менять масло, или запасаться копченой говядиной и крекерами в дорогу.

Когда Деа открыла дверь в комнату мамы, мир вокруг будто сделал кульбит – она даже ощутила дурноту. Все было в точности так, как она оставила накануне, даже хуже – ящики бюро выдвинуты и вытряхнуты, охапки одежды и запутавшаяся дешевая бижутерия разбросаны по ковру. В комнате висел слабый запах пудры и духов, подобно дымке. Простыни так и лежали скомканными на полу, матрац на кровати остался голым.

Деа схватилась за стену. Мать не ночевала дома. Она что, насовсем уехала? Может, устала от дочери, подхватилась и рванула куда-то в новые края?

В голове болезненной пульсацией зачастило единственное слово: нет, нет, нет, нет, нет. Деа побежала вниз, в гостиную, и бросилась на диван, уткнувшись лицом в подушку.

Машина была на месте, и Деа немного успокоилась. Значит, Мириам не уехала далеко. Деа не могла вспомнить, стоял ли «фольксваген» у дома вечером, когда она вернулась домой.

Но ей не давала покоя новая тревога: мать определенно уехала, но если не на своей машине, как это понимать? Случилось что-то ужасное? Деа напрягла память: была ли заперта входная дверь накануне вечером? Вроде бы да, но точно не вспомнить. Мириам мог похитить и даже убить какой-нибудь псих, пробравшийся в дом. Проникают же сумасшедшие в дома, чтобы похитить жильцов или зарубить топором!

Случилось же это с семьей Коннора, значит, и с ними может! Деа вспомнила стонущую женщину на кровати и кровь, вытекшую из ее разбитой головы на подушку. К горлу подкатил комок. Нет, нельзя расклеиваться.

Надо звонить в полицию.

Мобильный лежал наверху – вечером Деа бросила сумку у постели. Поднявшись, она достала телефон, двинулась к кровати, чтобы присесть, – и осколок стекла впился в подошву босой ноги!

Деа впервые заметила стекло, густо усеявшее пол перед шкафом. Отложив мобильник, она присела на корточки. Неужели это следы борьбы? Стеклянная крошка блестела на ковре, как тонкий ледок. Но почему борьба происходила в комнате Деа и откуда взялось это стекло?

Она распахнула дверцу шкафа. Ее секрет, ее припрятанные зеркальца буквально взорвались. Не разбились, не раскололись – взорвались, оставив пустые оправы, будто кто-то вырвался из зазеркалья, усеяв мелким стеклом полкомнаты.

В первый раз сняв зеркало в ванной и зеркальную дверцу шкафчика, завернув все это в несколько слоев черной ткани и вынеся в мусорный контейнер, мать сказала негромко:

– Через зеркала за нами следят чудовища. Так они видят наш мир.

Деа на секунду зажмурилась. Мысли путались. Чудовища не приходят через зеркала или через воду, как всегда пугала мать, они не боятся часов и дверей. Чудовищ просто не существует… в реальной жизни.

Из порезанной ноги сочилась кровь. Деа похромала в ванную, где содержимое аптечки так и осталось разбросанным по полу. Присев на унитаз, она пинцетом вытащила осколок, стараясь унять дрожь в руках. Затем забинтовала ногу, вернулась в свою комнату и набрала 911.

Гудки шли целую вечность. Разве задачей службы оперативного реагирования не является оперативно отвечать? Деа уже готова была сбросить звонок и набрать снова, когда трубку сняли.

– Девять-один-один, – монотонной скороговоркой произнесла женщина. – Что у вас случилось?

Деа попыталась ответить, но отчего-то всхлипнула. Кашлянув, она выговорила:

– Моя мама…

Иисусе, что сказать? Что мать уехала? Что ее похитили? Этого Деа еще не знает наверняка.

«Чудовища забрали мою мать», – вдруг мелькнуло в голове, но Деа прогнала эту мысль.

– Что с вашей мамой? – Слышно было, как женщина быстро печатает на компьютере.

– Она пропала, – ответила Деа. Голос звучал ровнее.

Шелест кнопок клавиатуры.

– Когда?

– Точно не скажу. – Из дома Деа ушла вчера утром. Должно быть, Мириам приехала вскоре после этого и пропала между полуднем и часом ночи, то есть от двенадцати до двадцати четырех часов назад. – Я сама не знаю.

Она готова была объяснить, когда в дверь позвонили. Деа так вздрогнула, что чуть не выронила телефон. Коннор. Наверняка он, больше некому.

Она уже прошла половину лестницы, когда через толстые оконные стекла по обе стороны двери увидела крыльцо. Не Коннор. Двое полицейских. У дома стояла машина местного отделения с включенной мигалкой – красные и белые пятна отражались на мокрой дороге.

– Когда вы в последний раз видели маму? – спросила женщина.

– Все в порядке, – отозвалась Деа, – они уже приехали.

– Кто?

– Ваши люди, полиция.

– Но, мэм, я еще никого не напра…

Однако Деа испытала такое облегчение, что, не дослушав, нажала отбой. Полицейские помогут, это их работа.

– Одеа Донахью? – осведомился один из них, когда Деа открыла дверь, произнеся ее имя на местный лад – как название иностранного блюда, которое они находят отвратительным. Полицейский показался ей смутно знакомым – лет сорока пяти, со светло-голубыми глазами, широкими плечами, накачанной грудью и выпирающим над ремнем брюшком. Второй полицейский – Деа предположила, что полицейский, хотя он был в желтом пончо и блестящих кожаных туфлях, а не в форме – выглядел немного моложе.

– Слава богу, – выдохнула она. Было холодно. Дождь хлестал с такой силой, что капли, попав на крыльцо, рассеивали мельчайшую водяную пыль. Сложив руки на груди, Деа посторонилась, чтобы полицейские могли войти. – Я и не знала, что вы так быстро приедете!

Полицейские переглянулись.

– Можно войти? – спросил первый. Деа кивнула. Несколько секунд прошли в неловком молчании, пока Деа закрывала дверь. Коврика вытереть ноги не было, и первый полицейский остановился, слегка расставив руки, с которых капала вода, будто живой зонт.

– Я офицер Бригс. – Деа чуть вздрогнула. – Отец Уилла Бригса, который разбил гитару о голову сынка. Дядя Коннора. – А это специальный агент Коннелли.

Надо же, специальный агент, как в кино. Видимо, Коннелли – детектив высокого ранга, который профессионально занимается розыском пропавших. Деа плотнее обхватила себя руками.

– Мы хотели бы поговорить с вашей мамой, – легко сказал Коннелли, будто речь шла о том, чтобы по-соседски одолжить у Деа пылесос. – Она дома?

Сердце у Деа упало. Ее мать пропала, а полиция даже не извещена!

– Она вам не сказала, что ли?

– Кто? – нахмурился Коннелли.

– Диспетчер. – Деа с трудом подавляла желание закричать. – Я ей только что звонила. Я же ей сказала! Что-то случилось, мать никогда бы меня не бросила…

– Подождите, подождите! – Коннелли сделал движение положить руку на плечо Деа, но, видимо, раздумал. – Ваша мама уехала?

– Она пропала, – поправила Деа. Уезжают ведь по доброй воле. Бригс с Коннелли переглянулись. – Вам что, вообще ничего не передали?