Роковое путешествие - Дороти Иден

— Договорились, — медленно сказала она.

— Ну и прекрасно! — Голос Джонни был исполнен энтузиазма. — Встречаемся здесь в восемь, ну а если у вас не получится, что ж, тогда увидимся завтра утром в самолете.

Известное Джонни Ламберту примечательное местечко оказалось настолько неожиданным, что Кейт на время позабыла и о Франческе, и о Люсиане, так и не давшем о себе знать.

Джонни Ламберт, в отличие от Люсиана, не обладал ни примечательной внешностью, ни интригующей угрюмостью, но он был мил, любезен и весел. Его чрезвычайно позабавила реакция Кейт, когда такси остановилось у ночного клуба, процветающего в средневековом подземелье. Вниз вела крутая винтовая лестница, по стертым ступеням которой прежде спускалась куда менее состоятельная и беззаботная публика; почерневший от времени низкий сводчатый потолок подземелья наводил на мысли о клаустрофобии. Мягким и бесстрастным голосом Джонни принялся рассказывать, что некогда в этом подземелье заживо хоронили обреченных на смерть. Несчастные погибали либо от голода, либо от болезней, либо камеры заполняли водой и узники тонули. Криков жертв не слышал никто, кроме стражников, изредка швырявших вниз пищу, да товарищей по несчастью. Но если призраки бедолаг и продолжают маяться в этих стенах, то обстановка несколько изменилась — приглушенный свет, клубы сигаретного дыма и звуки рояля, за которым восседала белесая особа с лошадиными зубами. Время от времени на небольшой сцене появлялся человек и затягивал нечто чрезвычайно заунывное. У него было удивительно гладкое, словно восковое, лицо и холодный взгляд разочарованного Пьеро. Исполнив несколько песен, он одарил публику надменным поклоном и удалился. На сцену выплыла весьма основательная дама, облаченная в декольтированное бархатное платье. Она энергично трясла головой, взметая вихрь волос цвета воронова крыла, закатывала водянисто-голубые глаза и кокетливо улыбалась. В паузах между этими упражнениями декольтированная дама издавала замысловатые трели.

— Ну и как вам здесь? — спросил Джонни, наклонившись к Кейт.

— Трудно сказать. — Девушка обвела взглядом низкий потолок, утыканный зловещего вида крючьями, за которые, должно быть, некогда в отчаянии цеплялись чьи-то пальцы. — Я думаю о прошлом.

— У вас доброе сердце, Кейт. Но с тех времен немало воды утекло. Мертвые не возвращаются, так уж устроен мир. Что будем есть и пить? Заказать вам что-нибудь?

— Да, пожалуйста. Тут довольно весело. Но место какое-то странное.

Сладкоголосую мадам сменило трио, и под сводами подземелья зазвучали старинные французские песни. "Sur le pont d'Avignon", "Frere Jacques"[2]. Кейт тихонько подпевала, ей наконец удалось расслабиться. Джонни, который и в самом деле был крайне любезен, наклонился к спутнице и прошептал:

— Вот так-то лучше. Теперь вы выглядите куда счастливее. Вы перестали беспокоиться о девочке?

— Думаю, да. Полагаю, с Франческой все в порядке. Как только вернусь в Лондон, отошлю ей куклу и выкину все из головы.

— Расскажите поподробнее, как все произошло.

Кейт заметила, что ее бокал снова полон. От вина и чарующей музыки, дыма и стремительного мелькания юбок танцорш слегка кружилась голова. Но тревожное ожидание все еще тлело в глубине души. Кейт вдруг подумалось, что, быть может, именно сейчас в пустом номере отеля звонит телефон, а на другом конце провода Люсиан нетерпеливо хмурит брови над пронзительно-жгучими глазами.

Девушка принялась детально излагать перипетии своей поездки в Рим.

— Так вы говорите, никто не поверил, что с вами был ребенок? Даже тот человек, что помог вам?

— Люсиан? Но он не видел Франческу, а накануне вечером я ничего ему не сказала о девочке. Глупо как-то рассказывать незнакомцу обо всех своих делах.

Тяжелая и мягкая ладонь Джонни на мгновение накрыла ее руку.

— Мне бы хотелось, чтобы вы нарушили это правило, Кейт.

Она взглянула в его лицо, находившееся в этот момент совсем близко. Лицо было слишком большим и слишком красным, казалось, наиболее выразительной его частью являются чувственные губы. Она не могла оторвать глаз от этих выжидающих губ.

Кейт чуть нахмурилась. Господи, что она здесь делает? Зачем она торчит в этом душном подвале, зловещую атмосферу которого не в силах прикрыть натужное веселье. И каким ветром занесло ее сюда? Почему она не пошла в оперу или на худой конец не отправилась в какое-нибудь более респектабельное место?!

Всему виной навязчивая любезность Джонни Ламберта. Тот факт, что он тоже работает на миссис Дикс, в какой-то мере притупил ее бдительность. Кейт заставила себя улыбнуться и как можно беззаботнее сказала:

— Тогда вам следует рассказать о себе. Вы женаты, у вас есть и дети?

— Упаси господь! Я скиталец. Мне противопоказаны семейные узы. Кейт, а вам известно, что вы чертовски привлекательны? И как это миссис Дикс отпустила вас одну? Обычно она куда осмотрительнее.

— Как правило, я справляюсь с поручениями.

— А вы самоуверенны.

— Давно вы работаете на миссис Дикс? — спросила Кейт.

— Пять или шесть лет. Раньше я тянул лямку обычного школьного учителя, но это мне быстро наскучило. И я начал подрабатывать уроками, выискивая по всему миру отпрысков денежных мешков. Одно время служил секретарем у нефтяного магната, но мы не сошлись характерами. И такой образ жизни я веду до сих пор.

На сцене снова возник человек с восковым лицом, под энергичный аккомпанемент дамы в лиловом платье затянувший очередную меланхоличную песнь. Кейт прижала ладони к лицу, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Было только одиннадцать часов. Обидится ли Джонни, если она предложит уйти? Еще немного, и здесь, наверное, нечем будет дышать. Публика все прибывала, люди спускались по узким ступенькам и рассаживались по сумрачным углам. Появилась сладкоголосая мадам. Игриво покачивая телесами, выпирающими из черного бархата, она запела "Алуэтту". Певица закатывала глаза, взмахивала пухлыми ручками, словом, старалась изо всех сил. Джонни благодарно захлопал. Кейт пожалела, что выпила слишком много вина. Сколько? Вряд ли больше двух бокалов. Как глупо, что от такого количества у нее закружилась голова. Девушка знаком остановила официанта, который уже собирался опять наполнить ее бокал, и откинулась на спинку стула. Густой и проникновенный голос певицы звучал, казалось, у нее в голове. Внезапно перед глазами все поплыло, свет в зале замерцал, а лицо Джонни, покачивавшееся в такт музыке, отодвинулось куда-то далеко-далеко.

— Кейт, — его голос донесся словно сквозь вату, — с вами все в порядке?