Зверь внутри - Michael

— Так это секретный город, там еще… — Иван Фомич изобразил руками нечто, напоминающее ядерный гриб.

Щуплов согласно кивнул.

— А что сюда тебя привело? Платили мало, ала проштрафился? У нас ведь все новые люди здесь — проштрафившиеся. Вон, милиционер Витька Пареев… Что-то там с бабами не поделил в городе и теперь — участковый у нас, едрит его… А важный-то, важный, будто сам Господь Бог…

— Да, я с ним уже познакомился, — скромно проговорил Щуплов.

— Ну ведь сволочь же, правда?

Александр попал в щекотливую ситуацию.

«С одной стороны, скажешь, что сволочь, так дед, пожалуй и брякнет кому-нибудь, что я об их участковом думаю, а там и до Витьки дойдет… А скажу, что клевый чувак — так еще дед этот обидится, тоже нехорошо… Хотя, в натуре сволочь…»

— Да я не так чтобы уж очень, — промямлил он. — Может, и сволочь, с первого раза и не разглядишь.

— Тоже верно, — легко согласился Иван Фомич. — Так что тебя-то занесло сюда? Да, и кстати, совсем позабыл спросить, как звать-то тебя?

— Александр.

— А я — Иван Фомич.

Они повторно пожали друг другу руки.

— Так ты тоже проштрафился? — снова повторил свой вопрос старик.

«Вот пристал,» — раздраженно подумал Щуплов.

— Да воздух там плохой, — сказал он вслух. — Эти все радиоактивные производства и все такое… И еще что-то мне как-то тесно в городе. И воздуха не хватает. А у вас тут воздух свежий…

— Да уж, — вздохнул Иван Фомич. — Воздух-то у нас свежий… Да только что толку: глухомань, одно слово… Нам-то, старикам, что: жизнь прожили, привыкли, а молодежь… Кто еще в город не удрал, работать не хотят, да и так делать-то нечего, вот и спиваются… Драки каженный день…

Старик вздохнул. Щуплов грустно покачал головой.

— Да, печально, — проговорил он.

— Ладно, пойдем, покажу тебе твои владения, — Иван Фомич резко встал со стула. — Эх, Иосифа Виссарионовича нету, он бы уж порядок навел. При нем-то как было: и тракторов и прочей техники… И все в образцовом порядке, все на ходу. А теперь что: если три трактора ездят — и то хорошо. Да и то, заведется, выйдет за ворота и встанет… И запчастей нет, а что и было путевого, так разворовали давно и пропили… Вон, у себя в кабинете хранить приходится.

Иван Фомич кивнул на кучу запчастей в углу.

— А как же техника во дворе? — поинтересовался Александр. — Там же и не огорожено почти что.

— Так у нас тут сторож есть, Михалыч. Единственный на всю деревню непьющий человек. Если бы не он — никакой МТС и не было бы: давно бы все растащили. Он с ружьем, заряженным солью с щетиной тут и караулит. Одному несуну так влепил пониже спины, что тот месяц сидеть не мог.

— Да, действенный метод, — согласился Щуплов.

— Да, его побаиваются и сюда не суются. Разве что, когда уж слишком выпить захочется… Я тебя с ним к вечеру познакомлю, сейчас-то он отсыпается…

Все, что увидел Щуплов во время экскурсии, устроенной Иваном Фомичом, произвело на него самое что ни на есть гнетущее впечатление: повсеместно абсолютный развал и полнейший беспорядок. Несмотря на то, что было что ни на есть самое рабочее время, Щуплов не заметил никого из работников, кроме одного, остервенело мучившего в мастерской с помощью газового ключа какой-то агрегат.

— А где люди? — спросил Александр.

— Кто в отгуле, кто на больничном… Ну и в отпусках. Да и народу-то у нас семнадцать человек. То ли дело в старые времена было… Полторы сотни работников… А нынче кто более-менее путящий — так фермерами заделались, плевать им на народное хозяйство.

И старик в досаде сплюнул…

…Описываемые события происходили на следующий день после прибытия Щуплова в Ясино. Как мент Витька и обещал, он доставил Александра прямо к бабке Филипьевне и, надо отдать ему должное, отрекомендовал потенциального квартиранта как спокойного и глубоко порядочного человека. Бабка Филипьевна, высокая и крепкая еще старуха семидесяти с небольшим лет, окинула фигуру Александра критическим взглядом и задала один единственный вопрос:

— Пьешь?

— Немного, — в тон ей отозвался Щуплов.

— Это хорошо, что немного, — отвечала старуха. — А то пьющих мне не надо.

Впрочем, ее суровость в значительной мере схлынула, когда Виктор удалился.

— Вот ведь аспид, — обратилась она чуть позже к Александру. — Девкам совсем прохода не дает и пользуется этим… как его, служебным положением…

Бабка Филипьевна выделила Александру маленькую комнатку, в которой из обстановке и были только кровать, стол, старое кресло, платяной шкаф да пара стульев, хлипкий вид которых совершенно не внушал никакого доверия. Что больше всего понравилось Щуплову, так это довольно большое окно, выходившее на задний двор, за которым, отделенные почерневшим деревянным забором, следовали огороды, дальний конец которых упирался в обрыв ближайшего к Ясину карьера. Во дворе громыхал цепью огромный кудлатый пес. Когда хозяйка повела нового постояльца, чтобы показать ему свои владения, тот, увидев Филипьевну, сначала завилял хвостом, но потом, принюхавшись и словно что-то учуяв, а затем и обнаружив, что хозяйка не одна, вдруг поджал хвост и, зарычав как-то трусливо, спрятался в конуру.

— Эй, Тузик, ты это чего? — с удивлением крикнула Филипьевна. — Тузик, ну-ка иди ко мне!

Однако пес не показывался.

— Странно, — проговорила хозяйка. — Охранник из него, конечно, дрянной, не злой он совсем, но и чтобы так… Интересно, что же он учуял?

— Не знаю, — отозвался Александр. — Может, у вас тут волки?

— Ха, волки, средь бела дня, летом в деревне, — Филипьевна искренне расхохоталась. — Сразу видно городского человека — несет всякую ерунду… Ты уж не обижайся на меня, старую…

Чуть позже прогуливаясь по огороду уже без Филипьевны (когда он проходил через двор, Тузик из конуры так и не выходил), Щуплов обнаружил в конце его, в ограде из жердей большую прореху, через которую он выбрался наружу, к обрыву. Чуть поодаль от дыры в заборе, вниз, на дно карьера спускалась узенькая тропинка. Там и сям, цепляясь упрямыми тонкими корнями за малейшие трещины в выветрившемся обрыве, росли или, вернее, пытались расти скрюченные донельзя березки. Хватаясь за них, Александр спустился вниз. Дно карьера поросло кустами. Часть из них засохла, так как болотина с дурно пахнущей водой на середине карьера наступала и уже затопила корни многих из них. Пройдя немного по извивавшейся меж кустов едва заметной тропке, Щуплов вышел на полянку, образованную расступившимися кустами. Посередине ее, между тремя большими валунами, виднелись свежие следы кострища. Там и сям, поблескивая в молодой траве, виднелись осколки стекла, видимо некогда бывшие бутылками, а также окурки и обрывки жирной бумаги, в которую, очевидно, заворачивали закусь.