Семиозис - Сью Бёрк

– Они выглядят точно так же, как то стеклянное украшение, только они больше, – сказала я.

– Снежные лианы могут убивать, если захотят.

– Но бамбук еще с нами не встречался, так что у него мнения быть пока не должно.

Плод легко отделился от плодоножки. Внутри тенями виднелось три семечка. От него пахло свежей пшеницей и корицей. Я откусила кусочек: на язык попал сладкий маслянистый сок. Джулиан наблюдал.

– Если он меня убьет, – заявила я, – я умру счастливой.

Но пока больше есть я не стала. Я погладила гладкий вощеный ствол и представила его себе в виде дверных рам, или стропил, или расщепленный и сплетенный в настенные циновки. Небольшой ствол, распиленный на кольца, стал бы красивыми браслетами.

Мы немного полюбовались растениями, а потом пошли по верху скал к водопаду, надеясь увидеть чужаков за каждым камнем. Мы смотрели вниз на каньон – зеленый и длинный, резко уходящий вниз между скалами. Ближе к водопаду вид стал лучше, а в самом красивом месте мы обнаружили скамью, вырубленную в камне и покрытую лишайником. Сначала мы решили, что она естественная, но прямо за ней оказались вырезаны слова – теми же буквами, которые были на стеклянном шаре. Здесь побывали стекловары! Мы радостно закричали и обнялись.

Мы посидели на скамье, пытаясь угадать, какими могут быть стекловары. Сиденье было низким и широким. Стекловары находились где-то выше по течению – так что мы направились туда. Земля стала ровной, а река – шире и медленней. Вдоль нее шла тропа, вымощенная каменными плитами, которые кое-где приподнимали корни. Мы двигались в правильном направлении – и ускорили шаг. В реке оказались еще куски стекла всех цветов радуги. За следующим поворотом – скоро – мы их найдем.

Ближе к вечеру мы увидели четыре здания с круглыми стеклянными крышами, сверкающими среди бамбуковой рощи. Я побежала к ближайшему. Крыша у него состояла из цветных стеклянных блоков, уложенных радугами, а стены были сложены из коричневатых кирпичей, а фундамент был из камней с лентами сверкающего серого и белого. Но уже на бегу я поняла, что здания превратились в руины: стены потрескались и завалились, крыша обрушилась.

Стекловаров здесь не было. Не было уже давно.

Входя в ближайшее здание, я плакала. Пол покрывала грязь и опавшая листва. Стены внутри были выложены глазурованной плиткой, составлявшей переплетающиеся узоры из красных и зеленых линий. Я видела глазурованную плитку в компьютерных текстах. Я постаралась вытереть слезы и смотреть внимательнее. Комната была примерно пять метров в поперечнике. Стеклянные блоки с крыши валялись на полу, наполовину засыпанные, но сверкающие.

– Поразительно, – прошептал Джулиан.

У здания было семь невысоких эркеров, каждый из которых венчался полукуполом, и один из них остался цел. Стеклянную крышу снаружи облепили грязь и кораллы.

Кто-то когда-то стоял под этим сводом и смотрел на проникающий сквозь него солнечный свет – кто-то с глазами как у меня. Этот кто-то наслаждался красками, строил здания, как и я, мыслил, как я, мог делать то, о чем я только мечтала. Кто-то устроил скамью, низкую и широкую, вдоль стены. Я села на нее и разрыдалась. Джулиан сел рядом со мной.

Стекловары бросили эти здания еще до того, как наши родители прилетели на Мир. Мы проделали такой путь, чтобы найти одни только развалины, – но где-то должны быть другие стекловары! Я вытерла лицо и встала. Я прошлась по упавшим кирпичам, камням и стеклу, пытаясь понять, как все это было построено. Примерно на уровне моих глаз кирпичи шли чуть скошенно примерно полметра, а потом сменялись стеклом, а выгиб куполов был параболическим, а не круговым. Одна из апсид, видимо, служила входом, и, если бы он остался цел, мне пришлось бы пригибаться. Я была выше стекловаров.

– Иди сюда! – позвал Джулиан.

Я услышала шорох. Он был уже в следующем здании. Он сдвинул ногами с пола грязь и листья. Пол оказался покрыт мозаикой в виде цветов и растений, среди них была и роща радужного бамбука. Мы убрали еще немного грязи. На бамбуке были цветы и плоды, а за одним из плодов тянулась тонкая желтая рука с пальцами. Мы поспешно расчистили дальше, но остальные плитки оказались разбитыми и разбросанными.

Здания окружали бамбук и сорняки. Я сорвала еще один плод, и он оказался еще вкуснее. Фиппокоты выглядывали из норы между корнями бамбука. Дорожка шла дальше, прямо в лес. Еще руины? Или следующее здание окажется обитаемым? Мы пошли дальше.

Еще через два часа, перед самым заходом Света, искусанные мотыльками, мы увидели город на отвесном берегу над рекой – громадный город. Сверкающие крыши и бамбук возвышались над глазурованной городской стеной выше нашего роста. Но растрескавшаяся стена и расколотые крыши сказали нам, что, пройдя в ворота, мы обнаружим только фиппокотов, летучих мышей и ящериц. У меня уже закончились слезы.

Той ночью мы закрепили гамак на двух стволах бамбука и спали под куполом, который частично сохранился. Мотыльки наконец от нас отстали. Ветер вздыхал на улицах, бамбук тянулся вверх, а его цветы источали похожий на пряности аромат, от которого мне уходить никогда не захочется.

Однако спустя двадцать дней мы все-таки ушли из города.

* * *

В ту ночь, когда мы вернулись в деревню, в погребе, с воющим снаружи ураганом, Джулиан рассказывал собравшимся:

– Когда мы попали в город, это было невероятно. Ничто на Земле не могло бы с ним сравниться!

Брайен хмыкнул. Он протиснулся поближе.

Я вытащила из рюкзака радугу стеклянных плиток.

– Крыши здания – это купола из стеклянных кирпичей. Они сверкают, словно драгоценные камни, а в городе может жить тысяча человек.

– А как же стекловары? – спросила Энея.

Краем глаза я наблюдала за Верой. Она сидела у дальней стены с Террелом.

– Они исчезли уже давно, – ответил Джулиан. – Часть зданий нуждается в ремонте, но они оставили после себя много всего – много полезного.

Он вытащил массивную стальную кружку с надписью из тех же линий и треугольников, которые мы видели по всему городу. В нескольких домах мы нашли остатки мебели и куски ткани. Что-то раньше явно было техникой – например, металлические коробки, полные окислившихся проводов, или бронзовые корпуса вокруг линз; масса мебели за долгие годы сгнила, но кое-какая керамическая посуда в здании кухни так и стояла в аккуратных стопках.

Вера с Террелом перешептывались, и она крутила кусок ткани с такой силой, что материя расползлась.

– Большинство домов пригодны для жилья, – подхватила я. – Можно вселиться