Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Детективы и Триллеры » Политический детектив » Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Евгений Толстых

Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Евгений Толстых

Читать онлайн Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Евгений Толстых
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 56
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

- Надо. Вот только куда? - как бы сам у себя спросил Волков.

- Это как понять «куда»? - строго, даже с каким-то вызовом спросил радист. - Уж не в сторону ли НКВД поглядываешь, командир?.. То-то мне еще в школе намекали поосторожнее с тобой быть, не ровен час, побежишь у комиссаров прощения просить и всю группу продашь.

- Ты это брось, Веселов. По законам военного времени за такие слова я тебя и пристрелить могу.

Волков, смотревший до этого на сходящиеся в одной точке верхушки деревьев, повернулся лицом к Веселову и увидел направленный на него ствол револьвера. Радист вцепился в командира взглядом, но по губам блуждала улыбка.

- Не можешь, - Веселов медленно разжал ладонь, и револьвер беспомощно повис на указательном пальце. - Без рации ты никому там, за линией фронта, не нужен. И комиссары тебе спасибо не скажут, если придешь к ним с повинной и мой труп принесешь. Они за мою смерть тебе еще пяток лет лагерей впаяют. Я радист! Конечно, и ты можешь на ключе «яблочко» отстучать, но кто под него станцует? Коды, они у меня все в голове, а ты там собираешься дырку сделать. Ну ладно, хватит собачиться. Нам друг за друга держаться надо, мы здесь чужие. По одному мы все сдохнем, вчетвером еще можем уцелеть. А повезет - так и на сытую старость заработаем. В третьем рейхе…

Веселов примирительно спрятал за пазуху револьвер и достал фляжку.

- Давай лучше выпьем. А то и парашют что-то уже не греет. У тебя осталось, что хлебнуть?

- Пока есть, - ровным голосом ответил Волков и вытащил флягу.

Они сделали несколько глотков, Волков поморщился, радист с непроницаемым лицом, как будто и не пил.

- Согрелась за ночь, зараза. Открой консервы, что ли…

Командир достал из мешка банку тушенки, ножом срубил крышку, поддел ломоть мяса и протянул банку Веселову.

- А ты про «яблочко» для красного словца сказал или как? - спросил Волков, пережевывая холодную свинину.

- Про какое яблочко? - вскинул глаза радист.

- Ну, про то, что я на ключе могу отстучать.

- Ха… А что это ты вдруг?

- Да так… Я флотский… На подводной лодке ходил.

- Ух ты, а я и не знал… Да не смотри ты на меня так, я и вправду не знал, брякнул, что на ум пришло, - Веселов передал банку Волкову, - а как же ты среди нас, сухопутных, оказался?

- Долгая история.

- А давай еще по глоточку, и история короче станет.

Они выпили.

- Я сам-то питерский. Родился в деревне, а потом с отцом переехали в город, я как раз в школу пошел. Отец года до 25-го работал садовником на Васильевском острове. Деньги небольшие, думал, где лучше найдет, - подался в извозчики. Так на кобылий зад до самой войны и смотрел. Мать-то все с нами, с детишками. А война началась, мы подросли, ее взяли медсестрой в госпиталь, там же, в Ленинграде. Я к тому времени окончил восемь классов, школу ФЗУ, поработал электриком на «Электросиле», есть такой завод в Ленинграде…

- Грамотный ты, Волков.

- Да не Волков я. Это немцы кличку дали. Я Михайлов. Николай Егорович Михайлов… Ну вот, военкомат направляет меня в 39-м в учебный отряд подводного плавания. Радости было! Девки проходу не давали - моряк! Да не какой-нибудь, подводник! После учебы попадаю я на Балтфлот, на лодку С-3. Красавица: запас хода, огневая мощь - гроза и гордость, да и только! И черт меня дернул во время вахты принять стаканчик. Друзья подбили. Они-то свое отстояли, а я на посту. Короче, отделался выговором, и из комсомола меня турнули. Ты чего улыбаешься?

- Я тебе потом про свой комсомол расскажу - смех и слезы. Ну, ладно, давай дальше.

- Перевели меня на другую лодку, а тут война. Два года мы гоняли немцев по Балтике; бывало, и немцы гоняли нас, не дай бог как! Но на воде беда, на суше - не лучше. В 42-м в блокаде сначала умер отец, а весной - мать. От чего - не знаю, я под водой был. Наверное, от голода. Тогда от голода мерли как мухи… А тут и до меня судьба добралась. Через год весной во время моей вахты на лодке произошла авария. Не буду тебе рассказывать, что к чему, это долго, скажу только, что моей вины в том не было. Но припомнили и пьянство в 40-м, и исключение из комсомола - дали мне по шапке с размаху: трибунал, пять лет лагерей. Отсидел я полгода в Ленинградской тюрьме, написал ходатайство в Президиум Верховного Совета - и заменили мне Сибирь штрафным батальоном. Кинули нашу роту сразу в пекло, на Псковское направление. Я старшиной хозвзвода был, конвоировал арестованных. Сам еще вчера под замком сидел, а тут других стеречь доверили. Арестованных сдал, надо было роту догонять. Догнал. Она вперед пошла. А немцы нас отрезали. Человек 50. Попытались сопротивляться, да куда там! Немцы подогнали два танка, так мы не знали, куда от огня спрятаться. Из 50 в живых семеро осталось. И мне повезло. Ну, а дальше как у всех: лагерь, разведшкола… Давай еще по глоточку.

- Давай. Здесь не на лодке, из комсомола за пьянку не исключат, ха-ха… Закуси… У меня с комсомолом особые счеты. Я тоже не из графьев. Отец умер, когда мне было одиннадцать. Он из простых, ярославских, землю пахал, плотничал, кондуктором на железной дороге служил. Много не накопил. Он помер - и я в батраки, скотину пасти. Два года походил в деревенскую школу - на том вся моя наука и окончилась. Но в комсомол меня в нашем селе Никитском приняли. А как же - голытьба в первых рядах бежала. Было это в 24-м, как раз незадолго до того, как матери переехать в Нерехту. Переезжаем мы с ней, устраивается она на текстильную фабрику, я в УКОМ, зарегистрироваться. Записали, что, дескать, прибыл такой из деревни. А через неделю прихожу - там собрание, и мой вопрос слушают. Говорят, ты, товарищ Платонов (Платонов - это я) не достоин быть в наших первых рядах по причине своей неграмотности. Вот тебе и на, говорю, это как же так? В деревне об этом и спору не было, наоборот, звали. Так то, говорят, в деревне, а здесь, считай, город. Исключили! Устроился я учеником в токарную мастерскую к одному частнику, проработал у него четыре года, а там - на фабрику «Красная текстильщица» попросился. Дослужился до машиниста дизельного двигателя внутреннего сгорания. Пока работал на фабрике, окончил школу повышенного типа без отрыва от производства. Четыре класса образования! Начальство хвалило, в комсомол опять приняли, сказали, что раньше ошиблись, перегнули… А тут по стране шумиха поднялась: все на помощь шахтерам Донбасса! Опять собрания, митинги: молодежь впереди…дадим стране угля! Вызвали меня, говорят - поедешь добывать! А у меня здоровье никуда не годное, не осилю, говорю. Да и здесь я на месте, пользы больше принесу, потому что делаю знакомое дело. Э-э, Платонов, сказали, не понимаешь ты политики партии, - и исключили из комсомола! В 33-м меня призывают в армию, оканчиваю я с отличием полковую школу, второй год службы ношу уже погоны младшего командира. В 35-м подаю рапорт на сверхсрочную и остаюсь помкомвзвода по радиоделу. На следующий год принимают меня в комсомол. Опять говорят, что достоин, что те, гражданские - дураки и бюрократы, что в армии на людей смотрят иначе, и все такое прочее… Спасибо, говорю, служу дальше. Повышаю образование, дохожу до 6-го класса. В 37-м демобилизовываюсь в долгосрочный отпуск, возвращаюсь домой, устраиваюсь заведующим радиоузлом на торфопредприятие в Нерехте. Работаю за двоих, потому что радиста не берут, экономят деньги. Зарплату, понятно, получаю одну. А тут приходят из райкома, давай, говорят, неси нагрузки. Я им в ответ: а то, что за двоих на одну зарплату вкалываю, - это не нагрузка? Нет, говорят, ты должен по общественной линии в самодеятельности петь. Да какая самодеятельность, когда мне поспать некогда? Тогда, говорят, приходи завтра на собрание. Прихожу - а там мой вопрос! Об исключении из комсомола!

- Исключили?

- Под фанфары! Сказали, что таким не место… угадай, где?

- В первых рядах?

- Точно! Ну, не место так не место, я и сзади постою. В 39-м отправился в освободительный поход по Западной Украине и Белоруссии, и был я там, сам понимаешь, не во втором эшелоне. А 8 июня 41-го призывают меня на сорокапятидневный военный сбор. Любили мы летние сборы: служишь - не служишь, а государство тебя одевает, обувает, кормит, в то время как зарплата дома идет. Но 22 июня он как ухнул! Немец-то. И про зарплату позабыли. Формировались мы в Костроме и к 1 июля уже были брошены на Псковско-Островское направление. Вот где было пекло! Нам временами мерещилось, что немцы пешком не ходят, только в танках, вроде у каждого немца - по танку. Прижали нас к Чудскому озеру. Огонь - с трех сторон, командование бросило все на самотек. Чтобы не попасть в плен, мы решили плыть по озеру на лодке к Нарве. Лодку нашли большую, человек на сорок, но разбитую. Охотников на это дело собралось вместе со мной одиннадцать бойцов. Остальные сказали, что лучше пусть их снарядами порвет, чем они водой захлебнутся, - все смерть полегче. Выплыли мы на озеро…

- Так ты, оказывается, тоже не всю жизнь на суше воевал?

- Да, командир, ты смотри, родня мы с тобой, получается… Ха-ха… Так вот, выплыли, а как плыть? Весел нет, гребли досками, а ветер, зараза, против нас. Вместо Нарвы прибило нас к эстонскому берегу, к местечку Красные Горы. Слава богу, горы были к тому времени еще красные. Явились мы в военкомат, оттуда нас направили в штаб корпуса, а уж корпусные - в 125-ю стрелковую дивизию. Под Черным попадаю в окружение уже с этой дивизией. Да попадаю так, что не выбраться: при артобстреле меня придавило деревом и разбило весь живот, дыхнуть не мог, потерял сознание. Это было 27 августа 41-го. В этот же день очнулся, а кругом уже - гутен морген… Привезли нас немцы в поселочек Виляндию, на пересылку. Перевязали, подлечили. Оттуда - в Латвию. Там, как на базаре - помнишь, в кино про пиратов, - нас разобрали местные кулаки. А из меня работник как из тебя, командир, радист… Ха-ха… Не обижайся, я в шутку. У меня тогда еще и рана не зажила, а ему, буржую, все давай, да давай, копай, да носи. Хорошо еще, общественную нагрузку не придумал, гад, а то опять из комсомола выгнали бы… Ха-ха… И каждый день попрекал куском хлеба, говорил, что русские не люди, а звери. Однажды я не стерпел: звери? - говорю, - так не долго ждать, когда мы придем и порвем вас, сволочей, на куски, и будем хозяевами не только в вашей засратой Европе, но и во всем мире! Мой буржуй бегом в полицию, оттуда за мной пришел патруль и увел в участок. Четыре дня они меня били. Пробили голову, выбили зуб, тело все было черным. Потом отвезли в рижский лагерь, где я отсидел в карцере 27 суток. Когда выходил из карцера, взяли отпечатки пальцев с рук и ног, отрезали прядь волос - все это положили в пакет. На память, как сказал один фельдфебель… - Платонов закурил и примолк.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 56
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Ксения
Ксения 20.12.2024 - 00:16
Через чур правильный герой. Поэтому и остался один
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.