Первый Феникс - Анна Воропаева

Ему было весело.

Место страха занял азарт, игра полностью его поглотила. Настолько, что он смог не дышать. В восьмой раз хрустнула переломленная кость. Омерзительные звуки рвущейся плоти затихли. Ни одна частичка в воздухе не шевелилась – даже мутные пылинки, парившие вокруг, замерли.

Хлопнула открывшаяся дверь. Охотник увидел, как в комнате прямо перед ним мелькнула вырванная из груди кость. Он улыбнулся, не веря в такую удачу – феникс выбрала палату по другую сторону коридора. Ошалело улыбаясь и до боли раскрыв глаза, он, прижавшись к стене, боком скользнул мимо первого пятна света. Ему удалось не попасть под лампу. Незамеченный, он преодолел остальные пятна вдвое быстрее, тратя бо́льшую часть сил на то, чтобы не засмеяться в голос.

Охотник добрался до старта. Он знал, что больница стала кольцом, соединив вход с выходом, смерть с жизнью, старт с финишем. И это сделала не феникс. С каждым разом, когда люди, у которых была написана на спине смерть, выходили из этих дверей живыми, они тянули больницу за собой, растягивая её, размягчая. Такие места не могут быть конечными или чёткими по определению. Оттого здесь лучше всего играть в прятки.

Он скользнул мимо замерших на месте прапорщиков и нырнул в туалетную комнату. Дрожащими от нетерпения и азарта руками схватился за раковину, которая чуть пошатнулась под его натиском и царапнула старую стену позади. В тишине оглушительно громко несколько песчинок бетона осыпались на раскалённый пол. Она услышала его, точно услышала. Нужно спрятаться.

Зеркала нет.

Он смотрел перед собой и не видел отражения. В панике ощупал стену – под пальцы легко гладкое стекло. Нет, зеркало на месте – он облегчённо улыбнулся, случайно оцарапал зубами губу (или она уже была разбита? Когда?). На язык попали солёные капли крови. Зеркало висело всё там же, хоть не отражало. Но показывало. Охотник увидел знакомое недовольное выражение лица, ясный острый взгляд, хорошо скрытое раздражение в движениях, которое, однако, от глаз охотника не скрылось.

Надо показать ему, позвать. Юра потянулся к зеркальной поверхности, но не смог к ней прикоснуться. Рука прошла насквозь. Пылающая, кипящая она окунулась в прохладу, царившую на той стороне. Их стороне. Он поудобней перехватил край раковины и всем телом подался вперёд. Рука прошла через стекло легко – будто совсем ничего между «там» и «здесь» не было, а голова упёрлась в что-то упругое, тёплое и пульсирующее. Он услышал вскрик и выстрелы. Все пули ударились о его кожу и упали на пол сплющенными дисками. Рядовой сильнее рванул вперёд, прорывая преграду. Она разорвалась с глухим воем, от которого он вздрогнул. Его пропитало чувство вины, осознание того, что только что причинил кому-то боль.

Но через мгновение он увидел перед собой Василия и вспомнил о поставленной цели.

Полковник стоял ровно, держа в вытянутой руке пистолет, уже выпустив всю обойму в руку Краева. Когда тот вынырнул «оттуда» на половину, он увидел на лице начальника отвращение и… что это было? Удивление? Глава поисковых отрядов будто не узнал своего охотника. Он шагнул назад, вжавшись в стену, обклеенную чуть различавшейся по оттенку голубой плиткой, задев плечо лежавшего на полу рядового. Тот был без сознания – Юра несколько секунд разглядывал самого себя – кукла без разума и силы; оболочка. В комнату вбежала бледная Марина.

Воздух и «здесь», и «там» дрогнул от её вопля. Охотник удивлённо уставился на неё, но тут же за спиной услышал знакомые шаги – феникс была совсем рядом. Он схватил полковника за запястье и резко дёрнул на себя, одним быстрым движением втолкнув его за собой.

***

Василий упал плашмя на пол. Он тут же вскочил на ноги, на это у него ушло всего мгновение, и оглянулся. Ему было сложно дышать – воздух горячий, будто совсем лишённый кислорода.

– Прячься!

Перед ним стоял новый охотник центрального отряда – надоедливый рядовой, которого он хотел удушить девять раз только за прошедший день. Глаза Юры лихорадочно блестели, губы растянуты в широкой улыбке, лицо измазано кровью. Парень быстро выбежал из туалета, дёрнув того за собой. Василий выскочил следом, но палата была будто пуста. Он не сразу заметил Марину, которая лежала в кровати и спокойно спала. Почему спала? Он нахмурился – минуту назад она была рядом с ним. Так почему спит, как такое возможно? Полковник подошёл к девушке и потряс её за плечо. Она никак не отреагировала. Горло сдавило от начавшего пожирать его понимания происходящего. Он проверил её пульс – сердце не билось.

– А ты кто? – тоненький детский голосок.

Василий обернулся – перед ним, в центре комнаты, стояла маленькая девочка. Длинные русые волосы заплетены в две косички с белыми узкими ленточками, завязанными бантиками на кончиках. Летний белый сарафан, украшенный кружевами, которые, похоже, кто-то терпеливо пришивал вручную. Девочка смотрела на него ясными серыми глазами и обиженно надула губы.

– Я охотник, – он присел перед ней на корточки. – Где твоя мама?

– Кого ты ловишь?

Облака медленно ползли, наконец позволив широкому серпу месяца окунуться в ночное небо. Палата из чёрной стала серой, освещённая луной. В комнате находились четверо. Спящая девушка, у которой не билось сердце. Спрятавшийся охотник, вся воля которого сейчас уходила на то, чтобы не захохотать. Полковник, у которого слова застряли в горле. И девочка, которая не отрываясь смотрела на полковника своими серыми глазами без зрачков.

– Преступников, – ответил Василий, сумев не выдать ни в голосе, ни в лице удивления.

– Так ты милиционер?

– Да, именно, – он улыбнулся и потрепал девочку по голове, та смущённо улыбнулась. – Так где твоя мама?

– Поиграй со мной! – она звонко засмеялась и подпрыгнула на месте.

– Как тебя зовут?

– Я уже играю с одним дяденькой в прятки. Он ходил по коридору в одних трусах! – она театрально прикрыла рот ладошкой и, покраснев, добавила. – Сра-а-а-ам!

– Где твоя мама? Как тебя зовут? – Вася нахмурился.

– Я досчитаю до десяти, а ты прячься, я буду вас обоих искать!

Полковник схватил девочку за крохотную ручку, сжав не больно, но сильно.

– Отвечай.

– Не буду.

– Почему?

– Потому что ты мне врёшь.

Девочка переменилась в лице. Она уже не прыгала, полная энергии, не глядела вокруг в поисках игрушек или идей для игр. Серые глаза без зрачков смотрели только на Василия, не моргая. Её запястье в его руке обмякло. Детское лицо выглядело неестественно серьёзным.

– Я не обманывал тебя, – полковник улыбнулся и чуть потряс руку ребёнка – та была абсолютно безвольной и ватной.

– Лжёшь, – выплюнула девочка.

– Где твоя мама?

– Правда хочешь знать? – шепнула она, приблизившись к нему.

Василий молча кивнул, выдержав долгий взгляд немигающих глаз. Девочка сделала шаг навстречу и сказала ему на ухо, уткнувшись в него носом:

– Мы играли в прятки. Я её нашла.

Она залилась похожим на кашель смехом. Голос стал грубым и глухим.

– Отпусти.

Полковник только сильнее сжал её руку. Девочка насупилась, её губы задрожали, а через секунду по щекам заструились крупные слёзы, сопровождаемые детским плачем в голос. Василий не слышал этого и не видел. Он чувствовал, что держит феникса, не ребёнка. И знал, что отпускать её нельзя. Спустя несколько минут горьких рыданий, девочка прекратила плакать в одну секунду, резко извернулась и укусила полковника за руку. Он вскрикнул от удивления и рефлекторно разжал запястье, тут же сжал пальцы обратно, но схватил лишь воздух.

Девочка, отскочив назад, ещё раз внимательно оглядела его с ног до головы, запоминая черты его лица и фигуру, широту плеч, длину ног, размер ладоней. Василий рванулся вперёд, полоснул рукой воздух, но феникс успела ещё раз отпрыгнуть назад, и охотник лишь дёрнул кончиками пальцев её сарафан, не сумев ухватиться. Тучи снова пожрали луну, комната из серой вновь почернела.

Темнота спустилась так быстро, что на мгновение Василий совсем потерял зрение. Он успел лишь заметить, как девочка широко улыбнулась, и её белые зубы были единственным светлым пятном на полностью покрытом кровью фениксе. После он ослеп на долгое, вязкое мгновение. Он несколько раз наугад вслепую попытался схватить девочку, но его руки не встретили никакого сопротивления. Когда он снова начал различать силуэты и контуры вокруг себя, феникса в комнате уже не было.

***

Юра мотнул головой – та была будто отлита из свинца, в затылке била тупая боль. Он открыл глаза, на несколько секунд его ослепила лампочка, без плафона свисавшая на толстом проводе с потолка. Он несколько раз моргнул, привыкая к свету.

– Очнулся! – выдохнула девушка, сидевшая рядом.

Марина быстро сняла с его лба высохшее за несколько минут полотенце и положила взамен другое, пропитанное холодной (горячей всё равно не было) водой.