В алфавитном порядке - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидевший рядом с мистером Кастом молодой человек в фланелевых брюках и синей спортивной рубашке заговорил с ним:
— Страшное дело, а?
Мистер Каст вздрогнул.
— О, очень… очень…
Молодой человек заметил, что руки его собеседника сильно дрожали и с трудом удерживали газету.
— С этими сумасшедшими ничего нельзя знать, — продолжал словоохотливый юноша. — Знаете, не всегда разглядишь, что у них не все дома. Иногда они с виду точно такие же, как мы с вами.
— Да, может быть, — отозвался мистер Каст.
— Факт. На некоторых так подействовала война. Они до сих пор не пришли в себя.
— Я… Я думаю, вы правы.
— Вообще я против войны, — заявил молодой человек.
Его собеседник повернулся к нему.
— Я против чумы, сонной болезни, голода, рака… но они все-таки существуют.
— Войну можно предотвратить, — решительно произнес юноша.
Мистер Каст засмеялся. Он смеялся долго, и молодой человек встревожился. «Да он и сам немного не в себе!» — подумал он, а вслух сказал:
— Простите, сэр, вы, вероятно, были на фронте?
— Был, — ответил мистер Каст. — Это… Это выбило меня из колеи. Голова у меня с тех пор не в порядке. Боли, знаете ли, ужасные боли…
— Вот беда!.. — смущенно отозвался молодой человек.
— Иногда я сам не понимаю, что делаю, — продолжал мистер Каст.
— Неужели? Ну, мне пора, — ответил молодой человек и поспешно удалился.
Мистер Каст вновь взялся за газету. Он читал и перечитывал.
Мимо него проходили люди. Почти все они говорили об убийстве.
— Ужасно! Вы не думаете, что тут замешаны китайцы? Кажется, девушка служила в китайском кафе…
— Подумать только! На поле для гольфа!..
— А я слышал, это случилось на пляже…
— Но, дорогой, мы только вчера пили чай в Элбери…
— Полиция наверняка схватит его…
— Говорят, его могут арестовать с минуты на минуту…
— Очень может быть, что он сейчас в Торки… А та, другая женщина, что убивала тех… как они называются?..
Мистер Каст аккуратно сложил газету и оставил ее на скамейке. Он поднялся и неторопливо пошел к городу.
Мимо него проходили девушки. Девушки в белом, розовом, голубом, в летних платьях, пижамах, шортах. Они смеялись и болтали. Они оценивали взглядом встречных мужчин. Ни разу их глаза, хоть на миг, не задерживались на мистере Касте…
Он сел за столик и заказал чай со сливками…
Глава XVII
ВЫЖИДАЕМ
После убийства сэра Кармайкла Кларка проблема Эй, Би, Си встала перед всем населением страны.
Газеты ни о чем больше не писали. Сообщали о всевозможных якобы обнаруженных уликах. Намекали на предстоящие аресты. В газетах помещали списки всех, кто имел хотя бы малейшее отношение к убийствам. Интервьюировали всех, кто на это соглашался. Были даже запросы в парламенте. Вспомнили об андоверском убийстве и связали его с двумя последующими.
В Скотленд-Ярде считали, что самая широкая публикация — лучший путь, чтобы напасть на след убийцы. Жители Великобритании превратились в целую армию сыщиков-любителей.
«Дейли Фликер» с подлинным вдохновением придумывала заголовки: «Может быть, он в нашем городе!!!»
Конечно, Пуаро был в самой гуще событий. Полученные им письма были опубликованы, и с них делались фотокопии. Его обвиняли в том, что он не предотвратил преступлений, но и защищали, указывая, что он вот-вот назовет имя убийцы. Его постоянно подкарауливали репортеры.
«Что сегодня скажет нам мосье Пуаро?»
За этим заголовком обычно следовало полстолбца глупостей:
«Мосье Пуаро смотрит на дело очень серьезно».
«Мосье Пуаро накануне успеха».
«Капитан Гастингс, ближайший друг мосье Пуаро, рассказал нашему специальному корреспонденту…»
— Пуаро! — вопил я. — Умоляю, поверьте мне, я не говорил ничего подобного!
— Знаю, Гастингс, знаю, — добродушно отвечал мой друг. — Между словом сказанным и словом написанным — удивительно широкая пропасть. Можно так извратить фразу, что она приобретет противоположный смысл.
— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я…
— Не тревожьтесь. Все это не имеет никакого значения, а газетные глупости могут даже помочь нам.
— Каким образом?
— Очень просто, — угрюмо ответил Пуаро. — Если наш безумец прочтет то, что я будто бы сообщил сегодня корреспонденту «Дейли Блейг», он потеряет ко мне, как к противнику, всякое уважение.
Может быть, мой рассказ производит впечатление, что практически не было предпринято никаких шагов к расследованию. Напротив, Скотленд-Ярд и местные полицейские управления различных графств были неутомимы в изучении малейших фактов. Они подробно допрашивали владельцев гостиниц, меблированных комнат, пансионов в большом радиусе вокруг мест преступлений. Они до малейших подробностей проверяли сообщения людей с богатым воображением, рассказывающих, что они видели человека, который «очень странно вращал глазами», или заметили «слонявшегося взад и вперед мужчину со зловещим выражением лица». Полиция не оставляла без внимания ни одного самого туманного сообщения. Обследовали поезда, автобусы, трамваи, допрашивали кондукторов, носильщиков, киоскеров — бесконечные вопросы и проверки.
Было задержано не менее двадцати лиц, которых допрашивали до тех пор, пока не убеждались в надежности их алиби.
Нельзя сказать, чтобы общий результат сводился к нулю. Некоторые показания были отмечены как ценные, но их дальнейшее изучение ничего не дало.
Если Кроум и его коллеги были неутомимы, то Пуаро казался мне непонятно вялым. Мы с ним часто спорили.
— Друг мой, что я, по-вашему, должен делать? — говорил Пуаро. — Обычные допросы полиция проводит успешнее меня. Всегда, всегда вы хотите, чтобы я рыскал по следам, как собака…
— А вместо этого вы сидите дома, как… как…
— …как разумный человек. Моя сила, Гастингс, в мозгу, а не в ногах. Все время, когда вам кажется, что я бездельничаю, я размышляю.
— Размышляете! — воскликнул я. — Разве сейчас время для размышлений?
— Да, тысячу раз да!
— Чего же вы можете добиться размышлением? Ведь все факты вы знаете наизусть.
— Я размышляю не над фактами, а над особенностями мышления преступника.
— Мышление сумасшедшего!
— Именно. Потому-то его не сразу раскусишь. Когда я буду знать, что за человек наш преступник, я сумею узнать, кто он. С каждым разом я узнаю о нем все больше. Что мы знали об убийце после андоверского дела? Почти ничего. А после Бэксхила? Немного больше. После Кэрстона? Еще больше. Я начинаю видеть не то, что вам хотелось бы увидеть — контуры лица и фигуры, а особенности его ума. Ума, который работает в определенном направлении. После следующего преступления…
— Пуаро!
Мой друг бесстрастно поглядел на меня.
— Ну да, Гастингс, почти наверное будет совершено еще одно преступление. Многое зависит от случая. До сих пор нашему незнакомцу везло. На этот раз судьба может отвернуться от него. Во всяком случае после следующего убийства мы будем знать о нем неизмеримо больше. Преступление обличает само себя. Можно как угодно менять методы, вкусы, привычки, все равно ваши действия покажут вашу душу. Могут возникнуть сбивчивые впечатления, может показаться, что действуют два ума, две воли, но скоро все должно проясниться. Я буду знать.
— Будете знать, кто преступник?
— Нет, Гастингс, я не узнаю его имени или адреса. Но я буду знать, что это за человек.
— И тогда?
— И тогда я отправлюсь удить рыбу.
Заметив мое недоумение, он продолжал:
— Понимаете, Гастингс, опытный рыболов точно знает, на какую приманку какая рыба клюнет. Я предложу моей рыбке ту приманку, которая нужна.
— А потом?
— Потом, потом! Вы ничуть не лучше нашего великолепного инспектора Кроума с его вечным «Ах вот как!». Потом убийца проглотит приманку вместе с крючком, а — мы вытащим удочку.
— А тем временем направо и налево будут умирать люди!
— Пока погибло трое, а от несчастных случаев на проезжих дорогах умирают примерно сто двадцать человек в неделю.
— Это совсем другое дело.
— Для тех, кто умирает, это, вероятно, совершенно безразлично. Для других же — родственников, друзей — да, разница есть. Все же в нашем деле хоть одно меня радует.
— Неужели? Скажите же скорее, чему вы радуетесь!
— Незачем иронизировать. Меня радует то, что ни тени подозрения не падает на невиновных.
— Разве это не ухудшает дела?
— Нет, нет, тысячу раз нет! Ничего не может быть страшнее, чем жить в атмосфере подозрительности — видеть, что за вами следят чьи-то глаза и любовь в них сменяется страхом. Нет ничего ужаснее, чем подозревать тех, кто вам близок и дорог… Это отравляет атмосферу. Нет, мы не можем обвинить Эй, Би, Си хоть в одном: он не отравляет жизнь невиновным.
