Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений - Анджела Стент

Судьба одного из лидеров «Аль-Каиды» наглядно демонстрирует, насколько слабо США понимали значение этой организации. В 1996 году египтянин Айман аз-Завахири, известный как второе лицо в «Аль-Каиде» и возглавивший ее после того, как в 2011 году спецназ США уничтожил Усаму бен Ладена, направился с группой своих подручных на Северный Кавказ, намереваясь переправиться в Чечню и поддержать воюющих с федеральными войсками боевиков. Однако еще до того, как Завахири со товарищи смог попасть в Чечню, их арестовали российские власти и препроводили в тюрьму в Махачкале. Через несколько месяцев их отпустили, поскольку у российской стороны не было достаточно доказательств, чтобы продлить им срок задержания, а американские власти, как выяснилось, ничего против этих людей не имели. Завахири беспрепятственно прибыл в Афганистан, где и помогал Усаме бен Ладену готовить террористические атаки 11 сентября.

К тому моменту, как Клинтон покинул Белый дом, американо-российские отношения сильно ухудшились по сравнению с тем, как радужно все начиналось. Впрочем, радужно все было главным образом в восприятии американцами. Белый дом, да и другие американские политики рассматривали первые постсоветские годы как время, когда энергичный, здоровый Ельцин и группа его сподвижников, твердо нацеленных на реформы, с энтузиазмом возьмутся за дело, в котором США желали поддержать их, – строительство рыночной экономики и демократии плюс внешняя политика, нацеленная на интеграцию России в Запад. А вот большинству россиян начало 1990-х годов, с которыми американские политики связывали столько надежд, запомнилось как время бедствий и хаоса, когда кучка олигархов обогащалась бешеными темпами, а россияне в массе своей страдали от безработицы и задержек в выплате пенсий, прозябали в нищете и наблюдали с горечью, как рушится привычный и предсказуемый социальный порядок. Они также были убеждены, что Москва идет на поводу у Вашингтона, что американцы диктуют ей, как действовать, ни во что не ставят Россию и лишь стараются еще больше обессилить бывшую великую державу. То, что виделось из Вашингтона как плюрализм мнений, свобода слова и конкурентные выборы, для многих россиян было беспорядком, непредсказуемостью и унижением со стороны Запада.

В течение двух президентских сроков Клинтона у США были куда более ограниченные возможности влиять на трансформацию российской политической системы, чем казалось его команде в начале пути. Российско-американские отношения во многом строились на личных контактах между Клинтоном и Ельциным, и именно их контакты двигали вперед двусторонние связи. С другой стороны, благодаря этому и становится ясно, что институциональных связей между двумя странами практически не было. Несмотря на помощь американского правительства и неправительственных организаций, а также череду конкурентных выборов, основы для прозрачных демократических институтов, по сути, так и не были заложены. И могущественный аппарат советского КГБ Ельцин тоже не демонтировал – и даже едва ли реструктурировал. Да и метод выбора преемника также демонстрировал, что в лучшем случае Россия выстроила у себя «управляемую демократию» – ведь Путина выбрала и вывела на политическую арену узкая группа приближенных к Ельцину лиц, причем сделала это кулуарно, в соответствии с российскими и советскими традициями. Россиянам больше всего было важно, чтобы США относились к их стране как к равной им державе. Потому-то образование «Большой восьмерки», Контактная группа и (с большим скрипом) СПС воспринимались как достижения российской дипломатии. А попытки американцев просунуть ногу в двери постсоветского пространства – будь то помощь в построении демократии или в развитии энергетики – неизменно воспринимались с большим подозрением. В период президентства Ельцина Россия нередко игнорировала своих ближайших соседей – то самое «ближнее зарубежье», – что не мешало ей возмущаться попытками Америки проникнуть на ее задний двор. А то, что США критиковали Россию за две чеченские войны и длинный перечень нарушений прав человека, воспринималось как покушение на суверенитет России и неприемлемое вмешательство в ее внутренние дела. К тому времени, как на политическом горизонте появился Путин, стало ясно, что грядут перемены.

И все же мало кто на Западе мог предположить, насколько круто Россия переложит руль после того, как главный пост в Кремле займет бывший вице-мэр Санкт-Петербурга, а в прошлом подполковник КГБ и разведчик в Дрездене.

Глава 3

Буш и путин в эпоху терроризма

Террористические атаки «Аль-Каиды» на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября 2001 года навсегда изменили представления американцев о защищенности их собственной жизни и безопасности их страны. Однако то, что в Соединенных Штатах воспринималось как национальная трагедия гигантских масштабов, в России рассматривалось как удобная возможность поправить отношения с США. Инициатива, разумеется, исходила из Кремля. После терактов 11 сентября Путин предложил Россию в качестве стратегического партнера Соединенных Штатов в борьбе с терроризмом. Тогда он еще считал, что более тесная экономическая интеграция с Западом и более активное сотрудничество с США пойдут на пользу будущему процветанию и статусу России. Однако партнерство, возникшее в контексте катастрофического удара по США, вскоре начало разваливаться: обиды российских властей по поводу несбывшихся надежд все множились, и американцы сдали назад. Более того, с течением времени Москва все меньше нуждалась в Вашингтоне, поскольку растущие цены на нефть обеспечивали российской экономике все более прочный фундамент. Так что «медовый месяц» Буша и Путина на поверку оказался куда короче, чем у Клинтона с Ельциным. А когда он совсем сошел на нет, американо-российские отношения вернулись в давно знакомую колею ограниченного партнерства с постепенным улучшением по некоторым вопросам и сохранением разногласий по большинству сложных проблем – контролю над вооружениями, противоракетной обороне, Ирану и по ситуации на постсоветском пространстве. Американцы могли сомневаться в российской интерпретации событий после 11 сентября, но с точки зрения Путина и его коллег главным фактором, который определял политику в отношении России, было неуважение США к ее интересам.

Новый человек в Кремле

Что за человек Владимир Путин и какой он видит Россию в XXI веке? Этот вопрос встал перед Джорджем Бушем-младшим вскоре после того, как он вступил в Белый дом, да так и маячил перед ним все его годы у власти. Сначала очень осторожный и несколько скуповатый на слова, со временем Путин превратился в более напористого и прямолинейного лидера, который не прочь пойти на обострение. Западные визави Путина все настойчивее пытались отыскать в его прошлом какие-нибудь подсказки, проливающие свет на его истинные намерения.

Биография Путина подсказывает несколько объяснений природы его руководства и двойственного отношения к Соединенным Штатам. У него было трудное детство, и проходило оно в убогой ленинградской послевоенной коммуналке; в блокаду его семья потеряла сына[19]. Как и многие советские граждане его поколения, Путин был нацелен на выживание. Привычка строить планы на черный день и нежелание брать на себя обязательства, от которых нельзя потом отступить назад, во многом сказались на его мировоззрении{120}. Увлечение японскими боевыми искусствами помогло ему вырваться из тисков незавидной доли и воспитало в нем дисциплину, необходимую для избранной им карьеры в КГБ. Путин так и не достиг в этой организации высокого положения, но его все же направили в Дрезден – крупный город в ГДР, где не вещало западногерманское телевидение. В то время, потом объяснял Путин, у него было две задачи: «работать с людьми и с большими объемами информации»{121}.

Проведенные в ГДР пять лет, с 1985 по 1990 год, имели для мировоззрения Путина два важных последствия. Он полностью пропустил времена перестройки в СССР, все это брожение умов и попытки критически осмыслить советскую систему. Путин провел эти годы в одной из самых ортодоксальных стран советского блока, чье руководство осуждало и отвергало реформаторскую политику Горбачева. Более того, он пережил крах ГДР в 1989 году и на себе испытал, каково это, когда Москва бросает на произвол судьбы своих людей в трудный час. Когда разъяренная толпа восточных немцев старалась прорваться в штаб-квартиру «Штази» Министерства госбезопасности ГДР, Путину пришлось успокаивать их, чтобы они не разнесли все здание. В том же здании он жег в печи служебные документы КГБ и опасался, что «толпа придет и за нами». Когда он в поисках поддержки позвонил на близлежащую советскую военную базу, то получил категорический отказ и позже вспоминал, что «никто и пальцем не пошевелил, чтобы защитить нас»{122}. Этот эпизод показал подполковнику Путину, насколько важно, чтобы государство было сильным и защищало свой народ{123}.