Руки прочь от Миссисипи - Корнелия Функе

Миссисипи беспокойно шагнула в сторону, встряхнула гривой и вопросительно посмотрела на Эмму сверху. Эмма притянула к себе голову кобылы и нежно подула ей в ноздри.

— Этот тип никогда тебя не получит, — прошептала она. — И пусть нам с тобой придётся убежать хоть до самой Америки. Он не получит тебя никогда!

Увидев, что Эмма отводит Миссисипи обратно на выпас, Макс повёл на пастбище и Альдо. А Лео прошёлся мимо Аллигатора, широко ему ухмыляясь.

— Ты? — Когда Альберт Гансман узнал Лео, у него от злости чуть глаза из орбит не вылезли. — Всё-таки ты. Ну погоди, лживый коротышка. Только попадись мне ещё раз, уж тогда…

— Что тогда? — перебила его Долли, вставая между ними. Вилы она всё ещё сжимала в руке. — Мало того что вы являетесь сюда и пытаетесь украсть лошадь. Теперь вы уже и детям угрожаете?! Только не на моём дворе!

Она свистнула сквозь зубы, и из травы, порывисто дыша, поднялся Пучок.

— Пучок. — Долли указала на Гансмана. — Унеси! Марш!

Пучок вразвалочку подошёл к Аллигатору, бережно ухватил его зубами за рукав и потащил к воротам.

— Скажите этому монстру, чтоб сейчас же меня отпустил! — заорал Гансман через плечо. — Вы же за этот костюм не расплатитесь.

— А я и не собираюсь, — ответила Долли.

Альберт Гансман бранился и ругался так громко, что даже Эльсбет Докенфус высунулась из чердачного окна. Но Пучок упорно тянул его дальше.

— Так я, пожалуй, пойду, — сказал адвокат Гансмана, нервозно улыбаясь. — Извините за беспокойство, фрау Блюментрит.

Эмма тщательно закрыла изгородь выгона и встала рядом с Долли.

Между тем Пучок уже вытащил Аллигатора за ворота, но его рукав он выпустил лишь на тротуаре — в точности перед мусорным баком.

— С каких это пор Пучок такое умеет? — спросил Макс.

— И верно. — Эмма удивлённо покачала головой. — Ведь он обычно только лает.

— Лает-то он по-прежнему, — объяснила Долли. — Но я заметила, что ему нравится относить куда-нибудь вещи. Например, мешки к мусорному ведру. Стоит только сказать: «Унеси!», как он тут же хватает всё, на что ни укажешь, и бежит себе. Удобно, правда?

— Выходит, на этот раз он утащил просто здоровенный мешок мусора. — Макс повернулся к Эмме. — Может быть, теперь кто-нибудь наконец расскажет мне, что произошло у Клипербуша?

— У Клипербуша? — Долли ошарашенно посмотрела сначала на Эмму, а потом на Лео. — Ага, так вот, выходит, куда завела вас лесная прогулочка с Альдо?!

— Ну да. — Эмма смущённо чертила носком ботинка круги на песке. — Мы немножко пошпионили.

— Вот оно что. Пошпионили? — Долли нахмурилась. — Вот почему Гансман так разбушевался, увидев Лео?

Эмма кивнула.

— Лео меня спас.

Она посмотрела на Макса.

— А ведь брат у тебя герой. Настоящий герой.

Лео не знал, куда девать глаза.

Глава двенадцатая

— Это просто ошеломительные новости, — сказал доктор Кнапс. — Просто уму непостижимо и довольно тревожно.

Долли позвонила ему сразу, чтобы сообщить о последних событиях, но после обеда ветеринар пропадал в каком-то свинарнике. А потом ему ещё нужно было подлечить трёх коров, старого коня и овцу. И когда он наконец сидел вместе с Эммой и Долли за столом в гостиной, уже смеркалось.

— Вы думаете, Гансман снова появится? — спросила Эмма.

Кнапс в задумчивости помешивал свой кофе, специально для него сваренный Эммой особенно крепким.

— В любом случае вам следует хорошенько беречь эту копию договора, — сказал он. — Раз этот тип даже на взлом кого-то подбил, значит, Миссисипи представляет для него действительно большую важность.

— Но почему? — Долли завесила клетку с волнистыми попугайчиками платком и села на диван рядом с Пучком. — Почему он ни с того ни с сего так рискует головой ради лошади, которую ещё пару дней назад собирался отдать живодёру?

— Это должно быть как-то связано с наследством, — сказал Кнапс. — Сколько бы этот тип ни старался убедить нас в том, что его мучают угрызения совести из-за покойного дяди. Нет, его наследство в опасности. И нам необходимо как можно скорее выяснить, в чём здесь дело. Вот что, Долли, — он отодвинул в сторону свой кофе, — передай-ка мне телефон.

Поднявшись, Долли поставила аппарат перед Кнапсом на стол. Ветеринар достал из куртки книжечку, немного полистал её, затем снял трубку.

— Пожелайте мне удачи! — прошептал он.

Эмма перевела вопросительный взгляд на Долли, но та лишь пожала плечами.

— Алло, фрау Штрицель? — произнёс доктор. — Да, это Кнапс беспокоит, добрый вечер. Прошу прощения за такой поздний звонок, но не могли бы вы прийти с Барнабасом завтра утром ко мне в лечебницу? В нашей округе сейчас свирепствует очень скверный собачий грипп, вот я и подумал… нет, нет, ничего опасного для жизни, и всё же… ну конечно, конечно, есть прививка, так что… да, да, вот мы завтра же утром всё и сделаем. Хорошо. Часиков в одиннадцать? Не стоит благодарности. Это же само собой разумеется, фрау Штрицель. Что ж, тогда до завтра. И хорошего вам вечера.

Ветеринар со вздохом положил трубку.

— Кнапс! — сказала Долли. — Какой же ты, однако, бессовестный лгун! Собачий грипп. У тебя не покраснел даже кончик носа. С тобой, оказывается, нужно быть начеку.

Эмма смотрела на них и ровно ничего не понимала.

— Что всё это значило? — спросила она. — Кто такая фрау Штрицель?

— Дора Штрицель… — Долли налила себе ещё чашку кофе. — Дора Штрицель, дорогая моя, в течение пятнадцати лет была экономкой Иоганна Клипербуша. После его смерти она, насколько мне известно, ушла на покой и проводит время за тем, что кормит свою собаку шоколадными конфетами и распускает слухи о завещании Клипербуша.

Кнапс кивнул.

— Вот именно. И мы должны выяснить, что кроется за этими слухами. Только так мы узнаем, с чего это в племяннике Клипербуша внезапно проснулась совесть.

— Ах вот что! Выходит, нет никакого собачьего гриппа? — Эмма взглянула на доктора с восхищением. — Вы всё это так рассказывали… Я бы тоже на это клюнула. Сто процентов.

— В самом деле? — Доктор польщённо улыбнулся.

— Ну вы только посмотрите на него! — всплеснула руками Долли. — Теперь он ещё и возомнил о себе, будто умеет красиво врать.

— Исключительно ради высокой цели, — отмахнулся Кнапс и повернулся к Эмме. — Скажи, ты всё ещё хочешь стать ветеринаром?

— Да, конечно! — ответила Эмма. — А что?

— А то, что ты будешь мне завтра ассистировать. Приём пациентов начинается в девять. Значит, тебе нужно быть у меня в лечебнице где-то без четверти, чтобы моя настоящая ассистентка успела немного ввести тебя в курс дела, прежде чем мы начнём. Ладно?