Девочка и Пахан (СИ) - Грез Регина

Вечер пятницы, «час пик», все едут с работы — в автобусе давка, меня стиснули между телами, я даже держаться за поручни не могла, не дотягивалась. Перед глазами кружился калейдоскоп хмурых, уставших за трудовую неделю лиц, нос забивал едкий запах духов, нет, я такие не люблю, слишком терпкие, мужчина сбоку выдыхает перегар, видно, уже начал выходные отмечать. Кружится и болит голова…

Я выхожу раньше на одну остановку, только чтобы прогуляться по темной улице и немного прийти в себя. Но когда поправляю сумку на плече, вдруг замечаю сбоку тонкий порез «кожзама». Подбегаю к ближайшей скамье у кинотеатра, дергаю молнию, шарю руками в поисках тряпичного кошелька.

Нет… В сумке ни кошелька, ни телефона. Вытащили, украли в автобусе, пока я мечтала о том, как Володя приедет к подъезду и наберет мой номер. Я бы тогда слетела вниз по лестнице, и мы вместе умчались туда, где нам было бы хорошо вдвоем.

Сижу на холодной скамейке, как оглушенная, с ужасом вспоминаю, что в кошельке было три тысячи рублей — внеплановый аванс в честь дня моего рождения. С трудом сдерживаю слезы, стыдно реветь у всех на виду, и это же не конец света со мной случился, надо взять себя в руки. Одно горько — Володя не дозвонится до меня, а сама я никогда не решусь на звонок. Я не имею на это права, я ему почти никто.

В воздухе под оранжевым огнем фонаря кружатся снежинки.

Я всегда считала, что если на мой день идет снег, то весь год меня будет ожидать удача. Примета глупая, детская, но именно сейчас хочется в нее верить. Бреду в сторону своей улицы, еле ноги передвигая, если бы знать, что где-то здесь в этом городе меня ждет родной, близкий человек и я ему очень сейчас нужна, я бы бегом к нему побежала. Но такой уверенности у меня нет. И потому торопиться не хочу, да и сил, кажется, не хватает.

Предчувствие перемен

Владимир.

Долго я заснуть не мог. Все думал-вспоминал про свою жизнь. Что в ней было плохого и хорошего. Вроде выбрался на ровную дорогу, дом завел, дерево посадил на даче, поднимаю дитя. И деньги есть. А удовлетворения нет. Что-то идет неправильно. И от меня почти не зависит. И даже неохота вожжи натягивать. Пусть оно движется само собой. Может, я вчера помереть мог, и меня бы уже сейчас не было, все — конец. И что бы изменилось по большому счету? Да, фигня это все!

Ларка бы даже обрадовалась — богатая вдовушка как-никак, Лизка поныла бы немного, а может, и еще легче перенесла. Дети быстро утешаются. Хм. Почему быстро? Разве я быстро про мать забыл? Я ее ждал. Скучал по ней, она мне даже снилась. Я хотел, чтобы она вернулась и забрала меня с собой, все равно куда, лишь бы с ней жить. Но она так и не объявилась, письма какие-то писала тетке по полстранички, открытки присылала с видом чужого города — цветы и фонтаны. Я их потом изорвал в клочки и на улице сжег.

Отца помню смутно, фотографии спрятаны где-то в коробке в гараже, надо достать, показать Лизе деда. А то живет без корней, вот и нет понимания. Растет как сорняк, сама по себе — Ларка ею плохо занимается. А я? А почему я должен ее воспитывать, если Ларка дома сидит и не работает? А теперь они собираются уезжать и я, вроде, готов отпустить. Так чего же меня так прихватило-то, не пойму.

Насте надо позвонить завтра, узнать, как там дела. Не получится пока встретиться, надо выяснить, что задумали свои. Вот так вернешься в квартиру, а тут ветер гуляет, ищи потом дочь по свету. А, может, Ларка про Питер врет, может она в Эмираты собралась или на Кипр, с нее станется, та еще дура безмозглая. Тогда Лизу не отдам. Ни хрена себе, увозить ребенка «зарубеж», не-ет, все знакомства подниму, никуда их не выпустят вдвоем. Ларка пусть одна к своему шейху катит, рожает ему еще отпрысков.

…. Поднялся только к обеду. Забрякали чашки на кухне, семейка проголодалась, значит. Вышел к ним мятый, небритый — молчат, глаза в тарелках у обоих. Ну, я что, совсем дикий? Что, я буду на них рычать с самого утра… ну, с обеда почти?

— Кофе сделай!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К Лизе подсел, хотел сыра взять, ничего в рот не лезет, будто с жуткой похмелюги, так я же не пил. Надо в баню съездить, выгнать из себя эту хворь. Или таблетки в аптеке спросить. Какие-нибудь от сердца, на всякий случай. Лара поставила передо мной чашку, в угол комнаты отошла и выдала речь:

— Я билет заказала, завтра вечером вылетаю. Лиза пока останется здесь. Я все там улажу и потом ее заберу.

— Не дергай ее этот год, пусть хоть доучится нормально. Школа тут знакомая, друзья…

— Нет у меня здесь друзей! У нас в классе одни крысы и пиявки! И учительница — тупица! Я тоже уехать хочу.

Мешаю горячую бурду в кружке, неохота пить горький кипяток, а молока Лара забыла добавить. Помнит только нужное ей. Отвечаю Лизе:

— Ага! А там тебя будут ангелы ждать и Матерь Божья вместо класснухи? Питер — второй город страны, там народ борзый, тебя — малявку приезжую быстро закоширяют.

Сказал и чуть не поперхнулся. Не понравилось мне это сравнение. Лиза среди «ангелочков». Херня лезет в голову.

— Справлюсь! Зато перспектива будет. Я выучусь и перееду в Канаду жить.

— А че не в Англию сразу? Там хоть принцы живые есть.

Надулась, молчит. Я Ларке говорю: «Задурила девчонке мозги. Затаскала по всяким кружкам, лишь бы самой с ней не сидеть, не говорить. Думаешь, она тебе благодарна будет и в Канаду с собой возьмет? Черта с два!»

Надоело спорить, как об стенку горох. Рад был в душе, что дочь пока остается дома. Ладно, все вроде притихли, успокоились, давай тряпки перебирать, готовить маму к поездке. Я сказал, что до магазина дойду, выбрался из квартиры, как из клетки. Ледышки в лужах хрустят под ботинками, снег вроде ночью пролетал, может, уже не растает, лежат россыпи белых шариков в морщинах застывшей грязи. Пионеры зимы. Уверенно держат фронт.

Набираю Настин номер. Вне доступа. Что за ерунда? Обиделась, говорить не хочет. Пытаюсь еще раз и толку нет. Зло берет, я хочу ее слышать сейчас, просто пару слов, что у нее все нормально. Она еще будет мне нервы трепать!

Продукты купил, уже хотел подниматься домой, решил у Рыжего уточнить насчет Насти. Кошки скребут на душе, может, случилось что. Когда Толян мне сказал про день рождения, я офигел. Я же не знал вообще! Зачем скрывать, я бы все спланировал, на Источник бы съездили или еще куда.

Пакеты в кухне оставил, хотел своих предупредить, что уеду на час, смотрю, тоже собираются по магазинам. «Папа, денег дай!» Знаю, что Лара подучивает и это уже не первый раз. Огрызнулся:

— Ты же у нас начинающая бизнес-вумен. Где твой-то капитал? Я лично еще зарплату не получал.

— Обойдемся! Спасибо!

Не сомневаюсь даже, уж чего-чего, а заначки прятать Лара умеет, не хуже белки рассует купюры по своим вещичкам. Карточка у нее как-то «сдохла», с тех пор всегда бумажные копит. Из дому вышли вместе, еще помог ей «Субарика» завести, давно надо «резину» менять, не знаю, чего тянет. Ладно, улетит завтра, я машиной займусь. Разъехались в разные стороны. Лара с дочкой по своим делам, а я на Энергетиков к Насте.

Сначала у подъезда стоял, вспоминал ее этаж, вроде, говорила, четвертый, а вот квартиру не знаю, придется в первую попавшую звонить, спрашивать бабу Валю и ее жиличку. Дверь подъездную мне открыл какой-то пацанчик с клюшкой, на тренировку, наверно, погнал. Я поднялся по лестнице и нажал кнопку звонка на четвертом этаже. Псина залаяла, точно не туда попал. Сразу в соседнюю позвонил.

В квартиру бабулька ее меня не пустила, Настя сама открыла позже. Глаза заплаканные, ну, детский сад! Объясняю, что у меня были проблемы, приехать не мог, но если бы про «денюху» знал, я бы поздравил. Отметим позже, говорю, праздник тебе сделаю, только позже. И вообще, чего на пороге стоим, может, спустишься вниз, посидим в машине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Помялась немного, пошла одеваться теплее. Только потом разговор получился странный. Я ей про Фому, она мне про Ерему. Завела старую шарманку, что я женатый и это ей невыносимо, а значит, нам надо всякие отношения прекратить, потому что она дальше не может так жить. Что-то я устал от этих ее пустых рассуждений!