Наречённый для ворожеи - Лариса Тихонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где тут граница с Навью? Далеко? – надумала спросить Рута между делом.
– Да вон она! – небрежно ткнула пальцем Морошка в одно из окошечек, не желая отвлекаться.
– Прям совсем рядом? – округлила глаза дочь ведьмы.
– Пойдём, покажу, – отозвалась более доброжелательная Лушка и вывела Руту на высоко задранный над землёй порог. – Вон там, видишь? Меж тех двух сосен колышется паутинка!
– Точно, колышется, – присмотрелась Рута. – А ежели, к примеру, я или кто другой меж тех сосен пройдёт? Очутится на том свете?
– Нет, конечно, – звонко засмеялась Лушка. – Живой просто порвёт паутинку, и пойдёт себе дальше, а сигнальная нить тут же опять появиться. Мёртвому же со стороны Нави порвать паутинку не просто.
– А вам не грустно будет куковать в глуши? – продолжала выспрашивать Рута, поглядывая на баюна, который как раз драл когтями сосну рядом с необычной паутинкой. Второй кот сидел неподалёку и с интересом следил за белкой.
– Не грустно, но приезжайте когда-нибудь в гости! – опять засмеялась Лушка.
– Только не часто, – буркнула подошедшая Морошка, которая с каждым годом становилась всё язвительней. – Хватит попусту болтать, мне нужны дрова. Кашу на всех стану варить, небось ведь ночевать останетесь?
– Непременно пусть остаются, – заступилась Лушка за обомлевшую от такого «гостеприимства» Руту. Потом ягиня покосилась в сторону Тавра с Моревной, которые всё ещё возились с оградой и невозмутимо добавила: – Баньку же надо ещё поправить, а то набок скособочилась. За сегодня точно не успеют.
– Раскомандовались, – пробормотала себе под нос замученная работой Рута, отправляясь собирать дрова. – Раньше были нормальные подружки, а теперь… две Бабы-Яги!
Глава 9. Икотка, прахи и не только
С банькой провозились ровно два дня, старую пришлось сломать и ставить заново. Дальновидная Дайва конечно же позаботилась и о плотницких инструментах, которые нашлись среди вороха вещей, которыми снабдили ягинь.
Наконец основные хлопоты по обустройству были закончены, дальше девчонкам предстояло разбираться самим. Да и ночевать впятером в небольшой лесной избушке было негде, Тавр и богатырша Моревна все эти дни спали наружи. На нарубленных еловых лапах, покрытых лошадиными попонами. Зато во время обратного пути до обители Моревна проявила смекалку и устроила себе заслуженный отдых. Накидала на порожнюю теперь телегу сена, усадила в качестве возницы Руту и всю дорогу безмятежно проспала. Умный конь Моревны спокойно труси́л вслед за телегой, а если и отставал попастись, впоследствии догонял.
Едва троица вернулась в обитель Ордена, как Руту и Тавра вызвал в свои покои Магистр.
– Выезжаете на задание. Вроде бы простое, всего лишь икотка, но чует моё сердце, гладко не пройдёт. В одной деревеньке разом заболели большинство баб и пятилетний мальчик Тёша. И если бабы завывают на все лады по-звериному, с Тёшей особенно нехорошо. Грубый мужской голос охотно сообщает, что живёт теперь в мальце покойный колдун, которому пришла охота погулять на этом свете. Ещё и имя своё не скрывает, Хорт.
– Хорт? – задумчиво пробормотала Рута. – Лютый волк?
– Когда выезжаем? – деловито вмешался Тавр, которому было всё равно, как нежить себя величает. – Деревня далеко?
– Если не устали, то хоть сегодня. Поедете с гонцом, третий день вас в обители дожидается. Просто так до их Усмановки не доберёшься, потребуется проводник. Уж больно местные не любят чужаков.
– Лошадки наши пусть отдохнут, попасутся, и поедем, – решил Тавр. – А пока хорошо бы с тем гонцом поговорить.
– Непременно, – кивнул Магистр. – И когда изловите покойного колдуна, везите прямиком к ягиням. Пусть отправят обратно в Навь.
Тавр и Рута почтительно поклонились и отправились разыскивать гонца в небольшой пристрой для приезжих.
Разговаривать устроились в общей едальне, перед дорогой следовало подкрепиться не только лошадкам. Поэтому стол заставили основательно, когда ещё удастся поесть печёной поросятины и жаренных, с хрустящей корочкой, линей. Опять же пышных пирогов, на которые особенно налегала Рута. А вот гонец из Усмановки, крупный бородатый мужик с настороженными глазами, только прихлёбывал квас. И одновременно рассказывал, а начал издалека:
– Деревня наша находится в центре огромного леса, а где именно – дано знать не каждому. Незваным гостям никто не рад, – с вызовом в голосе произнёс бородач, затем замолчал и бросил на Руту угрюмый взгляд. Чем-то она ему не понравилась. Видимо казалась слишком юной, а значит неопытной.
Рута и сама немного переживала – всё-таки первое самостоятельное задание! – но сомневаться в себе другим не позволила. Уставилась на гонца с вызовом, а когда тот отвёл взгляд первым, удовлетворённо улыбнулась и опять впилась зубами в пирог.
Тавр от спутницы не отставал. Быстро покончив с куском поросятины, нагрёб себе на тарелку рыбы, а после счёл нужным прервать затянувшуюся паузу:
– Излагай, мил-человек, не сомневайся. За подмогой ведь явился, а не чтобы поломаться и уйти обратно.
И бородач сдался. Откинулся на спинку стула свободней и заговорил вполне мирно:
– Деревней Усмановка стала потом, сначала в лесу прятался зажиточный хутор, хозяином которого был мой отец Усман. Вернее наш общий отец, ведь Усман породил внушительное потомство – четырнадцать сыновей и восемь дочек от первой жены, да семеро ребятишек от второй. Те уже сплошь мальчишки.
– То есть двадцать девять детишек? Силён! – чуть не подавился жареным линём Тавр. – Если каждый из отпрысков поставит отдельный дом, действительно получится целая деревня!
– Так и случилось. И если бы у отца не померла и вторая жена, моя мамка, деревня стала бы ещё больше, – вдруг невесело усмехнулся бородач. – Сам-то я не помню, маленький был, только сказывают, мамка проявила непокорность. Принялась после заката убегать от Усмана и прятаться в лесу. Вот медведь и задрал…
– Повезло несчастной с мужем, – произнесла Рута очень сухо.
Бородач, уловив в её голосе осуждение, сделал неуклюжую попытку оправдать родителя:
– Отцу тогда пошёл всего лишь пятый десяток… Сил ещё ого-го и без жены никак... Но в третий раз отец жениться не стал, поэтому остальные его дети байстрюки. Мы с ними не знаемся.
Тавр всё-таки подавился и раскашлялся. Потом решительно отодвинул от себя миску с рыбой, которая стараниями рассказчика вставала поперёк горла.
– И от кого же чадолюбивый батюшка
