Гнев Шибальбы - Лин Гамильтон

В мифологии и истории майя кролики появляются часто, это я выяснила, когда работала в читальном зале справочной библиотеки музея. Это был утомительный процесс. Музей, будучи частным заведением, всегда страдал из-за недостаточного финансирования, и, несмотря на то что в офисе красовался новенький компьютер и собрание музея постепенно заносилось в электронный каталог, содержимое справочной библиотеки до сих пор было описано на маленьких карточках, хранившихся в маленьких ящичках.

В тот день я обнаружила нескольких кроликов: на восточном побережье полуострова Юкатан, к югу от Тулум Пуэбло, находятся развалины классического сооружения майя, называемого Муйиль. Муйиль означает «место, где живут кролики».

Лунная богиня, молодая женщина, сидящая в полумесяце, согласно записям часто изображается держащей кролика. Возможно, в пятнах полной луны майя разглядели очертания кролика, так же как и мы — человеческое лицо.

Кролики также упомянуты в работе брата Диего де Ланда, которая называлась «Сообщение о делах в Юкатане» и была написана в 1566 году этим печально известным испанским священником, чтобы оградить себя от обвинений в слишком жестоком обращении с майя, и это во времена инквизиции! Он описывал местных зайцев как больших животных, пригодных в пищу.

Я даже обнаружила традиционный рецепт, как готовить кролика в хересе, томатах и перцах халапено.

Насколько я теперь знала, ни один из этих кроликов ничего не писал.

Библиотека музея располагалась в пыльном, душном, старом помещении с одним-единственным окном. Руководил библиотекой некий сеньор доктор Антонио Валескес.

Валескес оказался библиотекарем до мозга костей. Он был одержим порядком и тишиной, а также соблюдением всех формальностей. Я не думала, что кто-нибудь в этом месте называл его просто Антонио.

Я встала рано и, узнав, что донье Хосефине все еще нездоровится из-за шока, вызванного известием о смерти дона Эрнана, сразу отправилась в библиотеку, которая начинала работать сразу после открытия музея в девять часов утра. Ровно в девять пятнадцать Валескес открыл двери библиотеки: для Мексики подобная точность — явление почти нереальное.

Учитывая события последних нескольких дней, такая пунктуальность была особенно удивительной, но Валескес был не из тех, кто мог позволить убийству или даже двум нарушать распорядок его дня. Это был мужчина пятидесяти лет с копной седых волос и привычкой снимать воображаемые пушинки со всех попадавшихся ему под руку предметов. Он взглянул на меня поверх очков для чтения и довольно решительно заявил, что сегодня библиотека открыта только для серьезных исследований, а не для общего пользования.

К счастью, у меня с собой было удостоверение университета Торонто, в котором значилось, что я — аспирантка, изучающая месоамериканскую культуру. Этого было достаточно, чтобы впустить меня в библиотеку, правда, как незваного гостя.

— Сеньор доктор, — начала я. Я вдруг заговорила шепотом, как и он, несмотря на то что в комнате кроме нас двоих никого не было. — Я пишу научную статью о природном символизме в пантеоне майя, и меня направили к вам, как к возможному источнику материала.

— И кто же вас направил? — фыркнул он.

— Доктор Эрнан Кастильо, — солгала я. Как обычно, это была заготовленная ложь, и она с поразительной легкостью слетела с моего языка. — Доктор Кастильо очень помог мне в исследованиях, которые он считал необычной темой, ведущей к большим перспективам. Я не раз разговаривала с ним по телефону из Торонто и надеялась, что мне удастся пообщаться с ним в этот приезд, но я не смогла его найти, — продолжала я.

На мгновение мне показалось, что спокойствие Валескеса вот-вот его покинет, но библиотечная выучка взяла верх.

— Доктора Кастильо постигло несчастье, — сказал он, не обращая внимания на то, что мне должны были попасть на глаза заголовки первых полос газет, сообщающие об убийстве. Я издала подобающий возглас удивления и сожаления.

— И хотя его компетентность, безусловно, превосходит мою, — продолжал он, — я помогу вам всем, чем смогу. Какой именно природный символизм вас интересует? — прошептал он.

— Кролики, — сказала я.

Он кивнул с понимающе-серьезным видом. Если он и удивился, то не показал этого. Я подумала, что в такой библиотеке можно услышать еще не такие странные запросы. Он указал на карточный каталог и повел меня по нему. Сообщая что-либо, он с легкостью вытаскивал какую-нибудь учетную карточку и с той же легкостью и с точностью до миллиметра вставлял ее обратно.

— Все здесь занесено в каталог по темам и авторам, согласно системе Дьюи[19]. Я лично ознакомился с большинством хранящихся здесь книг и могу указать вам на те, с которых вам следует начать работу. Редкие книги и первые издания доступны по специальному письменному запросу. Выносить книги запрещается. И, конечно, никакой еды или напитков, — закончил он.

Об этом можно было бы и не говорить. Таблички с напоминанием и так были развешаны повсюду.

Я прошла к столу в глубине комнаты за стеллажами с книгами и отодвинула стул. Ножки стула, скользя по мраморному полу, издали громкий скрежет, неизбежно вызвав суровый взгляд библиотекаря, из которого было ясно, что мне следует обратить внимание на свое поведение в библиотеке.

Через пару часов я обнаружила кроликов, о которых уже упоминала, и еще несколько полезных книг. Переписывать то, что я хотела запомнить, оказалось непростой задачей. Я не нашла в зале фотокопировальной техники и побоялась спрашивать, есть ли вообще такая техника в библиотеке. Мне и так сделали одолжение, пустив меня сюда, и я не хотела злоупотреблять гостеприимством.

Я никому не рассказывала о пишущем кролике, и мне очень хотелось спросить совета у кого-нибудь, более опытного в этой области. Моя учеба ограничивалась языком майя и иероглифическим письмом, чего уже было бы достаточно для получения массы информации о цивилизации, однако мои познания пребывали на начальном уровне.

После смерти дона Эрнана из всех моих знакомых больше меня в этой теме разбирались только Джонатан и Лукас.

А что я знала о них, кроме того, что они оба — археологи? Джонатан Хамелин бы британцем — по его словам, он окончил Кембриджский университет, обладает сдержанными аристократичными манерами, носит хорошую обувь и снимает миленький домик. Еще мне понравилось держать его за руку.

Лукас Май? Мрачный и задумчивый. О нем я знала еще меньше. По словам Изы, его обувь хорошей назвать нельзя, и я была согласна с ее невысоким мнением о нем как о собеседнике. Я понятия не имела, где он живет или где изучал археологию. Чувствовалось, что он что-то скрывает, какую-то тайну, но это было только ощущение. Еще у него была приятная ироничная улыбка, хотя появлялась она не слишком часто.

Несколько минут я размышляла, рассматривая пылинки, плывущие в лучах света от настольной лампы. Доктор Валескес беззвучно появился у моего стола и прошептал, что, к сожалению, он вынужден закрыть библиотеку, но с четырех до шести пополудни библиотека снова будет открыта.

Я удивилась тому, что прошло почти три часа, и меня тревожило то, что я так и не приблизилась к разгадке тайны пишущего кролика. Я поблагодарила его за помощь, получив в ответ вежливый поклон, и сказала ему, что вернусь в четыре.

Я спустилась по ступенькам и через мгновение стояла, щурясь в ставшем непривычном солнечном свете, словно ящерица, чье темное потайное убежище было внезапно раскрыто.

Я отметила, что ключ нужен лишь для того, чтобы попасть внутрь, а чтобы выйти наружу, требуется только отодвинуть засов на двери.

Поэтому если вы задумали какую-нибудь аферу после закрытия, то нужно всего лишь спрятаться в музее до закрытия, а после выйти, когда захотите.

Я бесцельно бродила по улицам, убивая время до открытия библиотеки, и вскоре очутилась в районе рынка, где меня увлекли виды, звуки, запахи и потрясли цвета, казавшиеся слишком насыщенными для моего северного восприятия.

Наступало время карнавала, приближался первый день поста, Пепельная среда, День покаяния, и ярко раскрашенные маски и накидки висели на самых видных местах. Снова старый и новый мир сосуществовали рядом. Истоки карнавала лежали в христианстве, а костюмы определенно принадлежали культуре майя — обезьяны, создания, предшествовавшие появлению майя, и различные образы обитателей Шибальбы с гротескными рогатыми масками. Один предприимчивый торговец предлагал даже костюм «Детей Говорящего Креста», дополненный черной банданой и деревянной винтовкой.

Другие прилавки были завалены фруктами и овощами, некоторые из них были мне знакомы. Там были горы острых сушеных перцев, больших и темных; мексиканские томаты, или томатилло — маленькие зеленые плоды в естественной, похожей на ткань, коричневой оболочке-обертке; колючий нопаль, съедобный кактус, иглы которого надо удалить, прежде чем использовать его в салат или моле[20]; острые специи — эпасоте, семена аннатто, тмин, перец чили и шафран.