Звезда Сириама - Валерий Алексеев

— Ну а если в мире все увязано, — сказал я, — то давай увязывать и другое. Один сбежал на острова, а другой, как ты говоришь, на змею нарвался. И все в один день. Совпадение?

Володя задумался.

— Н-нет, конечно, — сказал он после паузы с неохотой. — А вообще-то, может быть, мы того? В огороде бузина, а в Киеве дядька? Какая связь?

— А такая, — медленно сказал я, зная, что ни одно мое слово не пропадает впустую, — такая, что ушел на острова тот, кто клад искал, а змея ужалила того, кто об этом кладе знал больше другого. Общее звено имеется? Имеется. Какое?

— Клад, — неуверенно сказала Инка.

— Правильно, клад, — согласился я. — Один мешал другому… — и был выслан на острова. Причем хитренько выслан, практически добровольно. Хаген провоцировал Зо Мьина на уход, а зачем? Чтобы самому без помех отправиться в какое-то змеиное место.

— Да, но не мог же Хаген предвидеть, — задумчиво проговорила Инка, — что все отправятся на поиски. Это надо знать Ла Туна, как мы его знаем.

— А ему мешал только один человек! — уверенно сказал я.

— Один? — переспросила Инка. — А Бени?

Тут мне нечего было возразить: Бени никак не вписывался в мою схему.

— Ладно, — сказал я, подумав, — Оставим пока Бени в сторонке и возьмем ситуацию, так сказать, в чистом виде.

— Валяй, — великодушно согласился Володя. — Бери, чего там.

И в эту минуту вошел Тимофей.

— Заснул, — сказал он, счастливо улыбаясь. — Пульс хороший Обедать будете?

Никто из нас не шевельнулся,

— Скажите. Тимофей, — заговорил я. — Местные люди, которые привезли профессора Бооста, они еще здесь?

— Да, наверно, я думаю, — с усилием ответил Тимофей, не сразу, видимо, поняв, о чем его спрашивают. — Да, сэйя, я предполагаю, что здесь. Они ждут узнать, не нужна ли нам какая-то помощь. Надо сказать им, что все пока хорошо.

Он повернулся было идти, но я остановил его.

— Спросите их, Тимофей, нет ли здесь поблизости еще Других мест, названия которых связаны со змеями.

— Ну, почему названия? — сердито проговорил Володя. — Упрощаешь, старик.

Я взглядом попросил его помолчать.

— Названия которых связаны со змеями, — повторил Тимофей. Здесь, поодаль от больного, из строгого врача он превратился вновь в послушного студента.

— Ну, почему названия? — вновь спросил Володя, когда Тимофей ушел.

— А правда, Саша, — сказала Инка, — это было бы слишком просто.

— Да потому названия, — ответил я, — что Хаген раньше здесь не бывал. Он может судить лишь по названию.

Тимофей вернулся минут через десять: видимо, крестьяне оказались словоохотливы.

— Да, сэйя, — сказал он, — совеем недалеко, около рыбной деревни…

— Рыбацкого поселка, — поправила его Инка.

— Да, сэйяма, спасибо, около рыбацкого поселка находится пагода, местные жители называют ее Змеиной. Она стоит на больших камнях, а под камнями живут змеи, очень много змей. Рыбаки дают им еду, когда уплывают в море. Отсюда и название, — с улыбкой закончил Тимофей, видимо, вспомнив клише из какого-то учебного текста.

— Ну, ты даешь, старик, — сказал мне Володя.

— И еще я узнал, сэйя, — продолжал Тимофей, — что эта пагода не новая, напротив — очень старинная, никто не помнит, когда ее построили Может быть, и четыреста лет назад.

— Ну, ты да… — начал было вновь Володя и осекся. Он смотрел на Тимофея с восхищением И в самом деле, умница наш Тимофей не только «вычислил» все, о чем мы тут только что рассуждали, но и внес необходимые коррективы в мой вопрос. Что толку было бы в Змеиной пагоде, если бы она была построена недавно.

Тут с моря послышался рокот мотора.

— Ура! — сказала Инка и вскочила. — Наши приехали!

Мы все побежали на веранду, все, кроме Тимофея. Место врача было возле больного, и он, преодолев любопытство, ушел в комнату Хагена.

15

Напротив нашего бунгало невдалеке от берега стояло небольшое двухмачтовое суденышко. Точнее, передняя жердь была даже не мачтой, а флагштоком, на ней полоскались: три треугольных черных флажка, на второй — косая рея со скатанным парусом. Что-то мне не очень понравились эти черные флажки, ассоциации были, прямо сказать, не слишком приятные. Впрочем, кроме флажков, ничего пиратского в суденышке не было: груда зеленых сетей на палубе, два шалаша, один пониже, другой повыше, поставлены впритык, из-под шалашей на берег с любопытством глядели темнокожие люди. И еще — такого я не видел — длинная толстая штанга, на конце которой поблескивал мокрый гребной винт, поднята была на корме: видимо, при запуске мотора эта штанга опускалась в воду.

От суденышка к берегу по пояс в воде, задрав юбки чуть ли не до подмышек, шли наши тьюторы — Ла Тун и Тан Тун. Даже издали было видно, что они устали и злые как черти. Ни профессора Ба, ни тем более Зо Мьина не было видно.

Когда Ла Тун и Тан Тун поднялись на второй этаж и сели в кресла в холле, мы засыпали их вопросами:

— Ну, что там, на острове?

— Нашли что-нибудь?

— Был там Зо Мьин?

— А где Бени?

Мы говорили по-русски: деликатничать было не перед кем.

— Вот что, товарищи, — выждав паузу, мрачно сказал Ла Тун, Тан Тун был совершенно измочален и не проронил ни слова, — наша поездка, похоже, закончена. Собирайте вещи, мы поедем в Тавой на этом корабле.

То, что Ла Тун назвал суденышко «кораблем», нам, русистам, не казалось странным: мы и сами-то не слишком разбираемся во всех этих карбасах, шхунах и шаландах. Мы и сами понимали, что наша поездка практически исчерпала себя, но одно дело умом понимать, а другое — услышать вчуже, да еще сказанное таким безнадежным тоном. Нам всем троим было очень жалко, что вот так придется расставаться с Маумаганом. Но возражать, конечно, не стали. Мы молча сели, и я не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Так где же все-таки Бени?

— Бени просил передать вам свои извинения за невольную мистификацию. Он перешел на ган-боат… как это будет по-русски?

— На канонерскую лодку, — подсказал Тан Тун.

— Да, на канонерскую лодку береговой обороны. Там, за островами, ходит чужая яхта, моряки хотят ее отогнать, а нас попросили уехать. На всякий случай.

— Так кто же такой этот Бени? — спросил Володя.

— Он не профессор и не француз, вы, наверное, сами уже догадались.

При этих словах Инка быстро взглянула на меня. Я не моргнул и глазом.

— Мистер Ба — сотрудник службы сыска. Они там, в Рангуне, перехвалили телеграмму на имя Зо Мьина — телеграмму из Таиланда, от какого-то Генри Бадхолда: «Рейс ТГ-301, прибывает 0790 Эйч-Эр-Эс двадцать шестого, встретить аэропорту». Этого Генри Бадхолда у нас хорошо знают, он скупает древности из Пагана. Вы же знаете, после землетрясения в Пагане исчезло много древностей. Ну, вот и решили посмотреть, что за дела у Зо Мьина в Маумагане. Бени просил передать вам всем свои извинения.

— А Зо Мьин? — спросил я.

— Что Зо Мьин? — рассердился Ла Тун и тут же спохватился: — Извините, Александр Петрович, я немного устал, и у нас мало времени, люди ждут. А Зо Мьина на острове нет, и его катера тоже. Каменный столб мы нашли, все вокруг разрыто. Мистер Боост, конечно, большой шутник… Кстати, где он? Я что-то его не вижу.

В двух словах нам пришлось изложить суть происшедшего. Усталость Ла Туна как рукой сняло.

— Где Тимофей? — закричал он, вскакивая. — Я кого здесь оставил?

Подхватив намокшую юбку, он крупными шагами направился в комнату Хагена. Вскоре оттуда раздались возбужденные голоса: громкая ругань Ла Туна и оправдывающийся тенорок Тимофея.

Тан Тун тоже поднялся, но, прежде чем идти смотреть на укушенного, повернулся ко мне и сказал:

— Сэйя, честное слово, тут есть о чем подумать.

— Разумеется, есть, дорогой мой Тан Тун, — согласился я, — но ты же слышал: нам некогда. Мы уезжаем.

— Я все сделаю! — быстро проговорил Тан Тун и пошел успокаивать разбушевавшегося коллегу.

Впрочем, его вмешательства не потребовалось: у постели больного наш Тимофей сумел-таки постоять за себя. Шаткая дверь каморки Хагена открылась, и оттуда вышел обескураженный Ла Тун. Тимофей же, высунувшись, сказал ему вслед для большей убедительности по-русски:

— Я запрещаю вам шуметь, сэйя, извините.

Ла Тун жалобно посмотрел на меня и пробормотал:

— Ну, черт задери… ну, что я буду говорить ректору?

Он вышел из коридорчика в холл, тяжело рухнул в свое кресло. Володя протянул ему сигарету, он не глядя взял ее, закурил.

— Спасибо, хоть вы на месте, — проговорил он. — Больше никого с собой брать не будем. Ездили-ездили, все было так хорошо, и вот, пожалуйста: все разбрелись, как эти…

— Как тараканы, — подсказала Инка.

Сравнение насмешило Ла Туна: видимо, оно было ему в новинку.

— Да, как тараканы! — с удовольствием повторил он и, сделав еще несколько затяжек, выбросил сигарету за окошко.