Не та война (СИ) - Романов Герман Иванович

Часть вторая

«QUOD LICET JOVI» июнь-август 1906 года Глава 19

— Не все коту масленица, поститься тоже придется! Крейсера выбивать в первую очередь, они гораздо слабее!

В рубке «Цесаревича» царило необычайное оживление, и на то была причина. Все же поставить в боевую линию «Ниссин» против двух русских броненосных крейсеров было не лучшей затеей японского командующего — скорее диктовалось безысходностью. В прошлой войне японцы потеряли четыре корабля данного типа, которые вздумали выставить против броненосцев в бою — выстоять они просто не могли. Шестидюймовый броневой пояс «гарибальдийцев» пробивался не только 254 мм и 305 мм снарядами, но и 203 мм, да и «асамоиды» имели защиту всего на дюйм толще главного пояса, но куда меньшую площадь бронирования. В ответ восьмидюймовые пушки японских крейсеров причинить фатальных повреждений русским броненосцам не могли, если только не попадали в небронированные оконечности, либо в надстройки и дымовые трубы. К тому же новые корабли, такие как бородинцы', или построенные в САСШ и Франции, имели большую площадь бронирования, и два пояса от штевня до штевня. И в стычке с ними лучшим вариантом было спасаться бегством, благо скорость позволяла — на два узла больше. Но бой в линии такого маневра не допускает — все участники сражения должны биться в ней до конца.

«Ниссин» был обречен, когда за «иноками» Бэра концевым пристроился «Бородино», имевший бортовой залп больший вдвое, чем у «гарибальдийца», да еще два «рюриковача» ему в помощь. Двенадцатидюймовые снаряды, с градом восьмидюймовых фугасов в «добавку», нашли уязвимые места. После того, как русские корабли пристрелялись, попадания пошли одно за другим. В бинокль было хорошо видно, что «Ниссин» явственно осел на нос, и лишился верхушки кормовой трубы — скорость крейсера значительно снизилась, и он вывалился из линии, отползая к югу.

— Вот только кто тебя, голубчик, теперь отпустит, Петр Алексеевич и без меня знает, что с тобой делать, — злорадно прошептал Небогатов, наблюдая как крейсера Безобразова, густо дымя четырьмя трубами, устремились к «подранку». А вот «Бородино» насел на ставшего концевым «чилийца», и вскоре вблизи вражеского корабля стали подниматься высоченные всплески. Эти вражеские броненосцы имели защиту как «асамоиды», но за счет большего водоизмещения увеличенный калибр орудий — главный с восьми до десяти дюймов, средний с шести до семи с половиной. Потому их и называли еще при постройке «убийцами крейсеров», так как их заказали специально для уничтожения аргентинских «гарибальдийцев», которые эта страна прикупила в Италии. Странно было видеть их в одном отряде с «Ниссиным» — ведь изначально они предназначались для его уничтожения.

— Ничего, снаряды «Бородино» вас вместе и «успокоят»!

Сражение продолжалось яростное, но теперь Небогатов не сомневался в его конечном итоге. Почти не уступая японским броненосцам в скорости и по вооружению, русская эскадра превосходила по числу вымпелов, а это давало очень серьезное тактическое преимущество — возможность сосредоточить огонь нескольких броненосцев на одной цели, и как можно быстрее нанести ей серьезные повреждения, и выбить из боевой линии. Так действовали японцы во всех сражениях, маневр у них отработанный, вот только сил не хватало. Только при Ульсане уверенно реализовали преимущество четырех против трех, потопив «Рюрик».

Этот прием стали использовать и русские, только на добивание Небогатов специально выделил броненосные крейсера вице-адмирала Безобразова, к которым уже присоединились миноносцы с «Изумрудом». Малый крейсер должен был отбить контратаку вражеских дестройеров, которая неизбежно будет — терять за здорово живешь «Ниссин» японцы не пожелают.

— Добротворский радирует — «На подходе „Жемчуг“, его преследуют два „кента“, дистанция до них десять миль».

Небогатов от сообщения Брусилова задумался на минуту, лихорадочно размышляя. Появление двух вражеских быстроходных крейсеров спутало все планы — командующий рассчитывал, что они появятся на полчаса позже. Теперь ситуация осложнилась — добивания «подранка» не будет, состоится бой между крейсерами, причем предсказать его итог крайне сложно.

— «Кенты» имеют пояс всего в четыре дюйма — а на наших крейсерах восьмидюймовых пушек десять в бортовом залпе, против четырех на «Ниссене». Шансы есть, ваше высокопревосходительство. Если лишим хода еще один корабль, японцы уже не уйдут, постараются их спасти. А там наступит вечер, а у нас четверка минных крейсеров и семь дестройеров.

— Хорошо, пусть Добротворский бросает перестрелку с «эдгарами» — гнаться за ними нет никакого смысла. Надо топить «Ниссин» и повредить один из «кентов», сбить ему ход, а там посмотрим…

Договорить Небогатов не успел, если бы не матросы, то от сотрясения его бы ударило о стенку рубки. Броненосец хорошо встряхнуло — японские 12-ти дюймовые снаряды весили 24 пуда, на четыре больше, чем русские «облегченные», попадания столь тяжелых фугасов давали сильнейшее сотрясение. К тому же «бородинцы» были меньше по водоизмещению, чем вражеские корабли на три тысячи тонн, да и пара дополнительных десятидюймовых орудий на тех не шутка — вроде лишнего «пересвета» у врага имелось, при равенстве в шестидюймовых пушках.

— С вами все в порядке, Николай Иванович?

— Нормально, бывало и хуже, — отозвался Небогатов на встревоженный голос Брусилова. Лев Алексеевич поддержал его под локоть и негромко произнес, при этом внимательно наблюдая за вражескими броненосцами.

— Нам продержаться полчаса нужно, никак не больше. А там «Бородино» с «иноками» одного «чилийца» точно выбьют. Они пристрелялись, их трое против двоих, полуторный перевес в залпе. Дальше будет легче — у нас ведь «Ретвизан» с «Победой» из ремонта скоро выйдут. Эти два броненосца дадут решающий перевес в силах над японцами… Есть, попали!

Обычно сдержанный начальник штаба выдал матерную руладу, и было отчего ликовать. На концевом «чилийце» взорвался второй нижний каземат с торчащей из него чудовищно длинной 190 мм британской пушкой. Заполыхал большой пожар и тут рвануло в верхнем каземате — яркая вспышка была хорошо видна даже с сорока кабельтовых. Языки яркого пламени и черного дыма накрыли носовую надстройку вражеского броненосца.

— Всего одно удачное попадание двенадцатидюймового бронебойного снаряда может натворить дел, — уже спокойно произнес Брусилов, не спуская хищно прищуренного взгляда с вражеского корабля. Тот, к удивлению, взрываться не собирался, и, несмотря на бушевавший пожар, продолжал не только идти за флагманом, но и вел ответный огонь. Вот только высоченные всплески вставали вокруг него, порой накрывая, и росла уверенность, что следующих попаданий «самураю» не избежать — «Бородино» и «Пересвет» чередовали залпы каждые тридцать секунд, не мешая друг другу вести огонь по одной цели. И две с половиной тонны стали и взрывчатки, отправляемые в полет за одну минуту, грозили неприятелю нешуточными сложностями…

Их не зря именовали «убийцами крейсеров», достаточно взглянуть на схему бронирования и вооружения — английские верфи умели строить корабли, учитывая желания заказчика. Вот только хорошо защищенные броненосцы, да еще с двенадцатидюймовыми пушками для них были совсем не тем противником…

Глава 20

— Да жив я, жив. Помогите подняться…

Александра Михайловича мутило, видимо контузило основательно, но сознания не потерял, хотя уши заложило и перед глазами плыло. Повезло, ничего не скажешь — легко отделался. Зато многих в боевой рубке поубивало и переранило, и видимо, кроме адмирала и командира, убило или ранило старшего офицера — командование на себя принял незнакомый ему моряк с погонами капитан-лейтенант — две маленькие звездочки на двух погонных просветах. Недавно восстановленный на флоте чин штаб-офицера, но равный армейскому капитану. И правильно — многие лейтенанты долгими годами ждали производства в капитаны 2 ранга. Ведь получить под свое командование даже дестроейер было затруднительно. Что говорить о канонерских лодках или крейсерах 2 ранга — их и двух десятков на весь РИФ не набиралось. А тут появилось очередное звание — неплохая ступенька в карьерной лестнице, вызывавшая зависть у армейских капитанов, ротмистров и есаулов.