Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивительно, только стен врата не имели. Просто проём, величиной своей пугающий. А за ним было что-то, чего Лёля словами знакомыми описать не смогла бы. Что-то, очень похожее на золото, только гораздо, гораздо светлее. Может, то оно и есть, солнце земное? Где-то там, в этой дымке злато-белой, убегали вниз ступени, такие же каменные и древние, как колонны, что врата держали.
Лёля повернулась к лесу запретному. Желала она в Яви побывать, и вот мечта её почти исполнилась. А страхи не сбылись — врата даже не закрыты. Или являлись они каждому в разном обличье? Кому распахнутые гостеприимно, а кому и на три замка запертые? Ну да какое ей теперь дело, коли добралась она до цели?
«Прощайте, древа с листвой хрустальной. Прощайте, звёзды, душ богов нерождённых хранители. Прощай, Царь-древо. Прощайте, подружки мои ласковые. Прощайте, матушка, батюшка, Жива, Лёль, Полёль. Зла не держите на дочь и сестру вашу, желающую по совести жить. И жди меня, Нянюшка. Я вернусь. С Догодой вернусь али вестью от него. Жди меня, Правь родная. Я только мир посмотрю — и вернусь».
Лёля ощутила, как по щеке течёт слеза. Она быстро утёрлась рукавом и проскользнула меж высоких створок.
Глава 5
Это было слишком ярко! Нестерпимо! Глаза точно напрочь выжигало! Лёля не могла отнять ладоней от лица. Спрятавшись внутри собственных ладошек, она пыталась отдышаться, но выходило плохо. Как много новых чувств! Почему ей одновременно и тепло, и холодно? Почему свет, сквозь пальцы проникающий, то ярче, то темнее становится?
Лёля шагнула назад, ожидая, что упрётся спиной в гладь ворот кованых, но за ней ничего не было. Только по ногам мазнуло что-то. Напугалась Лёля: так и упасть недолго, а падать в мире чужом, незнакомом, не очень-то ей и хотелось. Особенно вслепую. Она чуть приоткрыла сложенные ладони и, прищурившись, взглянула в образовавшуюся щель.
Оказывается, лес запретный никуда не делся, но он ли это был? Не ожидала Лёля, что Явь так зелена! Не сравнить тот зелёный, что окружал её, с цветом холодных изумрудов матушки Лады. Оттенков зелени здесь, в Яви, было столько, что и не счесть! Трава зелёная, каждый лист на деревьях краски своей, а ещё и подлесок густой, где и кусты, и цветы разных тонов были, с другими не сливались!
А небо? Лёля уже привыкла к многоцветью ослепляющему настолько, чтобы из-под ладони над собой взглянуть. Ни одной звезды, привычной ей, из Яви не видно! Неужто твердь цвета нежного, что в просветах листвы виднеется, Правь от Яви отделяет? И белым чем-то она затянута, то ли покрывалом каким, то ли периной. А на перине той, гляди ж, возлегает мучитель глаз её несчастных! Шар яркий настолько, что нельзя и взглянуть на него, чтобы через секунду взор не отвести. Так то и есть Ярило-солнце? Видно, великий бог он в Яви, раз даже рассмотреть себя не позволяет!
Спохватившись, Лёля обернулась. Так и есть, пропали врата! И клубочек, дар Мокоши, исчез. А что, если?.. Лёля быстро залезла за воротник и с облегчением ухватилась за монетку, висящую на шее оберегом. На месте монета, точно напоминание, зачем Лёля в Яви оказалась. Теперь надо и обещания держать. Для Нянюшки — Догоду вернуть, для Мокоши — узнать, отчего народ в Яви страдает. А что делать, с чего начать?
Даже идти в какую сторону — и того Лёля не знала. Одни деревья кругом. Лёля коснулась пальцами ближайшего ствола — такой же шершавый, тёплый, как и в царстве богов, цвет только другой, более тёмный. Наверное, всё-таки похожи два мира, решила Лёля. Иначе Нянюшка и подруги Лёлины не чувствовали бы себя как дома в Прави, едва только там оказавшись. И даже в Прави любая дорога с шага первого начинается. Значит, и в Яви нечего на месте стоять.
Поудобнее перехватив узелок, Лёля отправилась в путь в прямом смысле «туда, куда глаза глядят». Она не спеша шагала, останавливаясь у каждого заинтересовавшего её цветка или колоска. И везде она узнавала привычные ей образы. Всё то же, что и в Прави, менялся лишь цвет. Должно быть, заслуга Ярило-солнца, другой причины Лёля не видела. Волшебным образом расцвечивал он то, что в Прави казалось полупрозрачным, серебряным или серым. Но и то и другое прекрасным было.
А звуки в Яви отличались. Звонче, громче, точно хор существ живых лесу пел не смолкая. Другую он вёл песнь, не ту спокойную, нежную, какую поют птицы в Прави. Здесь стрекотали насекомые, пташки чирикали на все лады, ветер среди листвы шумел, и весело на душе делалось от песни той. Должно быть, оттого так казалось, что в Прави умереть нельзя, а здесь, в обители смертных, ликовало всё, каждый прожитый миг воспевая.
И вот Лёля, хоть и богиня бессмертная, а тоже улыбнулась, жаждой жизни заразившись. Она подставляла лицо ветру, вдыхала запах зелени, ягод, земли. Отчего-то в Яви холоднее было, чем в Прави, редкие дуновения ветра заставляли кожу Лёлину мурашками покрываться, но солнце грело достаточно сильно, и она не мёрзла. Да у неё всё равно другой смены одежды не было. Только платье, что на ней, простое, белое, зато из тканей божественных сшитое, потому холод её и не пугал.
Не знала Лёля, сколько шла она, дорогой наслаждаясь, но лес стал реже, а вскоре лугом обернулся. Широким, до самого горизонта колосьями золотистыми заполненным. И здесь Лёлю первая неожиданность поджидала. Пшеницу она и в Прави видела, да только там наливная пшеница была, зёрнышко к зёрнышку, каждый колос, что коса девицы молодой, а здесь, в Яви, к небу головы колосья поднимали, а вовсе не к земле тяготели, как если бы были зерна полны. Чахлые, сирые, к солнышку тянулись, да под ветрами холодными покачивались.
Лёлины ладони тоже подмерзать начали. В лесу деревья защиту давали, а в поле пшеничном трепали её ветра порывы, будто и она колоском тонким была. И радостно стало Лёле, когда заметила она на краю поля деревеньку. Наконец-то людей встретит, про брата Перуна вызнает!
Деревня оказалась небольшой, с десятка три домов. Шла Лёля по главной улице и глазела на всё, на
