Бестиарий - Евгений Рейтар

И вдруг перед нами на остановку подъезжает повозка-маршрутка, самая обычная, выкрашенная в жёлтый цвет. Двери открылись, и вышли люди. Представляете? Рядом война! В паре кварталов циклоп разнес несколько зданий, а тут: “задняя площадка, передайте за проезд!” Мы бросились в неё. Несколько человек, при виде вооружённых нас, выскочили обратно, но некоторые остались, растерявшись.

— Шеф, извини, оплаты не будет, — выкрикнул гном. — Нам нужно за город. Давай, поехали!

— Да не бойтесь, если доедем, никто не пострадает, — это пассажирам.

И повозка поехала. Мы сели на пол, чтобы не отсвечивать. Только Джабба маячил за плечом водителя. смотрел на дорогу и по сторонам, контролировал ситуацию.

— Стоп! — вдруг скомандовал он. — Остановка по требованию.

И к нам:

— Папайя, мужики! Дальше блокпост. Роханцы. Выходим и тикать!

Двери открылись, и мы выскочили. Где-то впереди действительно маячили люди в тёмно-зелёной форме. Стояла телега с крупнокалиберным скорпионом на ней. Пока повозка отъезжала, мы попытались укрыться за домами, но, видимо вышло не очень. За спиной застрекотал скорпион, а над головой просвистели арбалетные болты.

— Бегом! Бегом! — задыхаясь кричал гном. И мы неслись по сельским улицам без тротуаров.

Кажется, за нами кто-то погнался. Или это только страх? Нет! Слышно, что едет телега или колесница. Понимаем, что догоняют. Джабба нырнул в придорожную канаву. Мы за ним. Со скрипом тормозов останавливается выкрашенная в зелёный цвет повозка. На её борту логотип одного из самых больших банков, чей корпоративный цвет как раз такой. Мы уже приготовили самострелы. Но тут боковая створка отъехала, и из неё высунулась голова Нага.

— Хлопцы, сюда!

Не мешкая, мы заскочили внутрь. Там уже сидело несколько наших, в том числе Кача. За рулём был Белый. Где он её взял, мы не спрашивали. Повезло, что телега инкассаторская. А значит — бронированная. Мы ехали, фактически, по полю, и нас кидало в кузове на ухабах. Несколько раз в бока повозки гулко ударили вражеские стрелы. Но инкассаторская броня выдержала. Почувствовали себя внутри колокола. Молились, чтобы не наткнуться на циклопа, и чтобы не пробило колесо.

Ах, каким же уютным и родным нам показался убогий быт родного блокпоста. Кто-то жадно глотал воду, привалившись к бетонным блокам укреплений. Кто-то курил. И не только сигареты. На земле валялись сброшенные кирасы и калиги. Мы сидели и лежали босиком, давая ногам отдохнуть.

Спустя какое-то время я решил навестить Белого в его блиндаже, чтобы проверить рану. Ввалился, забыв постучать. Все эти интеллигентские штучки были не в чести. Сначала в полумраке мне показалось, что командир решил сходить по малой нужде прямо посреди блиндажа. Он стоял ко мне спиной, его штаны были приспущены, а руки он держал впереди себя. Я остановился как вкопанный. И лишь спустя несколько секунд, когда глаза привыкли к полумраку, различил, что перед ним на коленях стоит Мавка, а её голова ритмично двигается взад-вперёд.

Война и тыл.

Читатель, конечно, заметил, что я веду повествование, как бы сразу в двух временных отрезках: “сейчас”, когда перемещаюсь по городу, и “тогда”, когда вспоминаю о том, что было “на нуле”.

Я уже упоминал, как начиналось это “сейчас” — время, когда мы действительно разбудили Дракона, и настоящая война распростёрла свои крылья почти над всей Урук-хайей. Помните, тот рассказ про взрывы ночью за окном и звонок из Осгилиата?

Хотя, что значит “настоящая”? Разве до этого война там для нас была игрушечной? А что сказать о жителях Минас-Моргула? Для них война была повседневностью восемь лет.

Ранним утром первого дня этой “новой эры” улица была наполнена неестественной суетой. В семь утра уже выстроилась очередь в банковское отделение, которое должно открыться только в девять. У обочины, где в обычное время не остановиться из-за припаркованных телег и колесниц, полно места. Все уже куда-то уехали. Тут же стоял брошенный ящик с аксессуарами из багажника какой-то колесницы. Ну все в курсе: такая пластиковая клеть с аптечкой, огнетушителем и каким-то нехитрым инструментом. У меня у самого такая есть. Видно, освобождали место, чтобы максимально заполнить багажник барахлом. В воздухе пахло бегством.

Вернувшись домой, я прицепил поводок к ошейнику Варга и решил выгулять свою собаку. Война войной, а гадить нужно по расписанию. Мой путь, как обычно, лежал в ближайший довольно большой лес. За ним располагалась военная часть, здание которой можно было видеть с дороги, проезжая мимо на своей колеснице. Когда я вышел с собакой этим утром, на ведущей из города дороге уже образовался блокпост из нескольких бронированных телег и приданных к ним людей в камуфляже и с самострелами.

Мне повезло, что прямо в центре лесопосадки на тропе сидел какой-то странный мужчина. Он расположился на набитом чем-то целлофановом пакете и выглядел подавленным и безучастным. И мне пришлось взять Варга на поводок, чтобы он не напугал парня своим общительным поведением. Когда шёл обратно чуть другой тропой, раздался страшной силы хлопок. Мне показалось, что прямо у меня над головой. Ничего громче я не слышал даже там, на передке. А повезло потому, что, Варг, если бы не был на поводке, мог сорваться и потеряться в лесу. За хлопком последовал какой-то странный вибрирующий звук типа “тру-тру-тру” и запахло гарью. Чуть позже выяснилось, что взрыв был в той самой военной части, примерно в полутора километрах от моего места в лесу. После этого в течение недели меня пару раз передёргивало, когда на улице кто-то громко хлопал дверью своей колесницы.

Вечером четырехэтажное административное здание части (предположительно, штаб) полыхало оранжевым пламенем, хорошо видным в спустившейся мгле.

Я быстро отказался от идеи тикать от вторжения на чужие хазы и малины. Дома, на своём, унитазе как-то уютнее. А так — неизвестно, что больше навредит: вероятность попадания виверны в мою многоэтажку или время, проведённое в холодном сыром подвале с неизвестными людьми, готовыми “рвать кадыки” (с) Кордон — один из урук-хайских журналистов-пропагандистов. Такие люди опаснее любого врага. Роханцев, они, скорее всего, не встретят. А если встретят, то кидаться не станут. А вот порвать кадык кому-то надо.

В общем, я дома. Комендантский час растянулся больше, чем на сутки, и зацепил целый день воскресенья. Выглянул в окно и увидел во дворе какого-то человека наркоманской внешности, с капюшоном, надвинутым на глаза. Мужчина праздно шатался от дверей одного подвала, превращённого в бомбоубежище, к другому.

Я дал себе зарок,