Голос бездны - Ветер Андрей

Он пошёл дальше по тропе. Слева и справа стали появляться деревья, обильно украшенные выгоревшими на солнце лентами. Лоскуты тряпок и кожаных лент, привязанные к ветвям, создавали ощущение, что вокруг поднимались многослойные тряпичные стены, слегка колыхавшиеся на лёгком ветру. Было видно, что приходившие сюда люди оставляли ленты всюду, забираясь иногда к самым верхушкам деревьев.

Минут через пять он увидел впереди небольшое бревенчатое сооружение, похожее на низенькую хижину. Открыв дверь, он обнаружил внутри аккуратно обложенный камнями водоём метра полтора на полтора. Матвей рывком скинул с себя рубаху и опустился на колени. Голый по пояс, он с наслаждением омывал себя ледяной водой, по-животному отфыркиваясь и встряхивая головой.

Вскоре он вернулся, очень довольный собой.

– Эй, девка, – остановился он возле Марины, – сходи туда, там родник. Глянь-ка. Ко мне и комары не пристают после той воды… Ополоснёшь лицо и всё остальное. Чертовски хорошая вода. Дед, а ты это точно сказал, что вода умная! Ха-ха! Я прям-таки как заново родился… Там я углядел ленточки на деревах, всё просто сплошь увешано. Чё так, отец? Это же дары, не так ли? Наведывается сюда, что ли, кто? А, дед? Колдовать, что ли, таскаются? Шаманит тут кто, али как?

– Шаман, шаман, – закивал тувинец, не меняя выражения лица.

– Ты шаман? – удивился Матвей. – Настоящий шаман? Не врёшь?

– Шаман, шаман.

– Родник, что ли, священный у тебя?

– Шаман, шаман, – бубнил старик, продолжая неподвижно стоять на месте.

– О каких лентах вы говорите, Матвей? – спросила Марина, поднимая голову.

– Там всё в лентах, в лоскутах, каждая ветвь как в сказке бородатой, – отозвался Матвей, усевшись на землю и стаскивая с себя сапоги. – Всюду тряпки висят… Так тувинцы благодарят духов за то, что их допустили к святому месту. Выходит, што мы набрели не на простой чум… Эй, старик, что ты тут делаешь? Живёшь? Почему ни оленей, ни лошадей у тебя нет? Как ты по тайге-то рыщешь?

Шаман не ответил Матвею, но мелкими шажками приблизился к Марине.

– Твоя болей? – Старик положил сухонькую ладонь на лоб Марине и с минуту смотрел ей в лицо. Марина равнодушно закрыла глаза. – О, твоя боязнь имей. Много боязнь имей. Душа совсем болит. Зачем много бояться? Земля красивый, небо красивый, жизнь красивый, твоя красивый. Бояться нет харашо… Моя видит, что твоя потерял муж. Твоя болей из-за муж, потому что твоя муж умирал…

– Нет, – с неожиданной резкостью отстранилась Марина от старика, – мой муж не умер, он жив. Просто он болен.

Тувинец с недоумением посмотрел на молодую женщину, его ладонь оторвалась от её лба и зависла в нескольких сантиметрах. Затем он хитро улыбнулся, сморщился сильнее прежнего и проурчал:

– Твоя не обмануть мой голова. Моя понимай, что происходить… Твоя муж умирай, уходи в другой мир… Твоя больше не имей муж…

Матвей поднялся с земли и быстро подошёл к ним.

– Ты разве не понимаешь, о чём он толкует? Дура ты, девка! Дура! Он талдычит тебе, что твой мужик кончился! Сумасшествие – та же смерть! Пойми…

– Та же смерть? – Марина всхлипнула.

– Нет у тебя больше мужа. Не выздоровеет он. Этот дед соображает, о чём говорит… Кончился твой мужик. Нет его более. Телом жив, а в башке он другой. Неужто не схватываешь?

Марина молча посмотрела на тувинца, затем медленно, будто во сне, перевела взгляд на браконьера.

– А мы не кончились? – спросила она тускло.

***

Чёрное Дерево устало лёг на землю. Плотно приложив ухо к земле, он прислушался, о чём она говорила. Но ничего не понял. Какие-то голоса гудели далеко внизу… Или далеко наверху… Или просто далеко… Он не понимал ничего… Он хотел спать. На него навалилась невыносимая усталость…

Он перевернулся на бок и увидел перед собой очертания незнакомого человека, тело которого было словно подсвечено изнутри. Человек казался очень высоким, лениво и невесомо продвигался между ветвистыми деревьями, но не задевал ни одну ветвь.

– Зачем ты пришёл сюда? – спросил незнакомец.

Странно, но за последнее время это был первый человек, с которым Чёрное Дерево не хотел драться. Это было первое живое существо, с которым ему хотелось спокойно поговорить. Но вот сказать Чёрное Дерево ничего не мог. Он словно был парализован.

– Зачем ты пришёл сюда? Разве это твой мир? – снова послышался вопрос.

– Я должен найти посланника, – прошептал с трудом Чёрное Дерево.

– Какого ещё посланника? Что за глупости? – Незнакомец недовольно качнул головой, и с его затылка рассыпалась копна длинных чёрных волос, разлившись по его телу, словно смола.

– Так было всегда. Воин, готовящийся к смерти, должен найти посланника, который отнесёт весть о грядущей смерти…

– Это было давно… Теперь ты совсем другой человек… Тебе не нужны никакие посланники…

– Но традиции…

– Традиции иногда обманывают. Времена меняются и складывают новые традиции. Но тебе не нужны сейчас традиции…

– Как же так? Без традиций нельзя. Я наверняка знаю…

– Ты ошибаешься. Тебе не нужны традиции. Тебе нужна помощь.

– Помощь? – прошептал Чёрное Дерево. – Разве я нуждаюсь в помощи?

– Ты болен.

– Я болен? – На его глазах навернулись слёзы. – Нет, я вполне здоров… Я готов идти дальше.

– Дальше некуда, мой несчастный друг. Дальше только смерть.

– Я не боюсь смерти, – покачал головой Чёрное Дерево.

– Я знаю. У тебя нет причин бояться смерти. Ведь ты уже умер, – незнакомец улыбнулся, глаза его засверкали.

– Разве я умер?

– Человек по имени Пётр умер.

– Но я не Пётр. Меня зовут Чёрное Дерево.

– Пару дней назад тебя звали Пётр…

– Этого не может быть!

***

Ближе к вечеру Дагва Хайтювек наткнулся на труп зарезанного солдата, чуть дальше он обнаружил тушу освежёванной овчарки.

– Братцы, сюда! – позвал он Лисицына и второго солдата.

– Что такое?

– Наш сумасшедший оказался сильнее, чем мы думали… Если ко всему этому вообще можно отнести слово «сильнее». Тут что-то другое, – сказал Дагва.

Облепленное мошкарой и червями тело собаки выглядело ужасно. Солдатик отвернулся.

– А вы всё про баб по дороге сюда… – начал было Дагва, но остановился.

– А ведь он и впрямь воин, – проговорил Лисицын. – Он, пожалуй, потягается в ловкости с кем угодно. Мы ему не пара, как говорится. Только на расстоянии мы «снимем» его.

– Что сделаем?

– У нас есть шанс убить его только на расстоянии. Из винтовки. Из автомата. Но не в рукопашном бою. С Петром творится нечто необъяснимое. Это не укладывается ни в какие рамки, – отозвался Лисицын, направился к трупу солдата Ямочки и уже через плечо бросил: – Вы можете поверить, что городской человек, никогда не занимавшийся спортом, не только начал стрелять наверняка, но и смог вдруг расправиться с хорошо натренированной собакой? Я не могу… И не хочу показаться вам пессимистом, но мы вряд ли нашими силами справимся с этим… монстром…

Марина

Она посмотрела на Матвея.

– Сходила бы ты к воде, – шепнул он, наморщив лоб, и Марина увидела в лице этого дикого человека неожиданное глубокое сострадание.

– Зачем? – спросила она и перевела взгляд на старого тувинца. – Зачем?

– Умная вода, добрая вода, – послышался голос старика.

– Я как заново родился, хоть обмылся слегка. Я слыхал про такие места, – сказал Матвей, – тут надобно…

– Что надобно? – спросила громко Марина, повернувшись к нему.

Матвей пожал плечами.

Она ухмыльнулась.

– Ладно, хуже не будет.

Она сделала несколько шагов, как бы проверяя свои силы. Осмотрелась, прислушалась к звукам леса. Всё успокаивало. Синее небо плыло высоко над верхушками покачивавшихся лиственниц.

Марина медленно пошла по тропинке. Шаг за шагом на неё опускался покой, которого она не знала прежде.

– Что это? Чудо? Нервы? Природа?

Она даже остановилась, чтобы прислушаться к собственному телу. Откуда-то снизу доносился едва уловимый плеск воды. Марина пошла дальше, снова и снова останавливаясь и прислушиваясь. Из глубин леса на неё начали надвигаться деревья, густо увешанные тряпичными лоскутьями. Лоскуты шевелились на неслышимом ветру, покачивались, гипнотизировали своими почти невидимыми движениями.