По лезвию ножа - Маркус Сэйки

– Гектор!

Обернувшись, вышибала заметил, как приятели проникли в бар и смешались с толпой. Он немедленно вернулся к двери.

– Где Родни? – спросила Карен.

– Ему нездоровится, и я пообещал прикрыть, – смущенно ответил Гектор. – Всего-то пара часов осталась, надеюсь, вы не возражаете…

– Я хотела, чтобы ты отвел меня к машине… – поморщилась Карен.

Гектор вынул рацию.

– Сейчас Кевина или Джо позову.

Кевин и Джо – бармены. Перед закрытием от гостей отбоя нет, все спешат пропустить по последней. Если забрать из зала одного, второй в одиночку не справится, посетители будут недовольны, выручка сократится. Предчувствие предчувствием, но глупостей делать не стоит.

– Ладно, забыли, – сказала она. – Ничего со мной не случится.

– Точно?

Карен кивнула, доставая брелок с перечным аэрозолем, на котором настоял Дэнни.

– Конечно.

Гектор ободряюще подмигнул ей и повернулся к очереди.

Нырнув под бархатный канат ограждения, Карен зашагала по Онтарио-стрит. Обнаженные плечи тут же покрылись мурашками. Скоро придет время курток, шарфов, свитеров – неизменных принадлежностей чикагской зимы.

Хмурый шатен не шел из головы. Кто он? Многолетнее общение с любителями спиртного отточило ее инстинкты: в странном типе было нечто угрожающее.

Тут за спиной послышались шаги: тяжелые, приглушенные, мужские. Надо было все-таки позвать бармена. Карен сжала баллончик с аэрозолем. Хотелось обернуться, но страх не позволял. Может, побежать? На высоких каблуках далеко не убежишь, а если это действительно мужчина из бара, он догонит ее без особого труда.

Карен свернула на Франклин-стрит. «Форд-эксплорер» стоит в конце квартала, в переулке. Добраться до него, и все будет в порядке.

Тяжелые шаги приблизились. Нет, до машины не успеть! Во рту пересохло. Карен обернулась, оперлась о стену дома, зажав в руке перцовый аэрозоль. Навстречу шел высокий мужчина, лицо которого мешала рассмотреть ночная мгла. Рука с баллончиком задрожала. Карен хотела закричать: центр города, люди рядом, кто-нибудь придет на помощь. Шаг, еще один, и тут проехавшая мимо машина ярко осветила незнакомца.

Глубокие морщины на лбу, запавшие глаза… Понятно, почему шаги такие осторожные: возраст все-таки, мужчине уже за семьдесят. Шагая по улице, он зябко кутался в плащ.

Девушка фыркнула и едва не рассмеялась, чувствуя, как спадает напряжение. Ну и что, что незнакомец с первого этажа посмотрел на балкон? Всем хочется попасть в VIP-зону.

Покачав головой, Карен пошла дальше. Стоянки в переулке не было, но полиция закрывала глаза на служебный транспорт. Главное, чтобы жалоб не поступало. Свет фонаря падал на лобовое стекло внедорожника. Все в порядке – машина на месте. Карен устремилась к «форду», проговаривая в уме рассказ о своих страхах. Подробности явно не помешают: надо упомянуть и про морщинистое лицо старика, и про дурацкий плащ.

Вдруг от стены отделилась тень и бросилась к Карен. Девушка охнула и вытащила перцовый аэрозоль. Сомнений не было: он, незнакомец из бара. Он настиг Карен раньше, чем ее палец нащупал кнопку. Нажать, скорее, чтобы из баллончика вырвалась струя слепящего яда!

Не сработал…

Мужчина схватил Карен за предплечье, заломил руку за спину: локоть и плечо обожгла резкая боль. Обтянутая перчаткой ладонь зажала рот. Девушка вдохнула кислый запах кожи и сигарет. Ключи выпали из онемевших пальцев.

– Во-первых, – обжигая горячим дыханием, прошептал незнакомец, – сними аэрозоль с предохранителя.

Карен чуть не плакала: перед нажатием кнопку баллончика надо было сдвинуть в сторону! Все произошло так быстро… Перед глазами замелькали жуткие картины: ее изнасилуют и бросят в темном переулке со спущенными до колен трусиками. Девушка попыталась вырываться, но нападавший обладал какой-то нечеловеческой силой: бицепсы просто каменные.

– Успокойся, крошка! – насмешливо проговорил незнакомец. – Сегодня я тебя не обижу. Но будь осторожна: Чикаго – опасное место для женщины.

Не давая Карен осознать услышанное, мужчина, не ослабляя захвата, прижал ее к стене. Со стороны казалось, что они танцуют какой-то странный вальс. До грязных кирпичей остался один шаг, как вдруг рука разжалась, и Карен упала на землю. В лодыжки впился колючий гравий, и она взвизгнула от неожиданной боли: даже крика не получилось. Отпустил… Карен приготовилась отбиваться, набрала в грудь побольше воздуха: придется кричать…

Нет, не придется: нападавший уже отошел. На перекрестке он остановился, повернулся к Карен. Боже, какие широкие плечи! Парень демонстративно бросил что-то, громко звякнувшее об асфальт. Ключи, это же ключи от машины!

Он вышел на Франклин-стрит и растворился во мгле.

Хотелось рыдать, растянуться в грязи переулка и орать во всю глотку, выпустив на волю крик, томящийся в груди. Карен всегда раздражали беспомощные девицы, даже в кино. Последние несколько лет жизнь была тихой и спокойной, хотя девушка росла с двумя хулиганистыми старшими братьями. Они приучили ее к тому, что «крутые девочки не плачут».

Ее не обидели, не изнасиловали и даже не ограбили. Карен не понимала, что с ней случилось. Впрочем, осознание, как и слезы, могло подождать.

Она поднялась, опираясь рукой на грязную урну. Поясница болела, но ноги держали. Наверняка останутся синяки – мелкие, бордовые, братья ласково называли такие «вишенками». Слава Богу, переломов нет.

Поправка: падая, она сломала каблук.

Почему-то это рассмешило. Карен захохотала, стоя посреди грязной аллеи. Хохот получился громким, надрывным, неестественным: в нем звучала паника.

«Возьми себя в руки, Карен! Никаких истерик посреди улицы. Подними ключи, беги к машине, открой дверцу и заведи мотор. А потом, если захочешь, устраивай истерику!»

Прихрамывая, она дошла до перекрестка, подняла с тротуара ключи. Из клуба вывалилась компания: мелькали стройные девичьи ноги, звенел беззаботный смех. Молодые люди стояли метрах в двухстах от Карен, но как будто на другой планете.

Огни машин на Лейкшор-драйв сливались в размытые переплетающиеся ленты света, словно на фотографии с длинной экспозицией из рекламного проспекта.

Карен судорожно нажала на педаль газа, и «эксплорер» рванул вперед.

Зеленая подсветка приборной панели.

Щелчок отключенной магнитолы.

Реклама маникюрного салона на Бельмонт-авеню.

Деревья, растущие вдоль дороги, переплетающиеся тени уличных фонарей…

Потом Карен вдруг оказалась у дома и чисто автоматически стала искать место для парковки, даже поворотник включить не забыла! Секунду назад ее сознание волочилось за телом, как воздушный змей на веревочке, а теперь половинки воссоединились. До квартиры оставалось метров десять. В гостиной горел свет, комната хорошо просматривалась с улицы, и Карен вдруг поняла, насколько они с Дэнни беззащитны. Слежку так легко не заметить! Следил же за ней незнакомец…

А вдруг он до сих пор следит?

Страшная мысль пронзила как мощный электрический разряд. Девушка резко обернулась, почти уверенная, что шатен стоит у машины.

Нет, никого.

«Вот паникерша!»

Спрятав ключи в карман, Карен распахнула дверцу. Забыв о сломанном каблуке, выбралась из салона, потеряла равновесие, ударилась коленом о бампер, содрогнулась от сильной боли. Скинув туфли, она, прихрамывая, побежала по газону босиком: скорее, скорее! Подъездная дверь: голубой ключ. Вошла – захлопнула – открыла. Дверь на лестницу – синий ключ. Вверх по ступенькам.

На середине пролета глаза заволокло слезами. Слившись воедино, страх и облегчение образовали новое чувство, названия которому сразу не подобрать. Вцепившись в перила, она проползла остаток пути, услышала, как открылась дверь в квартиру, и сквозь пелену слез увидела силуэт Дэнни. Он протянул руки, и Карен упала в его объятия. В душе рухнула невидимая плотина: девушка зарыдала, лихорадочно вцепившись в рубашку любимого.

Включив свет во всех комнатах, Дэнни с Карен сидели на кухне. Лампы горели везде: в коридоре, над плитой, в кладовке с распахнутой настежь дверью. Карен наслаждалась теплом: теплом чашки чаю, теплом выпитого виски, теплом обнимавших ее рук Дэнни. Тепло помогало.

Карен, захлебываясь слезами, сообщила обо всем еще в прихожей и повторила свой рассказ на кухне. Картер внимательно слушал, время от времени успокаивая: «Не бойся, я с тобой». Карен выплакалась, рукав футболки Дэнни насквозь промок. Сбросив напряжение, она почувствовала себя лучше. Ободряла дверь, запертая на три замка.

– Боже, я чувствую себя так… – запнулась она, подыскивая нужное слово, и выбрала самое легкое, – глупо.

– Ты ни в чем не виновата.

– Оставила машину в темном переулке, пошла без провожатых…

– Ш-ш-ш! – Дэнни ласково погладил ее руку. – Больше ничего не случилось? Может, в больницу?