Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 - Эдвард Дри

Вернувшись на свои позиции, японцы оценили результаты ночной атаки. По японским оценкам, были убиты около восьмидесяти солдат противника, захвачено десять винтовок, три легких и два тяжелых пулемета. В целом результаты были признаны успешными, и позже эта атака стала считаться образцовым примером ночного боя, основанного на наступательном духе[116]. Но в ретроспективе батальонные офицеры считали, что было бы лучше использовать все силы роты в одном сосредоточенном ударе, чтобы полностью уничтожить хотя бы один советский укрепленный пункт, чем проводить тремя взводами три отдельные атаки.

Утром 19 августа все еще шел холодный дождь, но, несмотря на это, боевой дух японских солдат был высок. Ночью они нанесли советским войскам такой сильный удар, что день 19 августа прошел тихо[117]. Спокойствие нарушили только несколько небольших перестрелок. Уже в сумерках 7‑я рота открыла огонь из гранатометов и легких пулеметов по советским солдатам, которые в количестве около сотни человек пытались подобраться к позициям японцев. Противник быстро рассеялся и отступил. Позже, около 23:00, советские войска внезапно открыли огонь из пулеметов по низменности, которая находилась далеко впереди перед позициями 6‑й роты. Потом у советских позиций начали взрываться ручные гранаты. Бойцы 6‑й роты на высоте 754 с удивлением наблюдали за этим, а потом поняли, что напуганные советские солдаты решили, будто японцы снова подбираются к их позициям, и на самом деле стреляют по теням. Это сильно развеселило японских пехотинцев. Но на следующее утро, 20 августа, Советы сделали свой ход.

Квантунская Армия оказалась не в силах разгромить советские войска у Номонгана, но не могла выйти из боя, не уронив своей репутации главной силы, противостоящей советской экспансии на Дальнем Востоке. И поэтому штаб Квантунской Армии вынужден был предоставить генерал–лейтенанту Комацубаре силы для ведения боя на истощение. В первые три недели августа боевой опыт 2‑го батальона 28‑го полка был типичным для большинства японских войск в районе Номонгана/Халхин — Гола. Они сидели в окопах, сражались и умирали, все время находясь, как сказано в журнале боевых действий, «в соприкосновении с противником».

5. Советский блицкриг

Ошибки японской разведки

20 августа в 6:30 утра «большое количество» советских самолетов начало бомбить и обстреливать позиции артиллерии 2‑го батальона. Это была лишь часть из 250 самолетов (в том числе 150 бомбардировщиков), участвовавших в ударе, который стал началом давно ожидаемого советского общего наступления[118].

С конца июля японская разведка перехватывала советские сообщения о готовящемся наступлении. Однако подробности о масштабе и времени наступления оставались неизвестны[119]. Советские атаки проводились 1 и 2 августа, а позже — 7 и 8 августа, и некоторые аналитики японской разведки полагали, что это и есть итоги советских августовских наступлений. На самом же деле, в первом эшелоне советских войск для предстоящего наступления было сосредоточено две стрелковых дивизии, две мотоброневых бригады, семь артиллерийских полков и три кавалерийских дивизии. Силы второго эшелона состояли из еще одной стрелковой дивизии и пяти мотоброневых или танковых бригад. Эти силы были сосредоточены на 50-километровом фронте и почти вдвое превышали оценки японской разведки[120].

Тактическая внезапность, достигнутая Советами, во многом была заслугой советской службы тыла. Японские штабные офицеры не могли поверить, что Красная Армия сумела сосредоточить такие силы, потому что огромные расстояния до советских ж. д. станций исключали такую возможность. Организовать снабжение советских войск в районе Номонгана было возможно только при использовании грузовиков. 1‑я армейская (фронтовая) группа, сформированная в ходе боевых действий у Номонгана, располагала более 2600 грузовиками (в том числе 1000 топливозаправщиков). Но 750-километровый путь от станции Борзя к Номонгану требовал для адекватного снабжения такой группировки войск около 5000 грузовиков. В середине августа генерал Жуков получил из европейской части СССР еще 1625 грузовиков, но даже это едва позволило обеспечить транспортировку достаточного количества грузов для готовившегося наступления, назначенного на 20 августа. Такое количество грузовиков было просто за пределами понимания японских штабных офицеров.

Примерно за две недели до советского наступления плохая погода и пониженная видимость мешали усилиям японской воздушной разведки. Но с 12 августа установилась в основном ясная погода. 19 августа японские пилоты обнаружили сосредоточение советских машин на западном берегу Халхи, но 20 августа их донесения еще анализировались в штабах[121]. Потенциально важные разведданные, собранные нижестоящими подразделениями, такими как отделения или взводы, недостаточно быстро докладывались в вышестоящие штабы, вероятно, в том числе и потому, что при штабе батальона не было офицера разведки для оценки такой информации.

Японские оперативные планы на случай наступления противника предусматривали нанести поражение советским войскам в оборонительном бою на японских позициях, за которым должно было последовать контрнаступление на уровне армии, результатом чего должен был стать охват советских флангов. Таким образом, японцы считали, что они способны отразить любое советское наступление, после чего возобновить свои наступательные операции против ослабленных советских войск[122].

Советские сковывающие удары

После советского воздушного налета, длившегося час[123], позиции 2‑го батальона начали обстреливать 14 (по японским оценкам) советских орудий. Первые же снаряды порвали телефонный кабель, нарушив связь подразделений батальона со штабом и вышестоящим командованием. В отсутствие взаимодействия между батальоном и полковой артиллерией советская артиллерия могла сосредоточить огонь на японских позициях, «почти уничтожив их», не опасаясь контрбатарейного огня[124]. Обстрел длился 3,5 часа, разрушая японские укрепления и засыпая солдат в них песком и обломками.

В перерывах между обстрелами советские пехотинцы проводили разведку боем японских позиций. В 9:00 советские солдаты из 602‑го стрелкового полка атаковали высоту 742, но огонь тяжелого и легкого пулеметов и гранатомета, из которого стрелял сержант с наблюдательного поста, остановил продвижение противника в 100 м от японских позиций. Японцы обрадовались, увидев, что советские солдаты бросили свой тяжелый пулемет «максим» и побежали. Но секунду спустя снаряд советского танка уничтожил наблюдательный пост, тяжело ранив сержанта и превратив в обломки его гранатомет[125].

С юга под прикрытием огневого вала начали наступление 12 советских танков, двигаясь к японским позициям от высот Моко и угрожая обойти фланг 6‑й роты. Батальонной артиллерии пришлось прекратить борьбу с советской артиллерией и отражать танковую атаку, чтобы предотвратить окружение левого фланга батальона. Танки отступили, но советский артиллерийский обстрел продолжался с нарастающей интенсивностью. По японским оценкам 2‑му батальону противостояли около 700 советских пехотинцев при поддержке 15 танков и 75 орудий.

Позже после полудня взвод 6‑й роты, обеспечивавший левый фланг всего батальона, координируя свои действия с пулеметным взводом сержанта Танимуры, прижал огнем вражескую пехоту, занявшую дефиле в 500 м от позиций взвода.

В 17:00 четыре советских танка атаковали позиции 6‑й роты. Японские противотанковые отделения под прикрытием огня батальонных пулеметов, смогли подойти достаточно близко к танкам, действовавшим без поддержки пехоты, и поджечь один танк ручными гранатами. Остальные три танка отступили к высотам Моко. Но спустя четыре часа эти три танка появились снова, чтобы отбуксировать горящий танк к своим позициям. Японцы пытались помешать огнем винтовочных гранат, но не смогли предотвратить эвакуацию танка.

Противник также прощупывал оборону основных позиций батальона в районе высоты 754. В полдень около двадцати советских солдат из 603‑го стрелкового полка подошли к правому флангу 5‑й роты, но японцы огнем гранатометов и ручными гранатами отогнали их. В 13:20 еще тридцать советских пехотинцев пытались провести разведку левого фланга роты, подойдя на тридцать метров к позициям роты, прежде чем японцы ручными гранатами отогнали их.

К северу около ста советских пехотинцев попытались продвинуться в 1000‑метровый разрыв между позициями 5‑й и 7‑й рот. Взвод младшего лейтенанта Такасимы на возвышенности у высоты 742 огнем легких пулеметов и гранатометов рассеял противника, помешав его попытке проникнуть в периметр обороны батальона.

Японцы успешно отразили эти попытки разведки боем, но советская пехота выполнила свою задачу сковать японский центр, чтобы советские танки могли завершить окружение. Неизвестное количество вражеской бронетехники из 6‑й и 11‑й танковых бригад и 8‑й мотоброневой бригады прошло на юго–восток мимо левого фланга японских войск под прикрытием длительного артиллерийского обстрела, после чего советские танки повернули на северо–восток, чтобы перерезать японские маршруты снабжения. В журнале боевых действий появляется зловещая запись: «подвоз боеприпасов, продовольствия и воды будет крайне затруднен»[126].