Секретное досье - Лен Дейтон

Лунный свет проникал в маленькую гостиную: мебель старая и удобная, в камине установлен электрокамин с пластмассовыми поленьями, а на диване разбросана какая-то одежда. Внезапно громко пробили часы. Мюррей прошел в коридор. На лестнице кто-то уронил листы голубой линованной писчей бумаги. Я знал, что дом пуст, но мы крадучись продолжали обход до 21.28.

Все полицейские, за исключением двух, которых оставили присматривать за домом, расселись по машинам. Игорный клуб, объяснили мы им, распустили в последнюю минуту. Мы с Мюрреем прошли по улице, чтобы выпить «кофе» в одном из дворцов «Эспрессо» – резиновые растения и такие же булочки. Угрюмая молодая официантка, обмахнув вонючим кухонным полотенцем стол, сказала: «Два каперчини», – затем вернулась к трем молодым людям в черных куртках из искусственной кожи и в джинсах с настоящими заклепками, чтобы продолжить разговор о мотоциклах.

13

Водолей (20 января – 19 февраля). Обратите особое внимание на обеспечение страховки. Романтическое увлечение может помешать выполнению обязательств перед обществом.

Мы с Мюрреем поговорили обо всем, кроме работы. Будь этот высокий, с развитой мускулатурой мужчина на несколько лет моложе, он стал бы героем Джона Осборна. Мюррея с его крупным, квадратным и костлявым лицом легко было представить как полковым старшиной, так и лидером стихийной забастовки.

Действовал он умело и реагировал на приказы таким образом, что почти открыто критиковал свое начальство этой самой эффективностью. Он напомнил мне одного из тех сержантов, которые муштруют будущих офицеров. Волосы у него плотно прилегали к шишковатому черепу. Глаза Мюррея, тонкие щелочки, окруженные морщинками, словно он постоянно щурился на яркий свет, улыбались без вызова. В отличие от Чико улыбка Мюррея не свидетельствовала о стремлении присоединиться к другим людям – она подчеркнуто отделяла его от них. Мы поговорили о Бертольде Брехте и Указе 1937 года об огнестрельном оружии. Мюррея позабавило, что я прощупывал уровень его знаний. Армия мирного времени ему не нравилась, и это я понял: в ней не было места для человека, носившего в кармане томик Кьеркегора в мягкой обложке. Сержанты пытаются разговаривать, как офицеры, а офицеры – как джентльмены, сказал он. В столовой полно мужчин, которые все выходные просиживают в кино и возвращаются с рассказами о вечеринках в загородных домах у реки.

– В георгианских домах, – уточнил Мюррей, а он обожал красивые здания. – Единственные георгианские дома, в которых они когда-либо бывали, – это дома времен Георга Пятого вдоль окружного шоссе.

К тому времени, когда мы вернулись в дом 42, отпечатки пальцев там сняли, фотографы выполнили свою работу и прибыли Чико и Росс. Россу не понравилось мое внезапное возвышение, и свой отдел он задействовал, вероятно, через Найтли. Чико в твидовом полупальто походил на букмекера. Я обратил внимание, что на подбородке у него снова высыпали прыщи, которые я называл «икорной сыпью». Он и Росс крутились в теплице, когда мы подошли. Я услышал слова Росса:

– У меня они вообще не вышли, думаю, были ранние заморозки.

Чико что-то возразил, сославшись на своего садовника, затем мы все двинулись в дом номер 42.

Если судить по комнатам первого и второго этажей, более нормального дома нам не найти. Старая поломанная мебель, лысые ковры и засаленные обои. В ультрасовременной кухне имелся отличный запас продуктов, как свежих, так и консервированных, и приспособление, которое измельчало отходы и смывало их в канализацию. Ванная комната наверху необыкновенно хорошо оснащена для Англии – душ, весы, розовое зеркало и мощное рассеянное освещение. В одной комнате на первом этаже, оборудованной под контору, стояла в углу деревянная телефонная будка со стеклянными окошками и маленьким устройством, вмонтированным в диск телефона. При включении оно не позволяло телефоном пользоваться.

На полках осталось несколько книг: Тезаурус Роже, руководство по бизнесу, толстый фолиант в синем переплете, французское издание «Планов крупных городов мира с основными дорогами и выездами», «Дорожный атлас Автомобильной ассоциации», железнодорожное расписание и словарь Чэмберса.

Картотечные шкафы были настолько новыми, что краска скрипела. Внутри лежали несколько сотен пустых картотечных карточек. Я вышел в оклеенный обоями в розочку коридор и поднялся наверх. Обычную лестницу между вторым и третьим этажами убрали. Дешевая некрашеная деревянная лестница упиралась в тускло освещенный четырехугольник в потолке. Мюррей и Чико уступили мне в деле восхождения. Росс находился внизу, все еще проверяя телефонные книги на предмет подчеркиваний, пометок и отсутствующих страниц. Я шел по растрескавшейся лестнице. Когда моя голова поднялась над уровнем пола третьего этажа, я увидел то, о чем говорил полицейский фотограф. Свет нескольких голых 25-ваттовых лампочек падал на неровный деревянный пол. Тут и там оштукатуренные стены были серьезно повреждены и виднелась кирпичная кладка, закрашенная неподходящей клеевой краской. Я поднял свои четырнадцать стоунов в люк и усилил тусклое освещение своим фонариком. Заглянул в каждую из деревянных комнатушек. В некоторых имелись окна с видом на вымощенный булыжником внутренний двор – центральную часть дома, выстроенного в виде полого квадрата. Окна, выходящие на улицу, были полностью заложены кирпичом. Чико с горящими глазами поднялся ко мне: в одной из комнат он нашел пару спортивных тапочек, бело-голубых, десятого размера, и у него появилась теория насчет этого дома.

– Маленький частный зоопарк, сэр. Тетя моего двоюродного брата, герцогиня Винчестерская, разрешила ему построить такой, сэр. Жутко интересно. Вот это комната, где готовят еду, сэр. Эти надраенные ведра, сэр, все до ужаса чистые. Я помогал ему в течение многих выходных, сэр. Потом однажды у нас была там потрясающая вечеринка. Жаль, вас там не было, уверен, вам понравилось бы.

Кадык Чико выпячивался все сильнее по мере того, как все пронзительнее становился его голос.

Я пытался выполнить самую трудную работу, о какой когда-либо слышал. Помогали мне розовод-любитель внизу и беженец с королевской трибуны. Отличная команда для противостояния вооруженной и готовой к войне половине мира.

– Это прямо как зоопарк моего друга, сэр.

Конечно, в пользу мнения Чико говорило многое. В мрачной, похожей на камеру комнате, где мы стояли, имелась маленькая плита, топившаяся коксом, железная дымовая труба уходила в стену. В углу высилась стопка старых армейских сковородок. Полы были отскоблены добела. Сквозь немытое окошко я посмотрел на блестящий внутренний дворик, на грубые оштукатуренные стены с выбоинами и трещинами и на стенные лампы, забранные металлической сеткой.

– В точности как у моего друга, сэр.

Тот, чьим другом был Чико, не нуждался во враге. Я кивнул.

Дождь судорожно хлестнул по оконному стеклу, и еще один самолет проложил путь по влажному, затянутому облаками небу. Я попытался его разглядеть, но оконная рама позволяла смотреть только вниз. Я прошел по коридору и за тяжелой деревянной дверью увидел самую странную комнату в доме.

Это было одно из самых больших помещений – примерно 20 на 25 футов. В центре на полу стоял тяжелый металлический резервуар для воды 8 на 8 футов и высотой 5 футов. В нем было на четыре фута воды. Пол – небрежно застелен водонепроницаемой тканью.

– Там что-то есть! – закричал Чико.

Он ковырял в воде подобранной в саду палкой. Полиции понадобился почти час, чтобы извлечь со дна резервуара все части магнитофона и какие-то ремни. Внизу находился кинооператор с Шарлотт-стрит и два человека из судебной лаборатории Управления уголовных расследований, и я решил отдать им это место на несколько часов.

Птицы проснулись, и виднелась тонкая полоска сырого рассвета, когда я налил себе чашку кофе «Блу маунтин» со сливками и отправился в постель, имея перед Элис задолженность по служебным запискам и все же найдя время перевести пятерку Адему на его охрану фауны. С моей точки зрения, я тоже был фауной.

Принимая на следующее утро душ, я по-прежнему чувствовал себя усталым. Я выбрал подходящий темно-серый в полоску костюм из шерсти и нейлона, белую рубашку к нему, носовой платок в кармашек, простой коричневый галстук и коричневые туфли в качестве бунтарского штриха. Надо отдать в починку те коричневые брюки.

В такси я прочел «Стейдж». Мы регулярно помещали маленькое рекламное объявление, чтобы держать Долби в курсе событий. Оно гласило: «Гастролирующая труппа «СОЛО». Девушки-танцовщицы (военный номер), очень высокий мужчина для мимических ролей для определенных городов Мидленда. Присылайте подробные фотографии. Новый спектакль в Лондоне уже укомплектован. Крайне нуждаемся в сценариях. Звоните мисс Варли. Долби кастинг».

Элис поддерживала контакт с Долби, находившимся в зоне активных действий, но даже без хозяйской шифровальной книги было совершенно ясно, что она действует независимо от меня. Такси свернуло в Скотленд-Ярд. Комиссар полиции занимал очень большую угловую комнату. Кожаные кресла здесь были старые и блестящие, но отделка отличалась яркостью и вкусом. На одной стене доминировал эстамп Стаббса в дорогой раме, изображавший мужчину и лошадь; под ним потрескивал и вспыхивал на сыром угле открытый огонь. В окно со множеством переплетов виден был ползущий по Вестминстерскому мосту транспорт. Крепенький черный буксир тянул по маслянистому потоку воды караван из груженных землей барж, а подо мной на набережной коротышка в рваном мокром плаще пытался засунуть сложенный велосипед в багажник такси. Комиссар распространялся насчет этого дома. Он обладал начальственными манерами того рода, по которым трудно сказать, какая именно деталь заставила его страдать и заставила ли вообще. Он в третий раз завел речь про несправедливость – в его устах это слово звучало иронически – того, что Шарлотт-стрит даны неограниченные фонды. Я дважды сказал ему, что мой кабинет уместится у него под столом, а вид из моего окна открывается на засиженный мухами магазинчик деликатесов. На сей раз я позволил ему произнести всю речь целиком, не перебивая, а сам выкурил за это время две сигареты. Помедленнее он заговорил, дойдя до того, что мы бесплатно использовали ОРПП и лабораторию научно-судебной экспертизы, не получив права на обыск, и как мало я знаю об этом. Если бы этот старик знал половину того, что было известно Долби, он спятил бы. Я немедленно принял твердое решение урезать участие Чико в том, что касается наших незаконных действий. Он, несомненно, был самым болтливым и не самым деликатным. Комиссар вторгся в мои грезы.