Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

более двадцати лет расспрашиваю о нем всех приезжих из Якутска, да все напрасно.

«Неужели Семен Иванович ничего не сказал жене, вернувшись тогда из Кильдемцев?» — недоумевая подумал Федор.

— И мой покойный муж кого только не спрашивал о сыне купца Гаврильева. Где только не искал его!

«Она ничего не знает», — поразился Федор.

«Похоже, неспроста приехал к нам этот человек, — подумала Ульяна. — Наверно, когда-нибудь бывал у нас…»

— Ты раньше бывал у нас? — спросила она.

— Да как-то один раз, — не очень охотно ответил Федор, — Давненько, правда.

— Давненько? Сколько лет прошло?

— Годов двадцать с лишним.

— Значит, когда дочь наша еще была жива… — Ульяна вытерла слезы.

— Она что… умерла? — дрогнувшим голосом спросил гость.

— Двадцать две зимы назад… Умерла, моя ненаглядная, моя единственная, милая моя доченька. Была бы она жива, разве мучилась бы я так? — Старуха заплакала навзрыд.

Фекла видела, как у приезжего еще ниже склонилась голова. Потом он сделал движение рукой — видно, смахнул слезу.

— Двадцать две зимы, сказали? — неожиданно весело переспросил гость и поднял голову.

— Двадцать две… — еле выговорила хозяйка. — Видел бы ты ее… Такой красавицы нигде не было, а вот счастья не дал господь… Подослали к нам злые духи шамана, прикинулся он купеческим сынком. Погубил Майю и сгинул…

— Никакого шамана не было, — прервал старуху Федор. — Это я к вам приезжал.

Фекла тихо вскрикнула не от страха — от неожиданности и удивления.

— Тогда я обвенчался с Майей… — Федор протянул к Ульяне руки. — Разве старик вам ничего не сказал?

— Ты сын Гаврильева? — пролепетала Ульяна, дрожа всем телом.

— Федор я, Федор! Старик-то приезжал к нам в Кильдемцы… — Федор стал рассказывать, как Харатаев навестил их в Кильдемцах и как отрекся от дочери за то, что она отказалась порвать с мужем.

Вначале Ульяна никак не могла взять в толк, о чем ей говорит человек, назвавшийся мужем ее дочери. Кильдемцы… купец Иннокентий… Да-да, старик ездил тогда именно в Кильдемцы. Вернулся он ни с чем…

Федор даже вспомнил, какой масти была лошадь — пегая, с черной гривой. На задней правой ноге — белый чулок. Приметная лошадка!

— Господи… — еле слышно промолвила старуха, чувствуя, что этот человек говорит правду. — Так кто же ты?

Федор опять повторил, кем он ей приходится и как случилось, что они только теперь увиделись.

— Господи… — повторяла Ульяна. — Отрекся от родного дитяти… Мне ничего не сказал… Господи, господи!..

Фекла, стоя у печки, тоже плакала.

— И шаманы солгали, проклятые… А она была жива-здорова, моя ненаглядная. Хотела домой, к своей матери.

Федор подал Ульяне воды.

— Так где же она теперь, моя доченька?.. Почему ничего не говоришь? — Старушку продолжало трясти.

Федору пришлось рассказать, где и при каких обстоятельствах девять лет назад он расстался с семьей, сколько времени потратил на розыски жены и сына.

— Так у меня внучек есть? — воскликнула Ульяна сквозь слезы…

— Да…. Старик ваш покойный видел его. Семенчик…

— Сколько ему сейчас?

— Восемнадцатый пошел.

— Были бы живы, давно бы навестили меня, — всхлипывая, говорила Ульяна.

Фекла поставила на стол вскипевший чайник, расставила чашки.

За ужином Ульяна ни о чем не спрашивала Федора. «Пусть поест с дороги спокойно», — подумала она.

После ужина гость начал готовиться к отъезду.

Хозяйка остановила его:

— Ночью и путникам полагается спать. За это не взыщут твои начальники, — разговаривала теперь Ульяна с ним как с родным. Ей еще о многом хотелось расспросить его: как случилось, что он тайком, подобно вору, увез из-под родительского крова свою законную жену? Где жили они до Кильдемцев? Почему покинули родину и уехали на край света, в тайгу, где копают золото?..

Готовый выслушать самые тяжелые упреки, Федор поведал все, что желала знать страдающая мать. Но добрая умная Ульяна ни в чем не стала упрекать Федора, почувствовав материнским сердцем, что Федор не меньше страдает от неизвестности и нет для него большего счастья, чем встреча с Майей, ее дочерью, и Семенчиком. Ульяна поняла, как сильно любили друг друга Майя и Федор.

Уйдя к себе после ночного разговора с зятем, Ульяна до утра проплакала.

Утром, прощаясь, Федор сказал:

— Как только разыщу наших, сообщу немедля. Или сам приеду. А если они тут появятся, дайте мне знать в Якутск, в милицию.

— Ты тоже не пропадай. Найдешь их или не найдешь, приезжай. Кроме тебя, у меня ведь никого… Не забывай старуху.

Когда Федор запрягал в сани лошадь, к нему подошла Фекла.

— Ищи Майю, пока не найдешь, — строго сказала она. — Я все еще живу в этом доме только потому, что не могу забыть ее доброту. И старуха вся извелась. Нет ни одного дня, чтобы не вспомнила о дочери и не плакала. А как мы живем, ты сам видел. Не дай бог никому так жить. В несчастье Ульяны виновен ты. Больше никто! Вот ты и разыщи Майю! Умри, но найди!..

IX

По наслегам и улусам пошли слухи, будто на востоке, на Аянском тракте, появились бандиты. Одни верили, другие сомневались.

Богачи, бывшие наслежные князьки, улусные головы, с надеждой ждали восстановления старой власти.

О красном отряде Семена Владимирова, посланном на восток, знало только областное начальство.

Перед самым Новым годом к Иннокентию в Кильдемцы пожаловал нежданный гость. Это был Федорка Яковлев.

Иннокентий сделал вид, что обрадовался ему, и засыпал вопросами: «Откуда? Куда? Почему так долго не заглядывал?»

Вислогубый, загадочно улыбаясь, важничал:

— За делами некогда по гостям разъезжать.

— Какие же у тебя дела при нынешней-то власти? Большим начальником стал?

— Большим. Только большевики тут ни при чем. Хочу обрадовать: не пройдет и месяца, как все переменится к лучшему.

— Да что ты говоришь?! — Иннокентий вытянул морщинистую шею, готовый слушать новости.

— Большевиков вот-вот прогонят.

Иннокентий махнул рукой. Наслышался он подобных разговоров, теперь они только раздражали его.

— Поздно, братец. Пословицу знаешь? Потерянного не найдешь, ушедшего не вернешь, утонувший не вынырнет, мертвый не воскреснет.

— Иногда и мертвые воскресают.

За чаем Федорка «разоткровенничался»:

— Мы уже сколотили огромную армию. Большевики сунулись было к нам, да все до единого полегли в снегу. Пять тысяч одних трупов.

Купец сокрушенно покачал головой:

— Опять кровь… Мало пролили ее? Никак не уйметесь.

— Выгоним из Якутии коммунистов и заживем припеваючи. Еще лучше, чем раньше.

— Дай то бог! Но что-то плохо верится. У здешних большевиков за спиной Россия! У них орудия, аэропланы…

— А у нас — Япония, Америка. И орудий тоже навалом! Знаешь, сколько их у нас? — Вислогубый наморщил лоб. — Триста сорок штук из Японии прислали. На