Отрезок пути - Iris Black

Валяться в постели до утра мы себе позволить не можем, поэтому приходится быстро приводить себя в порядок и одеваться. Северус, как всегда, одевается со скоростью профессионального аврора. По словам бабушки, папу и маму на курсах заставляли одеваться с секундомером. Мол, каждая секунда дорога, если что-то срочное. Причем, папа бил все рекорды, а мама едва укладывалась в положенное время. Ну, а я, как известно, на нее похож.

– Ты сегодня сам себя превзошел, – замечает Северус, наблюдая за моими попытками зашнуровать ботинок.

– Ну… – я несколько секунд размышляю, что бы такое сказать, и высокопарно изрекаю: – Я всего лишь хотел отдать тебе дань уважения.

– Если бы ты всем ее отдавал таким способом, у тебя была бы сногсшибательная репутация, – немедленно реагирует он.

– Мне вполне достаточно, если моя репутация будет такой в твоих глазах, – заявляю я, разобравшись, наконец, со шнурками.

– На этот счет можешь не беспокоиться, – заверяет Северус и притягивает меня к себе.

Через несколько минут мы вызываем Лауди. Казалось бы, подобное происходит не впервые, но эльф смотрит на нас так неприязненно, что даже Северус удивленно поднимает брови. Спрашивать, в чем дело, я почему-то не решаюсь. Северус тоже ничего не говорит, только кивает на дверь.

До гриффиндорской башни мы добираемся в молчании. Я чувствую себя так, словно попросил своего должника об услуге, которая ему в тягость, но которую никто другой оказать не может. Возле прохода Лауди манит меня пальцем и, понизив голос, сообщает, что скоро, возможно, я смогу увидеть Хелли и Рэмси. Давно пора! Я его еще на рождественских каникулах об этом просил, а уже пасхальные не за горами. Возможно, они мне и скажут, что с ним происходит.

В гостиной я обнаруживаю Джинни, Лаванду, Парвати и Симуса, которые явно меня поджидают.

– Два часа ночи! – сообщает Джинни и сует мне под нос наручные часы. – Где ты был?

– Очередное взыскание. Предупредить возможности не было, извините.

Это я, конечно, вру. Но слишком уж сегодня было много всякого рода неожиданностей, вот у меня и вылетело из головы, что ребята могут волноваться. Странно, галеон вроде не нагревался…

– Мы так и подумали, поэтому не пытались с тобой связаться, – говорит Джинни, смягчаясь.

Ага, вот и объяснение!

– Ты, надеюсь, не у Кэрроу был? – обеспокоенно спрашивает Лаванда. – Выглядишь как будто здоровым…

– У Снейпа. А он, как вы знаете, в отличие от Кэрроу, предпочитает либо извлекать из студентов пользу, либо вообще не иметь с ними дела.

– Нам, во всяком случае, это только на руку, – замечает Парвати.

– Слушай, Невилл, – неуверенно говорит Симус, переминаясь с ноги на ногу, – я, конечно, понимаю, что ты хочешь спать и все такое… Но тебе не кажется, что мы как-то сдали в последнее время? Уже давно ничего не предпринимали. Ты еще до Рождества обещал, что мы Амикуса, как сестрицу, из игры выведем, а в итоге…

Он прав. Последнее, что мы сделали, – это по инициативе Джинни и с помощью Пивза полностью разгромили классы ЗОТИ и маггловедения. Но это было почти три недели назад. Кэрроу, конечно, трогать сейчас нельзя. Мы несколько раз подстраивали им мелкие пакости, вроде падений с лестницы, вот они и взяли моду повсюду таскать с собой эльфов для пущей безопасности. А эльфов подставлять я ни за что не буду.

– С Кэрроу не вариант, я ведь объяснял.

– Да я понимаю, – отмахивается Симус, – и все-таки…

– Он прав, – насупившись, говорит Джинни. – Я уже давно твержу, что пора их встряхнуть.

– Каюсь, виноват, – признаю я, и тут мне в голову приходит интересная мысль: – Как вы смотрите, друзья, на то, чтобы выйти, наконец, из тени?

Джинни, Симус, Лаванда и Парвати обмениваются недоуменными взглядами.

– Свяжитесь с Энтони и узнайте, сколько ему нужно времени, чтобы нарисовать более или менее адекватный портрет. Все зависит от того, что он ответит.

С этими словами я ухожу в спальню. Глаза уже сами закрываются. А вставать, как всегда, рано.

1 – В описываемый период ни о каких однополых браках, разумеется, не могло быть и речи. Впервые они были признаны на общенациональном уровне в Голландии в 2001 году, а в Швеции – только в 2009 году. Однако и в Голландии (с 1998 года), и в Швеции (с 1995 года) существовал закон о зарегистрированных однополых партнерствах, не подразумевающих, понятное дело, усыновление детей. Но ради красного словца не грех немного преувеличить, тем более, Невиллу едва ли могут быть известны такие тонкости.

(прим. авт.)

Глава 54. Еще хуже, чем я думал

Сегодня нас ждет очередная отработка в Запретном лесу, или, иными словами, теплая компания наших приятелей кентавров. По-моему, неплохая награда за труды праведные.

Таких рож я у Кэрроу давно не видел – они чуть не спятили на месте! Да и как им было не спятить, когда с утра они обнаружили в Большом зале портрет Дамблдора, нарисованный прямо на стене? Энтони постарался. Как выяснилось, на пристойный портрет ему требуется как минимум несколько дней, а на просто похожий – достаточно часа. Ну, а нам ничего особенно гениального и не надо. Нам надо нечто узнаваемое. Энтони, правда, мрачно заявил, что ни один уважающий себя художник после такого не позволил бы ему даже почистить свои ботинки. А, по-моему, получилось здорово. Даже Северус оценил и сказал, что Энтони самое место в Высшей художественной школе в Риме. Потом я передал ему эти слова – от своего имени, разумеется – и Энтони признался, что туда после Хогвартса и собирается. Уверен, что он поступит, хоть требования там и высокие. Помимо очевидного таланта нужны еще и ТРИТОНы по заклинаниям, арифмантике и трансфигурации, и минимум «В» за СОВ по зельеварению и гербологии. Не представляю, зачем все это нужно художникам, но не сомневаюсь, что у Энтони все получится.

Подумать только, он даже сумел заставить портрет немного двигаться – сурово сдвигать брови и многозначительно поднимать вверх указательный палец! Терри, правда, настаивал на среднем, но я решил, что этот парадоксальный элемент сведет на нет общее впечатление. Пока Энтони трудился, мы украшали стену надписью «Армия Дамблдора». В общем, очень мило получилось.

Просить о помощи Лауди я не рискнул, опасаясь, что он испепелит меня взглядом. Пришлось обращаться к Пивзу и Миртл. Оказалось, что так даже лучше. Во-первых, именно Пивз помог нам попасть в «надежно» запертый Большой зал. Во-вторых, они вдвоем следили за Кэрроу и, случись что, кто-то из них мог задержать их, а кто-то – сообщить нам. К счастью, этого не понадобилось. Кэрроу весь день гонялись по школе за все тем же Пивзом и здорово вымотались, поэтому спали, как убитые.

Наверное, это странно, что я вот так решил раскрыть карты, да еще и после того, что узнал о нашем бывшем директоре. На самом деле, первым моим желанием было вообще поменять название, чтобы наша организация не имела никакого отношения к этому человеку. Но потом подумал, что это не имеет смысла. Мы уже привыкли так называться, да и ребята не поняли бы. В конце концов, название «Армия Дамблдора» мы когда-то выбрали не столько из любви к нему, сколько потому, что именно этого больше всего на свете боялся Фадж. Сейчас Фаджа нет, но ведь и Волдеморт боялся Дамблдора, это все знают. Следовательно, и его приспешников он должен был пугать.

Что же касается нашего инкогнито, то никакого смысла оно уже давно не имеет. Когда все время и возмущаются, и попадаются одни и те же люди, несложно прийти к определенным выводам. Северусу это решение, кажется, не слишком понравилось, но спорить он почему-то не стал, только пообещал, что взыскание назначит раньше, чем Кэрроу отойдут от шока. Что, собственно, и сделал.

В пещере мы с комфортом устраиваемся на шкурах и не без облегчения желаем доброй ночи Хагриду, который в этот раз даже не предлагает составить ему компанию. Лауди приносит нам с кухни пиво и бутерброды – видимо, в благодарность за то, что мы не дергали его во время налета на Большой зал.

В самый разгар лекции по прорицаниям и астрономии Ронан вдруг замирает и обрывает фразу на середине.

– Тихо! – командует он и прижимает палец к губам.

– Ты же не хочешь сказать, что… – Фиренце тоже замолкает и смотрит на нас с таким ужасом, что я моментально все понимаю.

Буквально через пару секунд раздается стук копыт и в пещеру заходит гнедой кентавр. Он обводит нас свирепым взглядом и недобро усмехается.

Джинни до боли вцепляется в мою руку. Мне и самому хочется в кого-нибудь вцепиться. Все помнят, в каком невменяемом состоянии была Амбридж, когда Дамблдор забрал ее у кентавров. О том, что, если бы не Грауп, та же участь ждала бы Гарри и Гермиону, тоже каждому известно. Поэтому ребята жмутся друг к другу и смотрят на Магориана – а я не сомневаюсь, что это именно он, – с откровенным испугом. Мне тоже дико страшно. Я покрепче сжимаю волшебную палочку, хоть и понимаю, что он прострелит мне руку из своего арбалета прежде, чем я ее вытащу. И хорошо, если только руку и только мне.