Воители безмолвия. Мать-Земля - Пьер Бордаж

Монреаль убрал меч, подхватил Жека под мышки и посадил себе на плечи. Потом два жерзалемянина направились к двери.

Марти колебался недолго и последовал за ними. Демон понимал, что если он останется в комнате один, то быстро потеряет своего носителя-человека. В момент, когда его планы были готовы осуществиться, внезапное вмешательство жерзалемян нарушило их. В ожидании. лучших времен оставалось надеяться на защиту этих людей, увеличивая вероятность выживания, чтобы исполнить свой план позже. Главным было не потерять связи с маленьким анжорцем. Демон принял меры предосторожности и имплантировал в мозг Марти программу перехода. Если дела пойдут не так, как предусматривалось, он подготовил возможность смены носителя и переселения в мозг Жека. Для этого Марти было достаточно поцеловать мальчугана в губы, быть может, во время сна. Хотя тело ребенка более уязвимо, чем тело взрослого, оно имело свои преимущества. Никто не станет подозревать чистое и безгрешное существо восьми или девяти лет…

Маленькая группа вышла в темный проулок. Москва, разведчик, шел шагах в двадцати впереди. Ножны меча колотились о его ноги. Звезды скопления образовывали сверкающую спираль в небе Франзии. Белый диск Жер-Залема окрасил крыши Неа-Марсиля в светло-вишневый цвет.

— Как мы попадем на корабль? — спросил Марти.

— Твоя голова вроде брюха снежного медвигра — она ненасытна! — вздохнул Шанхай. — Сядем в автобус. Лучший способ не привлекать лишнего внимания…

— Даже с кровавыми пятнами на одежде?

Жерзалемянин бросил взгляд на свой комбинезон.

— Какие пятна?

Только тут Марти и Жек заметили, что пятна исчезли, как и жерзалемяне несколько минут назад в кабинете Йемы-Та. Шанхай повернулся к Жеку, восседавшему на плечах Монреаля.

— Готов биться об заклад, что принц гиен спрашивает себя, как мы становимся невидимыми.

На самом деле маленького анжорца с момента выхода из здания терзала не эта тайна, а непонятное поведение Марти, которого он считал своим старшим братом. Лицо молодого сиракузянина превратилось в отвратительную, демоническую маску, когда Йема-Та предложила ему заплатить маленьким компаньоном за клеточный перенос. Несколько секунд Жек не узнавал Марти де Кервалора, и его охватило ужасающее чувство, что он находится рядом с чудовищем. Он понял, что в молодом человеке сосуществовали два Марти и один из них, притаившееся чудовище, не испытает никаких колебаний, пожертвовав компаньоном ради достижения одному ему известной цели. Этого Марти теперь следовало опасаться, как ядерной чумы.

— Шелам сказал: вы используете заклятия, — заговорил сиракузянин.

Двое жерзалемян расхохотались. Жек ощутил, как под ним сотрясаются плечи и грудь Монреаля.

— Идеи гока, — презрительно сплюнул Шанхай.

Корабль Глобуса был крохотным: не более тридцати метров в длину и четырех метров в высоту. Он мог спокойно разместиться в трюме «Папидука». Компактный овоид ровного бронзового цвета без единого иллюминатора, стоящий на пяти прямых опорах. Стекло на пилотской кабине, округлом наросте на носу, и входной тамбур были единственными отверстиями в сверкающем корпусе, на корме которого синел голографический глобус.

Светло-серый полумрак франзийской ночи скрадывал формы. Резкие лучи парящих прожекторов освещали вход в ангар, незамысловатую деревянную конструкцию, накрытую волнистым металлическим листом. Люди, одетые в те же белые комбинезоны, что Москва, Шанхай и Монреаль, возились у подножия летательного аппарата. Одни грузили металлические ящики на эскалатор, другие проверяли герметичность прокладок тамбура, третьи возились с заправочными шлангами, а четвертые, вооруженные светометами, патрулировали ангар, наблюдая за погрузкой. Вонь горючего наполняла влажный теплый воздух. Перспектива вновь оказаться в жестяной банке не радовала Жека, по-прежнему сидящего на могучих плечах Монреаля.

Трое жерзалемян и их два протеже не встретили никаких трудностей, пока добирались из сердца старого города до стоящего в стороне квартала, где находился корабль. Автобусы Неа-Марсиля были практически пусты в этот поздний час, к тому же представители избранного народа, которых легко узнавали по характерному облику и длинным ножнам, сплетенным из кожи, вызывали у франзиан суеверный страх. Уроженцы планеты, даже шеламы и бандиты, обходили их стороной и избегали столкновений. А если пьяный турист провоцировал их, достаточно было пронзительного взгляда черных глаз, чтобы успокоить неосторожного человека. Если этого визуального предупреждения оказывалось мало, то такой человек быстро падал на землю, пронзенный мечом в горло или живот.

Монреаль поставил Жека на бетонную поверхность. Они вошли в ангар, обогнули горы ящиков у подножия корабля и направились к спиральной лестнице, ведущей в комнату, сквозь прозрачные стенки которой виднелись две подвижные фигуры. Они поднялись по узким ступенькам и вышли на металлическую площадку с перилами. Сверху они видели весь ангар. Округлый бок корабля походил на скалистый холм, отполированный водой. Они вошли в узкую комнату, освещенную ярким светошаром. Здесь были лишь трехногие табуреты и большой деревянный стол, на котором возвышался сине-зелено-охряный глобус.

— Добро пожаловать, принц гиен!

На лице помощника сияла широкая улыбка, выражавшая радость и веселье. Робин де Фарт встал, но не решился сделать то, что ему подсказывало сердце, а именно горячо обнять Марти. Хотя он ощущал себя в шкуре отца, который встречает блудного сына, его душевные порывы разбивались о рифы разума. Теперь он понимал, почему жерзалемяне ввели в свой язык понятие вечного противостояния между головой и сердцем, между интеллектом и чувствами, и руководствовались им в своих поступках.

Марти ударил кулаком по столу. Глобус покачнулся.

— Я должен был понимать, что это похищение затеяли вы, сир де Фарт! Мы уже почти заключили соглашение с контрабандистами!

— Гнев царит в сердце и голове нашего молодого друга, — заявил Сан-Фриско, держа Жека на руках. — Обещания Йемы-Та сродни ногам умирающего: они сохраняют силу всего несколько мгновений. Решение послать людей принял я. Принц гиен слишком дорог моему сердцу, а вмешаться внутри «Папидука» я не мог, не объявив войны людям Папиронды. И в столкновении с видуком никто бы не выиграл — ни я, ни принц гиен.

— Это ты убил двух часовых, поставленных у моей двери? Ты отомкнул дверь? — спросил Жек.

— Скажем так — эти два гока случайно подвернулись под мой кинжал, а замки «Папидука» я научился вскрывать очень давно, несмотря на любой код…

— И твои люди следили за нами на улицах Неа-Марсиля?

Сан-Фриско поставил Жека на металлический пол.

— Вижу, что принц гиен наделен наблюдательностью…

— Почему они не были невидимыми?

— Дар невидимости дан нашим предкам священным словом абина Элиана, — ответил Сан-Фриско. — Но оно утеряло свою колдовскую силу с течением веков. Некогда каждый, принадлежащий к избранному народу, мог оставаться невидимым столько времени, сколько хотел. И именно в таком состоянии они перемещались с мира на мир… Сегодня мы можем поддерживать невидимость всего несколько секунд. И то ценой огромного потребления энергии. — Потом повернулся к Шанхаю: — У вас не возникло проблем?

— Франкфурт никогда не увидит космин, — пробормотал жер-залемянин. — Отравленные ногти Йемы-Та не оставили ему никаких шансов…

— И что же теперь предложите вы? — злобно спросил Марти. Жек понял, что чудовище, спрятавшееся в сиракузянине, все чаще покидало свое логово.

— Через два часа мы отправляемся на Жер-Залем, — сказал Сан-Фриско. У него был глухой голос, он явно переживал гибель Франкфурта.

— У меня нет намерения отправляться на Жер-Залем, я собираюсь на Мать-Землю! Как и Жек!

— А я лечу с Сан-Фриско, — поспешно сказал мальчуган. Интуиция подсказывала ему, что именно на Жер-Залеме, на ледяном булыжнике, где жил избранный народ, предоставится возможность продолжить путешествие. Но в любом случае он сделал бы все возможное, чтобы не остаться наедине с Марти.

— Этим парнишкой руководит разум, Марти, — вмешался в разговор Робин де Фарт. — В одиночестве, без денег у вас нет никаких шансов покинуть Франзию. Поскольку князь Сан-Фриско проявил доброту, приглашая нас, хотя мы гоки, отправляйтесь вместе с нами. Вам повезет увидеть собственными глазами самый удивительный спектакль, доступный человеческому глазу: пролет космин, небесных странниц. Событие, которое случается раз в восемь тысяч лет… Это путешествие задержит нас не более чем на тридцать дней.

Смена поведения Марти была столь же удивительной, как и внезапной. Демон мгновенно понял, какой линии поведения ему следует придерживаться.

— В таком случае, принц Сан-Фриско, я с радостью принимаю ваше приглашение. Я чувствую определенную ответственность за Жека и постоянно опасаюсь, что с ним что-то случится.