Преторианец. Тетралогия - Даурен К. Баймышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он замолчал, наверное, что-то вспомнил, я воспользовался паузой в его речи.
— Вы не продавайте медали, я поговорю с ребятами, думаю, мы сможем скинуться в кубышку общества ветеранов. По крайней мере, могу сказать за себя, что я так сделаю. Может мне непосредственно Вам как нибудь помочь?
— Я мзду не беру, мне за державу обидно! — Его лицо дернулось, а потом разгладилось, когда я предложил помощь непосредственно этому человеку, видно, что он не сдался и продолжает бороться. — Спасибо за сопереживание, если поможешь обществу ветеранов, то этого будет достаточно, а остальное будет излишним. Как нибудь справлюсь не в первой, так что не стоит. Ты главное запомни одну вещь, которую я тебе скажу, и не совершай моих ошибок. Запиши эти слова себе в подкорку головного мозга: «Герой нужны только в час нужды народа, а когда беда проходит стороной, людская память их быстро забывает и выкидывает на помойку. Не гонись за титулом „Герой“, ими обычно становятся будущие трупы, которые об этом не знают, просто постарайся выжить в бойне, чьё имя „война“».
— Обязательно запомню ваши слова, спасибо за мудрость. Мы поможем обществу ветеранов, это не правильно, когда продают боевые ордена и медали, чтоб ветеран мог свести концы с концами. А сейчас, мне нужно идти.
Он не стал ничего говорить, а просто с кряхтением встал, видно, что любые телодвижения доставляют ему муки, которые он терпит по принципу «не могу, но надо», у этого человека поистине мифриловый стержень внутри. Он протянул мне руку, я аккуратно её пожал, а после этого пошел на выход, хватит с меня на сегодня блошиных рынков. Мои глаза стали смотреть на людей по-другому, они тащат последнее из дома на продажу, чтоб можно было купить простой синтетический хлеб или пищевой картридж. Поэтому и появляются такие блошиные рынки.
Мы гуляли с Эшли до самого вечера, после чего пошли в детский дом, в котором ей осталось пробыть еще два года, а потом она должна будет сама решать, что ей делать. Пока мы гуляли, я написал много писем преторианцам, с которыми мы общались, после пересказа истории, которую мне пришлось услышать, они там чуть ли не бучу подняли. Обычно на военную службу идут в достаточно зрелом возрасте, когда человек смотрит на вещи как прожженный циник, а его сердце очерствело, проблемы и несчастья такими людьми воспринимается с точки зрения: «Это произошло не со мной и значит это не мои проблемы». Касательно преторианцев, тут дела обстоят по-другому — это бывшие подростки, которые потеряли абсолютно всё, и им пришлось испить чашу боли и отчаяния до дна, поэтому их сердце не очерствело до конца и многие из них, когда видят такого человека, то примеряют его беды на себя.
Многие решили помочь и настроили постоянные отчисления в общество ветеранов, но сначала мы проверили эту некоммерческую организацию, те ли это люди за кого они себя выдают. В наше время нельзя верить на слово никому, даже себе. Все эти дела решались попутно, пока мы гуляли с Эшли, а потом шли в сторону детского дома. Я привел Эшли перед самым комендантским часом, мы в этот момент стояли в холле детского дома.
— Ты главное возвращайся, хорошо? Даже если тебя сильно ранят, как того человека на блошином рынке ты мне все равно нужен, я всё равно буду тебя ждать.
— Эшли, ты сама понимаешь, что говорить что-то конкретное, в данный момент будет тяжело, но всё равно я пообещаю тебе вернуться. Ты тогда беги к себе, меня тоже завтра ждет тяжелый день. Просто считай, что ты меня отпустила, чтоб я к тебе вернулся.
Она стояла и смотрела в мои глаза, и я чувствовал, что Эш не хочет меня отпускать, но не мы диктуем правила, а этот дикий мир, в котором мы живем. Поэтому нам приходится прощаться с дорогими нашему сердцу людьми и только остается надежда, что мы еще встретимся.
— Ты только береги себя, а я буду ждать. — Она подпрыгнула и ожгла поцелуем меня в щеку.
После чего развернулась и побежала наверх, чтоб я не видел, что она плачет от того, что опять мне нужно уходить. Пошел к выходу из детского дома и попрощался с вахтером, после чего отправил часть моих накоплений на счет детского дома, думаю, Анна Павловна сможет найти им лучшее применение, чем я на линии фронта. Только зеленые глаза провожали одинокую фигуру преторианца, которая растаяла в ночном воздухе города как дымка.
Глава 11
Я своим крылом тебя укрою, а врагов твоих заставлю горевать.
(BDK)Время: Начало февраля 3543 года.
Место: Система Альдаран. Планета Фобос.
Утро встретило меня, раскрашивая облака в разные цвета, лежал на постели в гостинице и смотрел в окно на белые облака, как они всегда спешат за горизонт, хотя их никто не гонит. Встал и потянулся всем телом, легкая разминка и поход в душ, чтоб привести себя в порядок. Вот теперь можно и собираться. Пришлось немного попотеть, чтоб самостоятельно залезть в боевой скафандр, но легкое шипение оповестило меня о герметизации, раз мы не на боевом задании то можно и открыть лицевой щиток, даю короткую команду, и забрало открывается.
Провел диагностику и пошёл на выход. Через пару минут я стоял на улице, а мое лицо обдувал холодный ветер, вокруг лежал выпавший за ночь снег и вдалеке были слышны звуки работающих дроидов, чистку улиц еще никто не отменял. Повернул голову к небу и посмотрел, как в мою сторону по небу летит флаер, пока ждал, решил проверить почту, просмотрел на пустой список новых сообщений. Значит, должны скинуть оповещалку
