Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. - Г. Костырченко

Тем временем в МГБ началась фабрикация «дела ЗИСа», которое решили «увязать» с еще одним «делом», возбужденным еще в январе 1949-го в отношении арестованного тогда еврейского литератора и члена ЕАК С.Д. Персова. Из его показаний было известно, что, подготавливая в 1946–1947 годах для американской печати серию очерков «Евреи завода Сталина в Москве», он познакомился с Эйдиновым, который организовал его поездку на предприятие и помог провести интервью с евреями — передовиками производства. Кроме того, обнаружилось, что во время посещения завода американским послом Смитом Эйдинов рассказал ему о технических возможностях правительственного автомобиля «ЗИС-110». Оснований для ареста последнего, таким образом, набралось предостаточно, 18 марта 1950 г. его забрали на Лубянку, хотя уже с весны 1949-го он работал на другом предприятии.

В сценарии Абакумова Эйдинов был представлен ключевым фигурантом дела, предводителем еврейских националистов на ЗИСе, ответственным за «сбор секретных сведений» для американцев. Для подкрепления версии о шпионском следе в апреле была арестована М.С. Айзенштадт (Железнова), журналистка, часто бывавшая на заводе и тесно сотрудничавшая с ЕАК и американскими изданиями. В обвинительном заключении по «делу ЗИСа» потом появится следующая формулировка:

«Установлено, что еврейское националистическое подполье, действовавшее в СССР под прикрытием Еврейского антифашистского комитета, в своей вражеской работе стремилось найти поддержку националистов, свивших себе гнездо на Московском автомобильном заводе. Активные участники этого вражеского подполья Михоэлс, Персов, Айзенштадт, действуя по указаниям из Америки, посещали завод, завязывали нужные связи, использовали их в преступных целях»[1387].

Возможно, что мастера мистификаций с Лубянки намеревались соответствующим образом интерпретировать не только контакты Эйдинова с деятелями ЕАК, но и его родство с бывшим секретарем ЦК КП(б) Белоруссии Г.Б. Эйдиновым и заместителем министра авиационной промышленности С.М. Сандлером. Если это действительно было так, то можно предположить, что руководство МГБ в случае получения директивы сверху не исключало возможности трансформировать «дело ЗИСа» в крупномасштабный «сионистский заговор» в промышленности и соответствующим образом к этому готовилось. Однако этот «проект», как, впрочем, и многие другие подобного рода «заготовки» госбезопасности, так и не был востребован Кремлем.

Допрошенный в 1955 году бывший заместитель начальника следственной части по особо важным делам К.А. Соколов рассказал, что сразу же после ареста Эйдинова Абакумов распорядился в буквальном смысле «выбить» из него показания о шпионской, вредительской и националистической деятельности. Поэтому в ходе первого допроса Эйдинов подвергся «мерам физического воздействия» (истязанию резиновыми палками), что мотивировалось необходимостью быстрого получения от него «чистосердечного признания». Помимо Эйдинова в течение нескольких месяцев арестовали десятки других работников завода, в том числе инспектора при директоре М.М. Кляцкина, начальника управления капитального строительства Г.Э. Шмаглита, начальника производства П.М. Мостославского, начальника отдела труда и зарплаты В.М. Лисовича, начальника производственно-диспетчерского отдела А.И. Шмидта, известного автоконструктора Г.А. Сонкина, заместителя главного металлурга М.А. Когана, главного конструктора Б.М. Фиттермана, директора комбината питания Б.Ю. Персина, начальника медсанчасти Д.Я. Самородницкого и других «еврейских националистов». Только непосредственно на заводе, не считая вспомогательных непроизводственных подразделений (медсанчасть, клуб и т. д.), взяли под стражу 48 человек, в том числе 42 еврея[1388]. Некоторых из них, в том числе Кляцкина, Лисовича, Шмаглита, как и Эйдинова, подвергли пыткам.

Наряду с политическими подследственным инкриминировались и чисто уголовные преступления, а также «вредительско-подрывная работа»: умышленное занижение производственных планов, выпуск дефектных автомашин, строительство за счет средств завода личных дач, расхищение продуктов, предназначенных для питания рабочих, и т. д. Эйдинову, кроме того, вменили в вину проведение у себя в кабинете антисоветских сборищ, на которых критиковалась политика партии и советского государства. В подтверждение этого следствием приводились, в частности, зафиксированные ранее негласной агентурой высказывания Е.А. Соколовской, работавшей до ареста главным ревизором завода. Утверждалось, что однажды в беседе со своими единомышленниками-«сионистами» она заявила:

«Советским евреям не нужен маленький неблагоустроенный Биробиджан. Это унизительно для еврейского народа. Нужно создать союзную еврейскую республику в Крыму или на территории бывшей республики немцев Поволжья».

Собранные Лубянкой «доказательства» «преступной деятельности» «группы буржуазных еврейских националистов» на ЗИСе были в юридическом плане не только легковесны и несостоятельны, но и имели в значительной степени сомнительное происхождение. Поэтому «дело» рассматривалось военной коллегией Верховного суда СССР на закрытом заседании. Председательствовал на нем генерал-майор юстиции И.О. Матулевич. Эйдинову и девяти его подельникам — Мостославскому, Лисовичу, Персину, Кляцкину, Самородницкому, И.М. Блюмкину, А.З. Финкельштейну, Э.Л. Лившицу, Л.С. Беленькой (двое последних — руководители главснаба Минавтотракторпрома) был вынесен смертный приговор. Большинству остальных осужденных определили максимальные сроки заключения в лагеря и тюрьмы. Фиттерману, например, предстояло провести ближайшие 25 лет в особом лагере МВД СССР.

Эйдинова расстреляли 23 ноября 1950 г. Не избежала наказания и русская жена Эйдинова, Р.Г. Филиппова, которой вначале, что называется, без свидетелей попеняли за то, что «связалась с жидом», а потом объявили о высылке на пять лет в Казахстан.

В один день с Эйдиновым казнили Айзенштадт (Железнову), Персова, а также главного редактора ЕАК Н.Я. Левина, которого обвинили в том, что он поручил Персову собрать информацию о столичном автозаводе им. Сталина и потом переправил ее в США. Хотя формально эти трое проходили по другим делам, но фактически они стали жертвами все того же «дела ЗИСа», которое, таким образом, по количеству загубленных человеческих жизней (13 казненных) не уступает «делу ЕАК». Пострадавшие «зисовцы» были реабилитированы 1 октября 1955 г., после чего те из них, кто сумел выжить, обрели свободу.

Массовые репрессии, направленные главным образом против евреев, имели место и на других предприятиях автопромышленности. Еще в августе — декабре 1949 года на Ярославском автомобильном заводе, производившем дизельные двигатели, местная госбезопасность арестовала десять членов так называемой буржуазно-националистической троцкистской группы, в том числе Р.Э. Каплана, М.М. Рабиновича, М.Я. Лимони, А.А. Булатникова и И.Я. Коппеля, осуществлявших якобы широкомасштабную вредительскую деятельность. На допросах они показали, что вели «антисоветские разговоры» о том, что под прикрытием борьбы с антипатриотизмом в стране развивается русский нацизм и пропаганда умышленно подчеркивает преобладание евреев среди космополитов, поощряя тем самым антисемитизм. От арестованных также было получено «признание», что руководил преступной группой главный инженер завода А.М. Лившиц (между прочим, талантливый специалист, награжденный в 1948 году Сталинской премией). Впрочем, заслуги эти не приняли в расчет, и 25 марта его также водворили в тюрьму[1389].

Тем не менее большей части пострадавших от чистки руководителей предприятий Министерства автомобильной и тракторной промышленности все же удалось избежать арестов, отделавшись изгнанием с работы и исключением из партии. Пожалуй, первой жертвой такого «легкого» антиеврейского поветрия в отрасли стал директор Московского завода малолитражных автомобилей А.М. Баранов. Еще в начале 1948 года его с позором уволили, обвинив в том, что начиная с 1919 года он скрывал свою национальность и настоящие имя и отчество (Абрам Моисеевич), «незаконно» называя себя Алексеем Михайловичем. Но массовый характер подобного рода действия приняли начиная с 1950 года. 3 января перестал быть директором карбюраторного завода в Ленинграде А. Окунь. В последующие месяцы лишились своих должностей начальник Государственного института по проектированию заводов автомобильной и тракторной промышленности И.Б. Шейнман, директор Ирбитского мотоциклетного завода Е.Р. Мишурис, главный инженер Харьковского тракторного завода Я.И. Невяжский и другие руководители[1390].

Среди тех, кто подвергся тогда нападкам, унижению и остракизму, был Я.С. Юсим, смещенный 12 мая с поста директора Куйбышевского подшипникового завода (4-й ГПЗ). Этот незаурядный управленец, в 1937 году возглавивший столичный 1-й ГПЗ им. Л.М. Кагановича, в 1941-м быстро и организованно провел эвакуацию производственных мощностей завода и рабочих в Куйбышев и там возглавил вновь созданное предприятие. После войны 4-й ГПЗ стабильно выполнял план и считался во всех отношениях передовым. В 1948-м в Куйбышеве даже вышла книга А. Ивича «Второе рождение», рассказывавшая о достижениях завода под руководством Юсима. Потом под названием «Путь в гору» она была переиздана в Москве, причем в самый разгар антикосмополитической кампании, что имело самые неблагоприятные последствия для Юсима, невольно нарушившего главный принцип существования человека-«винтика» в тоталитарном государстве: «не высовывайся». С подачи куйбышевских областных властей 14 апреля 1949 г. в записке Маленкову заместитель начальника отдела машиностроения ЦК И.Д. Сербин[1391], на котором лежит значительная доля вины за раздувание антисемитизма в промышленности, обвинил Юсима в порочной кадровой политике. Однако тот, будучи вынужденным смириться с увольнением ряда ближайших своих помощников еврейского происхождения, все же удержался тогда в директорском кресле, отделавшись выговором «за непартийное отношение к подбору и назначению кадров». Однако такой паллиатив ненадолго успокоил Сербина, которого Сталин поставил в 1950-м во главе отдела машиностроения ЦК. В ответ на такую высокую оценку вождем его деятельности Сербии в том же году сначала направил Маленкову список из 17 евреев, когда-то назначенных Юсимом на руководящие должности на 4-м ГПЗ, а потом добился позорного изгнания того с завода. Заслуженного хозяйственника, чье имя еще недавно гремело на всю страну, отправили в подмосковный Серпухов директором строившегося там заводика по производству инвалидных мотоколясок. Не перенеся обид и унижений, Юсим серьезно заболел и вскоре умер[1392].