Трудные дети (СИ) - Людмила Молчанова

   - А для чего?

   - Что для чего?

   - Для чего ты приходишь сюда?

   Я открыла рот, чтобы сказать что-то весьма колкое и едкое, что вроде бы крутилось на языке, но так не издала ни звука. Моргнула, затем еще раз, потом еще, а Рита сидела напротив и терпеливо ждала ответа, который, казалось, и так знала.

   - Я тебе мешаю?

   - Нет, Саша, что ты! Ты никогда мне не мешала, я не говорила такого.

   - Тогда в чем проблема?

   - Ни в чем. Почему ты нервничаешь?

   - Я не нервничаю, - с напряжением проговорила я.

   - Нервничаешь. Но если тебе неприятен разговор, давай его отложим...

   - Да нет никакого разговора, Рита! Его нет! Не может быть по определению! У меня все прекрасно, а если ты искренне считаешь, что сюда приходят только для, чтобы опорожниться физически и морально, то ты ошибаешься! У меня все прекрасно, но если я тебе так мозолю глаза - прекрасно! - с хлопком ударила себя по коленям и решительно поднялась, широкими, давно несвойственными мне шагами направившись к выходу. - Всех благ!

   - Саша! Саша! Да погоди! Стой! - бежала вслед за мной Рита, но я стремительно вылетела из подъезда, не собираясь выслушивать ее очередной бред, который действовал мне на нервы.

   Я не позволяла никому копаться в своей душе, особенно таким чистюлям и праведникам, как Рита и ей подобные. Я никогда не сожалела о том, что делала, о чем думала. Всегда была собой, но это еще не означает, что я дам чужим белым и добреньким рукам себя препарировать. И ее сравнение...Я была нормальной. Самой что ни на есть нормальной. И все в моей жизни прекрасно - предстоящая свадьба, муж красивый, связи, деньги, красота, ухажеры...Все для меня. Но помощь мне не нужна.

   И я обиделась на Риту. Второй раз в жизни я на кого-то обиделась настолько, что не хотела видеть и слышать. Она звонила, присылала сообщения, но они так и стирались непрочитанными. Она приходила ко мне домой, но я просто не открывала. Избегала ее, забывала про нее и злилась.

   - Саша, это глупо, - увещевала меня Марго, выследившая меня у дверей универа. Я побыстрее проскользнула внутрь, надеясь улизнуть от нее, но девушка вцепилась как клещ. - Подожди, пожалуйста. Давай поговорим. Ну прости меня. Я не думала, что это тебя так сильно заденет.

   Я остановилась, и от неожиданности Рита влетела мне в спину, болезненно ойкнув.

   - Слушай меня сюда, - с угрозой развернулась и схватила рыжую за локоть, потащив к стене. - Меня твои тупые слова не задевали, ясно? Ты просто меня достала. И все! А теперь будь добра свалить куда там тебе требуется. Оставь меня в покое. О себе лучше позаботься, дура!

   - Саша, - робко коснулась она моей ладони, но я дернулась, будто меня ударили током. - Пойдем со мной. Тебе нужна помо...

   - Заткнись! - почти визгливо крикнула я. - Не доводи до греха. И уматывай! Живо!

   Отдернувшись, я убежала вглубь университета, мысленно надеясь, что рыжий кошмар меня не преследует .

   Глава 60

   При всей своей житейской недалекости, Рита многое замечала, чего у нее не отнять. Иначе бы вокруг нее не собиралось столько морально извращенных людей, уверенных, что она им поможет. Она ведь погружалась в проблему каждого с головой, сама вживалась "в роль".

   - Тебе надо было не на художника учиться, - как-то раз ворчливо заявила я. - А на психотерапевта. Хоть бы деньги платили.

   В моем случае Рита оказалась права и разглядела то, что я с особой тщательностью прятала от окружающих, потому что считала это слабостью. Правда заключалась в том, что я...устала. С каждым прожитым днем под одной крышей с Романом я все сильнее сомневалась, но не в правильности принятого решения, а в собственных силах. Стало невыносимо тяжело, а время до свадьбы тянулось и тянулось, как нескончаемая резина, и похоже, собиралось тянуться бесконечно.

   Чем тяжелее мне становилось, тем отчетливее встала перед глазами ситуация с Ксюшей. Сколько длилась та канитель? Пять, шесть лет? Подумать только, шесть лет бесконечной, выматывающей игры, с одной и той же маской, настолько тошнотворной, насколько претившей тебе самому. Я не думала, что это так тяжело - просыпаться за десять минут до пробуждения своего объекта, смотреть на него, вертеть в руках надоевшую до чертиков личину и понимать, что через десять минут оно проснется, улыбнется тебе и снова перекроет кислород, запечатает настоящее лицо, и на какое-то время придется забыть, где ты сам, а где твоя маска. Невыносимо трудно станет слушать этот голос с мягкими, добрыми нотками, и подстраиваться под этот голос, рассказывать мягким, несвойственным тебе тоном истории, которые никогда с тобой не случались, делиться мыслями, которые никогда не приходили тебе в голову и ждать...ждать, когда все, наконец, закончится и с лихвой окупится.

   И если бы точно было известно, когда этот кошмар закончится...Всего лишь. Точная дата, одна точная дата, и я бы собралась, взяла бы себя в руки, затянула ментальные пояса потуже, натянула бы приросшую к устам широкую улыбку и вытерпела. Хуже всего была неизвестность, сопровождающая нескончаемым потоком каких-то неприятностей и препятствий.

   Я даже опущу тот факт, что от моего мужа меня банально тошнило. Не всегда, справедливости ради стоит отметить. Он мог быть приятным и милым собеседником, когда рассказывал что-то про кого-то, но когда начинал делиться собственными мыслями и рассуждениями, которые не нужны были даром, мне хотелось его убить. И спустя какое-то время я даже радоваться начала тому факту, что секс для него не является вещью первостепенной важности. Мне легче было без секса прожить, чем смотреть в его лицо и делать вид, что вялые осторожные трепыхания доставляют мне неземное наслаждение.

   Про это я молчу. Я два года терпела его и потерпела бы еще, потому что Ромка был, по сути, безобидным и не видевшим дальше своего аристократического носа. Но никуда не делась его мегера-мамаша, доставлявшая адские муки своими попытками помешать нам пожениться. Честное слово, порой становилось забавно наблюдать за ее потугами, как будто муравей пытается сдвинуть с места бронепоезд. Но Наталья Дмитриевна мне досаждала, и хуже всего, Роман в ее диверсиях принимал активное и непосредственное участие. Хотя бы потому, что даже не понимал, где участвует.

   Будущая свекровь всеми правдами и неправдами старалась переключить внимание сына с меня на что-то другое. Или на кого-то другого. Она собственными лощеными ручками выбрала приличных, а главное, невыразительных и вялых девочек, которые подходили на роль невестки куда больше, чем моя излишне яркая персона. Они, по крайней мере, были не в состоянии перетянуть на себя одеяло интереса Герлингера-младшего, как это делала я, а значит, монархическая персона маман сохраняла монополию на сыночка.