Отрезок пути - Iris Black

– Защиту? – насмешливо переспрашивает она. – Да ты на себя посмотри! Весь в шрамах, главный мальчик для битья у Кэрроу… Какая защита, если вы и себя защитить не можете?

«Члены Ордена даже себя не могут защитить, не говоря о ком-то другом» – звучат у меня в ушах слова Северуса. Мерлин, она ведь его чуть ли не цитирует! Он что, разговаривал с ней об этом? Да нет, это просто невозможно, он не стал бы так рисковать! Видимо, он не зря считает ее одной из лучших своих учениц.

– К тому же, мы ведь не одни, – глухо говорит Астория. – Если я начну открыто заступаться за вас, это может навредить моим родителям и сестре, а я не хочу, чтобы с ними что-то случилось. А если что-то случится со мной… понимаешь, я просто не имею права причинить им такую боль!

Я молчу. А что тут скажешь? Мне даже как-то стыдно становится. Ее слова звучат так, словно мне плевать на своих близких. Но Северус говорил и об этом – мне не нужно выбирать. А вот Ханне пришлось делать выбор, и она выбрала отца. И я настоял на этом. Так могу ли я обвинять слизеринцев в том, что они поступают так же?

– Тем более, мне бы пришлось еще постараться, чтобы доказать свою лояльность, – в голосе Астории появляется раздражение.

– Тебе не нужно ничего доказывать!

– Если бы не ты, пришлось бы, – возражает она с горечью. – Впрочем, я бы и пытаться не стала. Бесполезно. И это еще одна причина, по которой все молчат, – вы нам просто не поверите. Решите, что мы задумали что-то против вас. Мы же хитрые, скользкие и расчетливые.

Мне хочется ей возразить, но язык не поворачивается. Я уже почти три года постоянно общаюсь с Северусом, но до меня только сейчас, наконец, дошло, насколько несправедливо мы ведем себя со слизеринцами, хотя он не раз и не два говорил об этом. А если бы я не имел с ним ничего общего? Поверил бы я сейчас Астории, или решил, что это какой-то хитрый ход, чтобы усыпить нашу бдительность и выведать тайны по указке Кэрроу? Нет. Стыдно в этом признаваться, но она абсолютно права.

Астория печально улыбается, очевидно, догадавшись о ходе моих мыслей.

– Ничего, – произносит она. – Мне тоже сложно поверить, что гриффиндорец может быть таким, как ты. Даже как-то странно.

Совсем не странно, учитывая мою бурную личную жизнь. Все-таки у меня уже есть яркий пример того, каким замечательным человеком может быть слизеринец. Только вот я почему-то раньше не задумывался о том, что среди них могут быть и другие замечательные люди. И как же стыдно, черт возьми! Мы совершенно правы, не ожидая от них ничего хорошего. Разве можно рассчитывать на лояльность человека, которого ты начинаешь считать преступником еще до того, как он действительно совершит преступление?

– Почему ты помогла мне? – тихо спрашиваю я. – Я ничем не заслужил этого.

Она криво усмехается.

– По ряду причин. Помнишь, как мы вчетвером столкнулись в коридоре? – она смотрит вопросительно, и я киваю. – Так вот, тогда я впервые задумалась, что ты не похож на других, и начала за тобой наблюдать. И мне нравится то, что я вижу. Поэтому и хочу помочь именно тебе. А если в целом…

Астория молчит так долго, что я не выдерживаю:

– Что – «в целом»?

– Если вы победите, наша жизнь превратится в кошмар, – наконец, ровным голосом произносит она. – Конечно, вы не станете отбирать у нас волшебные палочки и выбрасывать на улицу, как сейчас поступают с магглорожденными, но…

– Почему ваша жизнь должна превратиться в кошмар? – непонимающе спрашиваю я.

– Невилл, ну ты же не дурак как будто, – она насмешливо качает головой. – Моим родителям после первой войны уже пришлось столкнуться с осуждением, а на этот раз будет еще хуже. Потому что тогда не приплетали школу и учеников. Во всяком случае, не так явно. Мы-то как-нибудь справимся. А каково будет тем слизеринцам, которые поступят в Хогвартс после нас, я даже подумать боюсь. Да ваши три факультета затравят их, словно крыс, неужели ты не понимаешь?! И нам достанется. Потому что молчали. А раз молчали – значит, нас все устраивало. А что молчали не только мы, но и многие другие – это неважно. Мы ведь слизеринцы.

Я потрясенно смотрю на нее. «Меньшее из зол» – ну конечно! Вот только для них, кажется, меньшее зло – это отнюдь не наша победа…

– Я не понимаю, – признаюсь я. – Ты совершенно права, поэтому я не понимаю.

– Мне страшно, Невилл, – шепотом говорит она. – Я не хочу жить в мире, которым правят чокнутые садисты. Я боюсь жить в таком мире. Да, нам придется нелегко после вашей победы, но вы, по крайней мере, не настолько жестоки.

Что сказать на это, я не знаю. Благодарить как-то глупо. Простого «спасибо» здесь недостаточно. Да и не ради меня она это делает. Просто она считает, что это правильно. Значит, никакие слова вообще не нужны.

– Когда мы победим, я лично прослежу, чтобы с твоей головы и с голов всех остальных не упал ни один волос, и чтобы никто не смел обижать детей, – обещаю я.

– Ты ничего не сможешь сделать, – Астория качает головой. – Но мне все равно приятно это слышать.

– Во всяком случае, я попытаюсь. И я уверен, что найдутся люди, которые мне помогут. Можешь не сомневаться.

– Ты хороший человек, Невилл, – с легкой улыбкой говорит она. – И я очень рада, что мы, наконец, познакомились.

– Я тоже. И еще я был бы рад назвать тебя своим другом, Астория, – я спрыгиваю с парты и протягиваю ей раскрытую ладонь.

– В таком случае зови меня Тори, – она улыбается еще шире и обменивается со мной рукопожатием – неожиданно крепким для такой хрупкой ладошки. – Дома меня все так зовут. Кроме деда, но он… – она морщится, передергивает плечами и не заканчивает фразу.

– Договорились, Тори.

– Отлично! Я постараюсь доставать для тебя зелья, но часто нам встречаться нельзя.

– Ни в коем случае! – возражаю я, мотая головой. – У нас и так все есть!

– Да что у вас может быть? – она удивленно поднимает брови. – Бадьян, простенькие заживляющие, не более. Может, у тебя и «превосходно» по зельеварению, но вряд ли ты умеешь делать из воздуха нужные ингредиенты.

Я собираюсь было сказать, что беру их у Спраут, но вовремя прикусываю язык. Северус говорил, что она отлично знает зельеварение. Столь высокая оценка в его устах означает, что она знает его раз эдак в пятьдесят лучше меня, и мне остается только немедленно пасть ниц. На сказочки об аналогах из растительных ингредиентов она не купится.

– Но кто-то ведь может узнать, – привожу я другой аргумент. – Мне бы не хотелось, чтобы ты из-за меня пострадала.

– Не беспокойся, – беспечно отмахивается Тори. – Я могу брать их у Слагхорна. Я ему нравлюсь. Во-первых, я чистокровная слизеринка, следовательно, общаться со мной можно без риска. А во-вторых, я не талдычу двадцать четыре часа в сутки о подлых грязнокровках, жалких магглах и голове Поттера. Он, видишь ли, вам сочувствует, только боится в этом признаться. Поэтому даже если и заметит что-нибудь, то промолчит.

– Ну, ладно, – скрепя сердце, соглашаюсь я. Все равно ее не переспоришь. – Только не рискуй понапрасну, ладно?

– За кого ты меня принимаешь? – она высокомерно вскидывает голову. – Как говорит профессор Снейп, риск может быть только обдуманным, обоснованным и тщательно просчитанным. Все прочее – бессмысленное безрассудство, свойственное лишь идиотам.

Мне становится смешно. Как это, однако, на него похоже!

– Ладно, ты, пожалуй, иди, а я пока еще тут побуду. Не дело, если нас вместе увидят.

Я киваю и направляюсь к выходу. На пороге я оборачиваюсь.

– Послушай, Тори, – говорю я. – Когда все закончится, как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь поужинать? В Хогсмиде, например, или где-нибудь еще.

– Это что, свидание? – она прищуривается.

– Дружеское, – уточняю я.

– Если дружеское, то я согласна.

– Я настолько ужасен? – с притворным огорчением осведомляюсь я.

– Нет! – она смеется. – Ты просто красавчик. Но, думаю, ты и сам уже догадался, что мне нравится совсем другой человек.

– Мне тоже, – доверительно сообщаю я и, подмигнув, выхожу из класса.

В коридоре, к счастью, никого нет. До всего этого я собирался вернуться в гостиную, но сейчас об этом не может быть и речи. Меня буквально распирает от желания рассказать обо всем Северусу. Если я этого не сделаю, то точно взорвусь. А говорить с кем-то, кроме него, не стóит. Потом я обязательно расскажу и Джинни, и Гарри, и всем остальным. Но сейчас нельзя.

Чуть помедлив, я отправляюсь к кабинету директора. Сегодня мы не договаривались о встрече, но, думаю, иногда можно позволить себе заявиться неожиданно. Уверен, Северус меня простит, когда я поведаю ему, что рассказала мне одна из его лучших учениц.

По дороге я едва не сталкиваюсь с Малфоем, Крэббом и Гойлом, но успеваю вовремя нырнуть в пустой класс. Когда они проходят мимо меня, я с трудом подавляю желание выскочить, схватить Малфоя за грудки и хорошенько встряхнуть. Шляется тут с этими убожествами, пока Тори плачет в одиночестве… Да я бы на его месте свихнулся от счастья, что нравлюсь такой девушке! Впрочем, я и на своем месте практически готов свихнуться от счастья, что нашел в ее лице друга. В жизни не встречал такой умницы! Ну, не считая Джинни и Луны, конечно. Но Тори им ничуть не уступает, это уж точно! Вообще, с девчонками почему-то гораздо легче иметь дело.